Сразу предупреждаю тех, кто боится длинных текстов - можете это не читать. Временно я должен отложить написание третьей части о российско-грузинских отношениях, так как возникла необходимость ответить критикам, обвиняющим меня во лжи. Данная статья – мой ответ комментатору, выступающему под ником Vadim Digger. Поэтому здесь я буду обращаться к нему. Итак, в своих комментариях вы, Вадим, выдвигаете несколько обвинений во лжи. Начну с обвинения Ложь № 3. Вы пишете следующее:
«Ложь №3. Вы пытаетесь убедить, что Пётр первый не предавал грузин, потому что, передумав идти на соединение с Вахтангом, "Петр послал к Вахтангу VI Ивана Петровича Толстого с объяснениями". Предав союзника и погубив Грузию, Пётр искупил свою вину, прислав "записку с объяснениями"?! Вы понимаете, что говорите? Не говоря уже о том, что никакой "записки с объяснениями" не было, Толстой приехал в Тбилиси совсем по другому поводу, я об этом уже писал. Но это дело двадцать третье».
Во – первых, Петр не «передумал» идти на соединение с Вахтангом, а принял решение не идти на соединение с ним. Передумывают, когда, что-то в голову стукнет, А решение Петра было основано на сложившихся неблагоприятных обстоятельствах для похода и армии.
Я не пытаюсь убедить, что Петр не предавал грузин, потому, что в этом нас убеждают историки. Я же сразу писал, что не хочу обращаться к русским историкам, что буду основываться на трудах грузинских историков и начал с книги Мераба Вачнадзе. Но вы заявили, что с трудами Вачнадзе не знакомы. А почему бы не ознакомиться? Ну ладно, не хотите читать грузинских историков, обратимся к российским, на которых ссылаетесь Вы. Итак труды историка Соловьева С.М. «История России с древнейших времён. Том 18. Глава I. Читаем.
Сенаторы могли увидать из письма Петра, что сам император НЕ НАМЕРЕН был продолжать похода далее Дербента и хотел только послать гарнизон в Баку; письмо было написано 30 августа, а накануне, 29, уже держан был военный совет вследствие затруднительного положения войска. Надобно было выгрузить муку из 12 ластовых судов, но перед выгрузкою ночью встал жестокий северный ветер, от которого суда начали течь; до полудня выливали воду, наконец потеряли силы, и оставалось одно средство — пуститься к берегу и посадить суда на мель. Суда выгрузили, но муки подмокло и испортилось много. Ждали еще из Астрахани 30 судов, нагруженных провиантом, находившихся под начальством капитана Вильбоа, но о них не было слуху. На военном совете Петр подал мнение: «Понеже требовано письменного рассуждения о сей кампании, что чинить надлежит, на что ответствую: Вильбоа ждать покамест, чтоб на всю армию осталось не меньше как на три недели провианту и на год или по меньшей мере на 8 месяцев на Дербенской гарнизон, и тогда возвратиться к Сулаку и там учинить консилий: которым итить в Астрахань и которым зимовать около Терека для делания на Сулаке фортеции из страха горским жителям и действа к будущей кампании.
То есть, как я писал во второй части своего, как вы его назвали «опуса», продолжать поход и воевать в условиях, когда армия, не дойдя до врага могла просто сдохнуть от голода, не было никакого смысла. Это никак не облегчило бы положение Вахтанга.
Читаем далее: С дороги из Дербента назад, в Астрахань, Петр отправил к Вахтангу подпоручика Ивана Толстого склонять царя, чтоб он убедил шаха уступить России Каспийское прибрежье и христианские свои владения для сохранения остального с помощью императора от бунтовщиков и притязаний Порты. Толстому Петр дал следующие пункты: «Говорить, рассуждать, внушать и утверждать: 1) о повороте нашем, что весьма нельзя было далее идти; 2) что нам невозможно вдаль ходить с такими войсками, не учредя магазинов, что чинить надобно через море и, ежели не скоро сделается сие, чтоб сумнения не имели. Сие всякими образы им показывать и укреплять их; 3) о деле шаха персидского понуждать принца, рассуждая ему собственную его пользу, также когда шах сам уступит, то уже никому во оное вмешиваться будет нельзя, а шаху, в такой будучи нужде, для чего б наше предложение не принять? Понеже лучше малое потерять ему, нежели все государство свое, а может быть, и живот свой.
