64 подписчика

Как Персидское Посольство в Тамбове зимовало

3 минуты

8 прочтений

19 мая 2020

В 1741 году при императоре Иоанне VI в городе Тамбове зимовало Персидское Посольство Надыр-Шаха. Город наш был тогда крайне бедным и под страхом государева гнева было велено заготовить провианты для персиян.

Обосновались гости под самым Тамбовом в Кузьминой Гати, на встречу к ним явился студент иностранной коллегии Чиколевский, человек Апраксина. На следующий день горожане стали свидетелями торжественного въезда посла Хуссейн-хана в Тамбов. Сибирский драгунский полк с оркестром музыки и штандартами выстроился у села Бокина вместе с местными властями.

После недолгого отдыха в одной из местных бокинских изб в 4 часа пополудни Хуссейн-хан прикрепил шахово перо и начал церемониальное шествие до самого Тамбова по так называемой большой Астраханской дороге. Почти у самого Тамбова его встретил Етимат, за которым и построили все 10 посольских слонов в одну линию . В момент вступления посольской делегации в городскую крепость был произведен ему салют из 25 пушек.

У здания, где разместился Хуссейн-хан на улице стоял почетный караул из 500 человек Ростовского пехотного полка. За неимением в городе квартир, большинство чинов Персидского посольства расквартировано было в селе Борщевке. Вообще, персияне жили в Тамбове очень беспокойно, ссорились и дрались с жителями ежедневно. Их за это брали под караул и отсылали к послу, а посол их не наказывал. Близ главной посольской квартиры часто играла персидская музыка. Персияне чуть не еженедельно праздновали победы своего шаха и при этом громко похвалялись: «удивляемся,— говорили они,— храбрым военным действиям и несказанному искусству нашего шах-ин-шаха. И тот шах скоро воевать имеет и пойдет на горцев, Крым и Астрахань, а по прошествии того термина намерен для поклонения в Мекку сходить.»
Пребывание Персидского посольства в наших пределах ознаменовано также беспрерывным клянченьем у тамбовских властей денег и съестных припасов. Персиянам все было мало, для них опустошили городские лавки, для них же посылали гонцов в Астрахань и Москву за рисом, шафраном, сахаром и винами. От невоздержной жизни Персидский посол 31 марта, наконец, заболел. В его квартире поднялась суматоха. Послали за приставами и воеводой и потребовали у них врача и лекарств, но врача в Тамбове и на сотни верст кругом не оказалось. Принуждены были послать гонца в Москву за фундаментальным лекарем, в ожидании которого больной пробавлялся своим домашним лекарством, составленным из алмазного и яхонтового порошка. Посол выздоровел, но стал еще капризнее и постоянно придирался к Тамбовским властям и к приставам и грозил им арестом: «вот я пришлю по вас,— говорил он,— 5 человек и велю притащить к себе за ноги и что у вас есть снять».
2 июня Персидское посольство на 700 подводах выехало из Тамбова. День был чрезвычайно дождливый и холодный, однако главные чины посольства для церемонии ехали верхом. Персияне останавливались в Лысых горах и Козлове. В этом городе их встретил Рязанский драгунский полк, в то же время артиллерийская крепостная команда производила учащенную пушечную пальбу.
29 сентября было торжественное вступление Хуссейн-хана в Петербург. 2 октября Персидское посольство представлялось правительнице Анне Леопольдовне. Вступая в аудиенц-залу, Хуссейн-хан сделал перед троном 3 поклона и потом, вручив установленным порядком шахскую грамоту, начал следующую высокопарную речь: «Сия есть дружеская и благоволения преисполненная грамота от высочайшей стороны Его Величества, превысочайшего, пресветлейшего, имеющего достоинство Соломона, государства яко луна просвещающего, престол державы украшающего, милостию Божией снабденного властно и миродержательством, Иранского государства повелителя, царям Индейским и Туранским корону дарующего Надыра…»
Посольство присутствовало в Петербурге во время известного переворота 1741 года и вернулось в Персию в ноябре 1742 года с дружелюбными грамотами Императрицы Елизаветы и с подарками, в числе которых самое видное место занимали вина и водки.