Интервью с Гюзель Яхниной
- Когда читаешь Ваш роман «Зулейха открывает глаза», то возникает полное ощущение, что в основе – жизнь и судьба реального человека. Настолько все описано детально и подробно…Это правильное читательское чувство?
- Чувство, скорее, правильное, чем нет. Просто потому, что если брать историю Зулейхи Валеевой, то это вымышленный сюжет. А если брать то, из чего она сложена, то все составные части, из которых собрана эта мозаика, то это правда. Я старалась в романе использовать те элементы жизненных ситуаций, общие мотивы, которые я встречала в воспоминаниях тех людей, которые были раскулачены. Прочла их довольно много, когда готовилась писать свой роман. И заметила, что многое повторялось: подробности высылки, переездов, жизни на поселении. Это и было включено в роман.
- Но это же судьбы конкретных людей….
- Мне показалось, что это этично. По этой же причине я взяла и некоторые яркие моменты из житейских перипетий.
- Например?
- В романе есть эпизод, когда сосланные готовят солянку. Рецепт прост. Они заваривают в кипящей воде соль. Потом едят этот «суп» и называют его «солянкой», потому что еды у них никакой на тот момент нет. Этот реальный эпизод, который я встретила в мемуарах у одного из ссыльных. Или момент, когда в ссылке героиню учит автор учебника, по которому в Советском Союзе учили всех детей. Вот этот эпизод то же реальный. Он из жизни моей бабушки, которая тоже прошла через раскулачивание, которому подверглись ее родители.
- То есть получается, что ткань Вашего романа соткана из кусочков правды, составивших ткань его повествования?
- Я старалась соединить вместе именно те кусочки, которые были правдой, но, повторю, в целом, героиня – лицо вымышленное, как и описанная мною ее судьба.
- Вам было нелегко пробиваться со своим литературным дебютом?
- Трудности всегда сопровождают начинающего автора, когда он намеревается опубликовать свой дебютный текст. Мне было особенно трудно, так как особых связей в литературных кругах и издательском мире у меня не было. Поэтому был применен метод «самотека». То есть рукопись я просто рассылала в разные издательства. И за все время поиска я получила только один отказ.
- Что послужило толчком к началу сочинения романа? Говорят, что к автору именно в это момент приходит озарение: мол, садись, и пиши…
- Все началось в тот момент, когда в моем воображении возникла сцена: немолодая женщина, которые вместе с другими женщинами едет в общем вагоне по железной дороге. Едет в ссылку. И я уже поняла в ту секунду, что ее зовут Зулейха. Что она везет с собою маленького ребенка. Возможно, внука. Возможно, сына. Она стоит перед огромной картой Советского Союза и никак не может осознать того, что это и есть ее страна. С этой сцены, родившейся в моем сознании, и начался складываться весь роман.
- А почему было выбрано имя Зулейха? Может быть, «в честь» кого-то из родных или знакомых?
- Cестру моей бабушки звали – Салейха. Это очень похоже на имя моей героини. Но я все же рискнула назвать героиню именно Зулейхой. Хотя в татарской литературе есть уже персонаж с таким именем. Даже целый цикл рассказов о Зулейхе и ее драматических отношениях с мужем, которые закончились тем, что та Зулейха отправилась на каторгу за его убийство. Мне не хотелось отказываться от такого многозначного имени. И я решила, что Зулейха останется Зулейхой. Как она родилась в первой сцене с этим именем, так она с ним и останется.
- То есть Вы намеренно именем героини указывали на ту легенду, где речь идет о взрослой, я бы даже сказал сексуальной любви?
- В моей книге речь идет о материнской любви женщину к своему сыну. Мне показалось интересным переиначить и по-другому рассказать эту историю, историю материнской страсти.
- Роман изначально был написан на татарском языке?
- Я не владею, к сожалению, литературным татарским языком. Все образование я получила на русском языке. Поэтому сочинять начала еще в семь лет. И пишу только по-русски.
- Вы помните свое первое литературное произведение?
- Это были стихи. Об американских скаутах. К сожалению, я их не сохранила. Потом были написаны детективные повести в подражание Агате Кристи.
- Почему в Вашем романе Юзуф, сын Зулейхи, уходит от матери?