Ну и в чем же я солгал? Конечно, Толстой был послан к Вахтангу не только для того, чтобы объяснить причины ухода Петра. Он должен был объяснить Вахтангу как действовать, чтобы наегорить персидского шаха к выгоде и России и собственной Вахтанговой выгоде. Что «когда шах сам уступит, то уже никому во оное вмешиваться будет нельзя. А для Вахтанга будет лучше «малое потерять ему, нежели все государство свое, а может быть, и живот свой».
А вы говорите, что не было записки с объяснениями. Ну, может и не было записки, но объяснение то было. Так что это вы лжете, или невнимательно читали историка, на которого сами же и ссылаетесь.
И о каком искуплении вины может идти речь вообще? Когда это императоры искупали свою вину? К царям вообще такое понятие никогда не было применимо. В чем вина императора? В том, что он решил не губить свою армию? Можете считать это так. Но я думаю, что те, кто был в армии Петра, а также их жены и детишки так не считали. Никто там не клялся на крови, что будет биться до последнего или умирать от голода на чужой земле и за чужие интересы.
В начале ноября Толстой дал знать из Тифлиса, что он здесь Вахтанга не нашел, нашел побочного сына его Вахушта в должности правителя. Вахушт пришел в ужас, когда узнал о возвращении императора из Дербента в Астрахань, и Толстой ничем не мог его успокоить; Вахушт представлял всю опасность, в какой находится Грузия: арзерумский паша по указу султана уже в другой раз присылал с угрозами, что если грузины не поддадутся Порте, то земля их будет разорена. Вахушт упросил Толстого молчать о возвращении императора, чтоб народ не пришел в отчаяние. Об этом народе Толстой писал: «Народ здешний зело доброжелателен к вашему величеству, и без молитвы не помянут высокого имени вашего; когда меня увидят на улице, то поднимают руки на небо и просят бога, чтоб видеть больше русских».
Вахтанг приехал в Тифлис и взялся охотно исполнить поручение императора относительно мирных переговоров с шахом. То есть никаких упреков или недовольства в адрес Петра Вахтанг не выказал. Он «охотно» взялся исполнять поручение Петра.
Однако скоро собственные его (Вахтанга) отношения к Персии изменились. 30 января 1723 года в Тифлис пришел указ шаха, что он пожаловал ханство Грузинское кахетинскому владельцу. Последний немедленно явился под Тифлисом, но Вахтанг не уступил ему, и началась усобица. В это самое время арзерумский паша явился на границе с войском, требуя подданства Порте. Вахтанг не соглашался, но грузины собрали совет и объявили царю, что надобно поддаться на время, пока не услышат о прибытии русского императора в Шемаху. «Если нам не поддаться на время, — говорили они, — то пропадем совсем, потому что шах на нас сердит, турецкий султан тоже и войска его стоят на границе; у нас же твой брат, кахетинский хан, сидит на шее, хочет нами завладеть силою». Толстой и князь Туркестанов возражали: «Пуще вы пропадете, когда поддадитесь такому сильному басурману, из его рук вам выбиться будет трудно, да и русского государя прогневаете; он пришел для вашего избавления, но вы с ним не соединились; теперь потерпите только два месяца и услышите о действиях русских войск». Но грузины объявили, что не имеют никаких средств противиться таким сильным врагам, и поддались туркам. Это подданство не избавило, однако, Грузию от усобицы: кахетинский владелец выгнал Вахтанга из Тифлиса; изгнанник нашел убежище в России.
Ну и чье же предательство мы здесь видим?
Во-первых, получается, что проблемы у Вахтанга начались не из-за того, что его "бросил" на произвол судьбы Петр, а потому что он не подчинился приказу своего повелителя - шаха. Он отказался выполнить его приказ и передать управление грузинского ханства новому владельцу. Началась усобица. Где здесь рука Петра?
Не в результате «предательства» (которого не было)царя Петра Вахтанг вынужден был бежать в Россию, а в результате решения (я не буду называть это предательством или трусостью, чтобы не навлечь на себя новые обвинения)грузинской знати, которая не захотела поддержать Вахтанга, не захотела бороться и попытаться продержаться пару месяцев, а решила лечь под турок. Ну и легли. А Вахтанг ушел в Астрахань.
Так предавал ли кого то Петр? Так лгал ли я? Или лгали вы?
продолжение следует