Смотрю в эти дни "Они сражались за Родину", "Освобождение", "В бой идут одни старики". Плачу.
Во время непродолжительного в этом году салюта с соседнего балкона доносилось "Ура! Победа!". Я вспомнила, как года три назад участвовала в шествии Бессмертного полка в Москве - без транспарантов, с паспортного размера фотографией прадедушки, погибшего в первые дни войны. Было жарко, что я переношу плохо, но в тот день сказала себе собраться и терпеть.
Шествие стартовало где-то в районе метро Домодедовская - начинали вразброд, неплотно, все были сами по себе. Взрослые и дети в костюмах под форму Великой отечественной фотографировали друг друга, делали селфи, иногда - с жестом "Виктори". По негласному сигналу люди кричали "Ура!". В моей голове стали возникать реминисценции майских демонстраций "1984" Джорджа Оруэлла. Жара усиливалась, с приближением к центру Москвы возрастала плотность людского потока. На подходе к Тверской стало невыносимо жарко, бутылки воды, передаваемые добровольцами, расходились в миг, очереди в уличные туалеты напоминали очередь на Дали в Пушкинский, милицейский кордон уплотнялся, “Мы победили…!” становились истошными, таблички с фотографиями оказывались под ногами. Мне стало жутко, сахар снижался. К ощущению одурения от жары (и массового безумия) прибавились слабость и паника на гипогликемии, я ретировалась в Камергерский переулок.
В этом году не было ни очного шествия Бессмертного полка, ни табличек с фото грудами у помоек, ни селфи в военной форме, ни раздачи георгиевских ленточек на каждом углу, ни тех же ленточек на любых частях сумок, ни “Спасибо деду за победу!” или “На Берлин!” на тонированных задних стеклах девяток, ни “Мы победили!” под окнами, ни моих - в ответ - мыслей о непонимании этих массовых акций.
Просмотр фильмов в режиме изоляции катализировал иные мысли: как можно было выдержать те четыре года? Рыть лопатой или каской окоп в каменной земле, сидеть в нем под бомбами, стрелять по из винтовки в надвигающийся танк, воевать без бронежилета, есть, когда и если повезет, днями функционировать в жару без душа, чистого белья, зубной пасты, совершать многокилометровые переходы в обмундировании и с ружьем, и при этом выполнять работу, требующую физической и эмоциональной отдачи и напряжения, которых я представить себе не могу - убивать других людей… Как…? А как мед сестры таскали на здоровенных себе раненых мужиков…? И опять: а гигиена, а голову мыть…?
Моя война закончилась бы гипогликемией, спустя два часа копания этой бетоноподобной земли, или как вариант после многочасового перехода со снаряжением или нескольких ходок за ранеными. Физически я бы тянула, но вот что делать с низким сахаром? Сидеть, наверное, в тылу, снаряды изготавливать… Гранату могла бы бросить под танк, но это на один раз.)
То поколение было сверх людьми… Я не могу этого представить…
В этот миг все мои ментальные медали “Я живу 30 лет с диабетом, у меня все хорошо получается, я столько всего могу, я боец” лопаются, как мыльный пузырь: что я могу без инсулина, таблеточек, графика питания и жизни, кондиционера в жару и прочих условий? Почти ничего. Маленькая тепличная орхидея.
Я, как и раньше, не чувствую права на этот праздник и крики “Мы победили!”: не я побеждала. Не понимаю и ежегодных трат на парады (и все шарики-фонарики в центре Москвы круглый год). Ох, на другое можно было бы эти деньги направить...
Даже при том, что я сейчас в хорошем физическом состоянии и на волне устойчивого созидающего настроя, я еще раз задумалась о том, какой бывают борьба, подвиги, победа над собой, сила воли, характер. Да, после установки кардиостимулятора я стала себя чувствовать в миллионы раз лучше и поняла, что не все мои недомогания были от диабета, но все равно откатывалась иногда в печальки, истерики на гипогликемиях, жалость к себе. Собрались, тряпки!)
Спасибо героям за их жизни и те подвиги, за мою жизнь. Люблю ее!)