Мария Петровна тихонько плакала на кухне, заваривая чай. Любовь Юрьевна рядом раскладывала на блюдце печенье и тоже втихушку утирала слёзы. Их дети укладывали внучку спать, но женщины беспокоились вовсе не о маленькой Стасе. Рядом с ними девочка была под присмотром. Судьба Лео и Таи беспокоила их гораздо больше. Утром дети снова должны были уехать, но женщины не могли их остановить. Такая работа. Им оставалось только по- матерински волноваться и ждать дома.
- Опять хнычете, бабульки?
Женщины обернулись на голос и увидели в дверях Ивана Тимофеевича. Соседский старичок частенько заходил к ним на поздний чай. В поселке практически не было людей моложе 60-ти, зато детей жило в избытке. Иван Тимофеевич был счастливым дедушкой тройняшек 12-ти лет. Энергии только одного хватило бы на электрификацию автономной области, а трое натурально сводили стариков с ума. Тимофеич был мужиком добрым, компанейским и хитрым. Как только у тройняшек отказывал стоп-кран, он под любым предлогом сбегал из дома, оставляя внуков на жену. Как та справлялась с маленьким ядерным реактором, история умалчивает.
Вот и в этот вечер Тимофеич решил переждать бурю у соседей. Мария Петровна сразу сообразила, что гость задержится, утерла слезы и побежала за дополнительной кружкой. У Любови Юрьевны слезы высохли сами.
- Козёл ты старый! Тебя стучаться не учили?!
- А что, Любаш? – усмехался старик, - Боисься, что я войду, а ты тут у неглиже расхаживашь? Так ты не боись! Я на кикимор не клюю.
- Правда, Иван Тимофеевич, - примирительно вмешалась Мария Петровна, успокаивая готовую взорваться Любу, - стучался бы. Время не спокойное, а у нас с Любой сердце. От испуга и умереть можем.
Тимофеич примирительно поднял руки, всем своим видом показывая, что глубоко раскаивается в содеянном. Безбожно врал, но женщин это так позабавило, что они начали смеяться, а вместе с ними засмеялись и их дети, наблюдавшие за перепалкой со стороны.
- Ладно вам, - сказал Лео, приглашая Тимофеича к столу, - Дядь Вань, выпьешь с нами по «5 капель»?
- Так ежели нальёте, и по 10 выпью!
- Нальём, дядь Вань, - улыбнулась Тая, вынув из кухонного шкафа бутылку с чем-то красным.
Они выпили по «5 капель», потом по 10, потом еще 15. Вечер был веселым. Тимофеич как всегда травил байки из армейской юности. Все смеялись. Мария Петровна и Любовь Юрьевна по очереди докладывали закуску, не замечая протестов Таи и просьб «мамам взять выходной».
Когда время перевалило за полночь, у Тимофеича развязался язык.
- Так ить, вы завтра снова на работу, ребятёшки?
Мария и Люба сразу помрачнели. В веселье вечернего застолья они забыли о своих тревогах.
- Да, завтра уедем на недельку, - ответил Лео, осторожно поглядывая на мать. Он знал, как ей больно, и не хотел ранить сильнее.
- Ну, тогда выпьем за добрую дорожку! – Иван Тимофеевич тоже стал серьезным и поднял рюмку, - За работу вашу, ребятёшки. На вас одна надёжа. А вы, бабы, не ревите и детей не расстраивайте. Вернутся они через неделю, хорошо всё будет. Вона каки дети у вас хорошие. Все мы у них в долгу!
За это выпили. Потом наступила тишина. Сначала всем в ней было уютно, но потом стало не по себе. И тут Тая запела. Едва слышно.
За речкой за быстрою - зелёные берега.
Эй, ой лёли, ой ляли, ой ляли-ляли-ляли!
Зелёные берега, там девица гуляла.
Эй, ой лёли, ой ляли, ой ляли-ляли-ляли!..
Она пела, а муж смотрел на неё и вспоминал, как увидел впервые. Тогда он утонул в зеленых глазах, а спустя 15 лет любил всё: и непослушную прядь волос у виска, и чуть морщащийся носик, и маленький шрам на верхней губе. Он поддержал её вторым голосом. Потом запел Иван Тимофеевич, а потом и матери. Они пели и говорили, пили и снова пели, пока усталость не взяла своё. Каждый той ночью погружался в сон почти счастливым.
А на рассвете Лео и Таи в доме уже не было...
Продолжение следует.
Подписывайтесь на канал. Оставляйте комментарии.