- Потому что ему необходимо жить. То прекрасное образование, которое он получил от ссыльных интеллигентов в таежном поселке, толкает его к движению, к смене жизни. И это правда. Потому что бабушка моя точно также как Юзуф, росла в ссылке и получила на поселении прекрасное образование. Собственно, русскому языку она меня научила. Она всю жизнь была учительницей русского языка в начальных классах татарской школы.
- Насколько я знаю, в Татарстане Ваш роман не вызвал единодушного одобрения.
- Действительно, была критика в Татарии. Она в основном касалась религиозных и этнических аспектов.
- И в чем же Вас обвиняли?
- Писали, что я предала татарских женщин и очернила татарскую мать. Не говоря уже о предательстве моей национальности. К счастью, таких националистически настроенных критиков было немного.
- По-моему, они не очень правы. Так как Ваша книга это как раз гимн татарской женщине.
- Мне тоже так кажется. Но критики находили серьезные аргументы. Вроде того, что Юзуф теряет свои корни и говорит по-русски, а не по-татарски. И, покидая поселение, отправляется не в Казань, а в Ленинград. Были и более продвинутые критики, который называли роман феминистским.
- И как Вы к таким определениям относитесь?
- Готова согласится. Ведь мой роман об освобождении женщины. О ее метаморфозе, о ее стремлении к свободе. Почему нет? На глазах у читателя происходит перерождение полудевочки-полуслужанки в настоящую женщину с ружьем.
- Мне показалось, что Вы не досказали судьбу личных отношений Зулейхи и Ивана…
- По крайней мере, траекторию их взаимного сближения я в романе обозначила. Они, конечно, должны остаться вместе. Но эту линию я не развивала. Зато значительно дальше пошли авторы телесериала, который режиссер Егор Анашкин снял по моему роману. Авторы его досказали историю до конца и сняли так называемый «закрытый финал».
- Почему, как Вы думаете?
- Потому что зрителю надо все четко разъяснить, всех персонажей расставить по местам. Ответить на все поставленные вопросы.
- Вы легко согласились на экранизацию романа?
- Да, По двум причинам. Первая: мне очень хотелось, что роман, который первоначально родился как сценарий, был рассказан языком кино, чтобы роман состоялся как фильм. Вторая причина в том, что эта история родится второй раз и благодаря этому книга обретет новых читателей. Писатель ведь всегда хочет, чтобы его книги читали. И я не исключение в этом желании.
- Вы как-то влияли на выбор кандидатуры режиссера, исполнителей ролей?
- О том, кто будет постановщиком сериала, я узнала гораздо позже чем был заключен договор на экранизацию. Я не влияла ни на выбор режиссера, ни на выбор актеров. Я не имела влияния на ключевые решения. Более того? я этого влияния не хотела. Единственное, о чем мы договорились с каналом: что я прочту сценарий.
- Вы его прочли?
- Дважды. Одну из первых версий и одну из последних. Когда мы познакомились с Егором Анашкиным, то он мне показался очень симпатичным и очень думающим режиссером. Главной моей заботой было сохранить жанр мелодрамы, которая разыгрывается на фоне исторических событий. В этом мы совпали с режиссером.
- Как Вы отнеслись к тому, что придуманную Вами Зулейху сыграет Чулпан Хаматова?
- Это первое имя, которое приходит на ум, когда ты думаешь об экранизации. Я счастлива, что Чулпан согласилась на эту непростую роль. Более того, именно в Петербурге мы встречались с Чулпан и говорили о романе, о нашем казанском детстве. Именного тогда она и сказала, что хотела бы сыграть эту роль. И как видите, она ее сыграла. По моему мнению, как автора, Чулпан вполне аутентична.
- В романе есть странный образ Настасьи, предыдущей возлюбленной Ивана, с которым пересечется судьба Зулейхи…
- В сериале ее играет Юлия Пересильд. Это, конечно, спорный характер. В ней воплощен собирательный образ русской женщины, генезис который восходит к героиням Достоевского. Неслучайно она носит имя Настасьи. Он получился таким сквозным, проходящим через всю историю по законам сериального формата.
- Если вспомнить Вашу биографию, то получается, что в литературу Вы пришли через кино…
- Точнее, через любовь к кино и обучение в сценарной школе.
- Какой фильм был в детстве самым любимым?
- «Андрей Рублев».
- Вы его полюбили сразу и безоговорочно?
