У Немецкого писателя Ганса Эверса есть роман «Альрауне. История одного живого существа». Альрауне — живой эксперимент безумных ученых, девушка- смерть. Жизнь ее была разрушением. Эксперимент закончился печально. Наверное я тоже эксперимент неких сил, которые выпустили меня на землю к людям, с которыми у нас ничего общего нет, разные генетические коды. Пустота.... Пустота как вход в длинный темный тоннель, в котором я не вижу света. Только надежды. Вот-вот, сейчас за этим поворотом наконец появится свет, мой поезд вылетит в ослепительно яркий солнечный день и помчится навстречу новому дню. Но нет. За поворотом та же темнота. И снова ожидание. Я живу в зале ожидания. Вот уже ровно 40 лет. С момента, когда я стала себя помнить и осознавать окружающий мир, с той минуты, что будто очнулась сидя на зеленом ковре в комнате. Рядом были мужчина и женщина. Это мои родители теперь. Все начинается сначала, - сказала я про себя. Не знаю, не помню, но то что душа моя снова вернулась на землю я поняла. И было грустно, пронзительно тоскливо, что снова та же пустота потянется много лет. Чем я нагрешила в той жизни, я не знаю, но ощущение что и там я жила в зале ожидания. Мимо проходили чужие жизни, люди влюблялись, расставались, женились, рожали людей. А я была вне этого всего. Я могла только смотреть со стороны. И вечно надеяться на прощение, как отверженный Ангел Света, низвергнутый в ад, надеяться уже миллиарды лет на прощение бога и возвращение в Небо. Когда мне было года три, ко мне приходила очень красивая женщина по ночам. У нее были длинные распущенные волосы и тонкие красивые пальцы. Она садилась ко мне на кроватку и сидела так. Горел ночник, было тихо-тихо. Я называла ее моей небесной мамой. Когда в комнату входила моя земная мама, женщина исчезала. В тихий час дневного сна, небесная мама напоминала о себе игрушками. С полок ко мне в кроватку прыгали стоящие на полках лошадки, мишки, начинали резвиться и бегать друг за другом. Потом приходила бабушка в комнату , и игрушки убегали обратно. По ночам в полнолуния я вставала и садилась за пианино. Играла какие-то чудесные мелодии, приходившие ко мне во сне. Мама будила меня прямо за инструментом, я просыпалась и плакала, мне не хотелось возвращаться в реальный мир . Мне выписывали какие-то лекарства от лунатизма, я услышала от кого-то случайно это слово. Но я все равно лет до 10 в лунные ночи играла на пианино. В обыденной жизни играть я не выносила, так же как и музыкальную школу. Ужасающие по своему нотному набору этюды Черни, какие-то кошмарные сонаты, веселые задорные мелодии, все это мне подбирала моя учительница Нина Николаевна. Каждый раз выбрав очередной ужас для будущей экзаменационной программы, она проигрывала мне его и спрашивала «Нравится?». Я всегда отвечала , что нравится... (продолжение следует)
