Детская тема в иностранной поп-музыке не вызывала восторга, когда тебе самому столько же. Запад - это красотки, ослепляющие, даже если они еще не волнуют физически, неон, машины, каких нет на улицах. В общем - дефицит и экзотика. А дети - "армия трясогузки", чумазые беспризорники и педоватые тимуровцы на коленях у порочных комиссаров.
Покажите нам красивую и недоступную взрослую жизнь. А"Будильник" мы и сами посмотрим. Развратное "беби" звучало нормально, пресное "чилдрен" навевало тоску и скуку.
Пол Анка и Донни Осмонд внушали здоровую зависть наравне с готовностью совершенствоваться, и все-таки в этом оптимизме сквозил некий идиотизм, сродни подкотовке к переходу границы. Ну полезешь туда, а дальше что?..
Не описывать же свои впечатления, как замухрышка "Эдичка".
Дефицит перестает быть экзотикой, становясь ширпотребом. В семдесятых фирменная пластмасса повалила в Союз кубометрами.
Нашпигованные контрабандой от киля до клотика суда волокли на родину виниловый неликвид. Появилась возможность переосмыслить старый материал, смутную и отрывочную музыку раннего детства.
Слетавший к брату в Нью-Йорк человек со странной фамилией Снапирро, среди прочего хлама привез оттуда некогда раритетных "Битлов Гамбурге". Которых я никогда не слышал целиком. Сильнее остальных меня впечатлил Тони Шеридан своим старательным исполнением уличной баллады Nobody's Child. Лед тронулся - я стал спокойно реагировать на песни про детей, без сожаления расставаясь с собственным детством.
"Друзья, купите папиросы" были мне слишком близки и знакомы. А Wild Child и Voodoo Chile двух свежих покойников, чересчур современны, чтобы вызывать симпатию.
Уникальный Wilde One, записанный ударником Бадди Холли под псевдонимом "Иван" был мне в ту пору недоступен. Да и кому он был известен, пока в него не вцепился зоркий Игги Поп.
Вожделенным подарком судьбы стал Problem Child Роя Орбисона, затаившийся на бобине знакомого радио-хулигана из Гуляйполя.
Хулиган учил в школе немецкий и у него получалось "ройор бизон".
Я упивался фразировкой бельканто рок-а-билли до конца каникул.
Little Child и Hold Me Tight справедливо относят к разряду второстепенных песен у Битлз.
Но, если взять Little Child отдельно, когда ничего другого нет, и поставить её изголодавшемуся любителю старого бита, он найдет в ней все ингредиенты любимого жанра в лучшем виде.
И дерзкий вокал Леннона, еще не разбавленный наркотичеким мяуканьем, и ливерпульский акцент, и старый ревер, и волшебное "oh, yeh", и вопль перед хаотичным соло губной гармошки. А главное - раскатистое ф-но в духе A Big Hunk O'Love - самой "отвязной" вещи доармейского Элвиса.
По темпераменту Little Child не уступает You Can't Do That, и прослушав его впервые, без промывки мозгов, адепт узнает об особенностях биг-бита не меньше, чем из более академических произведений ливерпульской школы.
Знакомы битломан-примитивист Вальдемар по кличке "Ящерица" соблазнился простотой "Литтл чайлда" и придумал на его основе нечто "собственное" под названием "У ручья":
у ручья, у ручья я увидел тебя в первый раз, у ручья, у ручья не сводил я с тЕбя глаз...
В самом деле похоже.
Роскошное плывущее ф-но омывает вокал Билли Джей Креймера в Little Children. Благодаря среднему темпу, песня как бы балансирует между прошлым и будущим, не сдвигаясь ни туда ни сюда, поддерживая иллюзорную незыблимость эпохи, когда такие песни рождались и гремели, хотя сама эпоха длилась всего несколько лет.
И какую модную по настроению, "атмосферную" вещь сумели создать Морт Шюмен и Лесли Мак Фарленд, писавшие для Элвиса и Билла Хейли.
Помимо Little Children, другие хиты того периода - Pretty Flamingo, Sunny Afternoon, удерживают в уютном коконе безвременья всех тех, кому будущее внушает страх и неприязнь.
Nobody's Child сделал своё дело, выведя меня на Билли Фьюри, а затем и на Лонни Донегана - короля британского скиффла, альфу и омегу всего, о чем непротивно вспомнить.
И все-таки лучшей песней на тему детишек и парнишек в городах желтого дьявола спели не иностранцы, а наш Эмиль Горовец, кторый, правда, вскоре и сам там оказался.