- Эта любовь пришла в подростковом возрасте. Потрясающее было время, когда до двух-трех часов ночь я смотрела золотой фонд мирового и советского кино по телевизору. Так я впервые увидела фильмы первого ряда – Тарковского, Феллини.
- В зрелом возрасте Ваши пристрастия изменились?
- Кроме «Андрея Рублева», который теперь стоит на «внутренней» полке под названием «Любимые фильмы». На этой же полке стоит «Фауст» Александра Сокурова. Остальные фильмы мне просто очень нравятся. Из тех фильмов, которые можно было назвать и которые меня сильно впечатлили, это «Вечная красота» и «Молодость» Паоло Соррентино, фильмы Бориса Хлебникова. В этом же ряду ленты Андрея Звягинцева – «Нелюбовь» и «Елена».
- Кино и литература – это, прежде всего, история. Существует ли какой-то сюжет, который бы хотели бы реализовать в тексте? Или в кино?
- Конечно, такая тема есть. Но пока еще не воплотилась в историю. Это большой подарок, если у тебя есть такая история, которую ты хочешь рассказать. У меня такая тема есть, и она тоже связана с советским временем. Но история пока не родилась.
- Это будет продолжение той темы, которую Вы затронули в романе «Дети мои»?
- Да, про немцев Поволжья, но уже ближе к наше у времени.
- Как Вы относитесь к литературным премиям?
- Для писателя важно и приятно такие премии получать. Как говорит мой издатель Елена Шубина, «любая премия – это всегда новые читатели». Плюс материальная составляющая, которая позволяет писать новую вещь без спешки и мыслей о хлебе насущном. Плюс премия дает возможность повстречаться лицом к лицу с разными читателями. Так как после получения премии организуются поездки по стране и за рубежом.
- Сколько существует на сегодня переводов «Зулейхи…»?
- Более тридцати.
- Вы встречались с читателями из мусульманских стран?
- Это был очень любопытный опыт, когда книгу перевели на фарси. Многое в ней таким читателям очень и очень понятно. В Иране некоторые имена, которые используются в романе, звучали вполне естественно. Например, имя мужа Зулейхи Муртаза. Для российского читателя подобные имена – из прошлого. А в Иране это имена сегодняшние.
- Чем Вы, как писатель, занимаетесь нынче?
- Cочинением новой книги и продвижением романа «Дети мои». Роман, как ребенок, требует заботы и времени. Проще говоря, я не хожу на работу каждый день. То есть я занимаюсь профессиональной писательской деятельностью. Себя я ощущаю начинающим автором, поскольку у меня только два романа.
- Во второй книге Вы резко сменили национальность героя и сопутствующую ему мифологию. Это было специально придумано? Чтобы «оторваться» от шлейфа «Зулейхи…»?
- Это было сделано намеренно. Но подобный опыт мне очень тяжело дался. Очень хотелось сделать иной текст. И поначалу даже сюжет напоминал «Зулейху», когда в новом романе героем был татарский мальчик, который попадал в семью немцев Поволжья. Поэтому я поняла, что надо «менять» национальность и статус главного героя. Поэтому главный герой стал учителем немецкого языка и литературы. Отсюда и получился совсем иной текст. Я бы даже сказала, что он вышел более тягучим, неспешным. И я рада, что он оказался в итоге иным, чем в предыдущем романе.
- Представьте, что Вы отправляетесь на необитаемый остров, и Вам разрешено взять только одну книгу. Что это будет?
- Я бы взяла альбом иллюстраций из собрания Эрмитажа.
- Без текста? Только с «картинками»?
- Да.
- Ваш роман начинается также, как и назван: «Зулейха открывает глаза». В конце концов, Зулейха все же открыла глаза?
- Она открыла их до той степени, которая была возможна в ее жизни. Она так и прошла по жизни. Кстати, в сериале все точки над и будут поставлены. И этим он отличается от книги. Зулейха ведь все-таки сделала самый важный шаг: дала свободу Юзуфу. Освободила от обязательств перед собою.
- Представьте себе, что Гузель Яхина открывает глаза. Что она видит?
- Мне бы хотелось увидеть ту историю, которую хочется рассказать.Потому что складывание истории, изобретение сюжетного узора порою тяжелый и трудоемкий процесс. Не всегда приятный.
Сергей Ильченко
Профессор, доктор филологических наук, кандидат искусствоведения
https://jf.spbu.ru