И все же, конечно, мы не можем радоваться. Мы не можем радоваться нашему постоянному использованию ископаемого топлива, потому что теперь мы знаем, что вывоз угля, нефти и газа из Земли способствует глобальному нагреву. Мы знаем, что глобальное потепление вызывает массовые, каскадные нарушения в системах регулирования погоды, географии и экологии, которые сохраняют и поддерживают человеческую жизнь. Мы не можем радоваться сжиганию тропических лесов Амазонки или загрязнению океанов, даже если понимаем, что они являются следствием стремления людей добиваться своего преимущества. Даже реальные выгоды от повышения уровня жизни в Индии и Китае дают нам паузу, потому что это увеличение ведет к увеличению спроса на энергию и мясо.
И это, не говоря уже о нашей неспособности радоваться потере или уменьшению видов насекомых, растений, животных и мест, которые поддерживают нашу жизнь и дают нам радость. Антропоцен вызывает в нас чувство грусти, тоски, вины, гнева и обиды. Эти чувства тем более ощущаются, потому что мы понимаем, что климатический кризис является антропогенным: мы считаем, что мы вызвали его посредством ряда выборов, и что мы могли бы выбрать иное. Как говорит Спиноза, мы наиболее остро ощущаем те эмоции, которые вызывают существа, которых мы считаем свободными.
Часть III в этике Спинозы предлагает лексикон эмоций или «страстей», определяя и объясняя причины и поведенческие последствия каждого из них. Мы можем ожидать раскаяния в разрушении окружающей среды: грусть сопровождается представлением о себе как о причине.
И все же покаянно отсутствует в обсуждениях климатического кризиса. Вместо этого мы чувствуем вину за то, что мы сделали и продолжаем делать, чтобы усугубить глобальное потепление; мы обижаемся на наших предков, которые втянули нас в эту ситуацию; мы злимся на политиков, которые не предпринимают значимых действий; и в подавляющем большинстве случаев мы чувствуем страх.
Мы опасаемся прогнозируемых последствий 400-летнего стремления к нашим преимуществам посредством преобразования Земли, которые будут не только климатическими, но и социальными и политическими. Мы боимся, что наши дети унаследуют деградировавшую Землю. Мы боимся, что стали причиной этого опустошения и сокращения наших детей. Эмоция, которая нас мучает, это страх перед нашей собственной силой.
Для Спинозы «сила» (потенциал) относится к способности вещи быть тем, чем она является, и действовать по своей природе. Каждая вещь стремится упорствовать в своем существовании, искать свое собственное преимущество и делать то, что вытекает из ее природы, для достижения этих целей. Спиноза связывает власть с добродетелью и объясняет, что чем больше мы стремимся к тому, что выгодно для нашего бытия и действия, тем более мы сильны и, следовательно, добродетельны. Мы стремимся делать то, что сохраняет наше существо и увеличивает нашу способность действовать. Когда мы действуем так, что это хорошо для нас, но плохо для природы, легко увидеть, как наша сила выглядит неполноценной. Стремление сохранить наше существо и повысить нашу способность действовать предполагает вовлечение в сложные системы извлечения энергии и производства продуктов питания, которые непосредственно способствуют изменению климата.
Страх перед собственной силой означает, что мы боимся того, что вытекает из нашей собственной природы: мы боимся нашей основной тенденции стремиться к нашему преимуществу.
Мы боимся нашей силы только в той степени, в которой сомневаемся в ее последствиях. Страх — это грусть, возникающий из-за того, что мы представляем неопределенный будущий результат. Когда сомнения в будущем устранены, страх становится отчаянием или уверенностью. Там, где есть сомнения относительно результата поиска нашего преимущества, мы боимся нашей силы; там, где нет сомнений в том, что наши действия разрушительны, мы отчаиваемся.
Кампании за неофашистских лидеров стратегически используют страх и гордятся отсутствием знаний
Теперь, всякий раз, когда мы чувствуем какую-либо грусть, утверждает Спиноза, мы стремимся уничтожить ее причину. Поэтому, когда мы боимся или отчаиваемся из-за своей собственной силы, мы стремимся уничтожить наше собственное стремление или «отвести его от самих себя, чтобы мы не считали его настоящим». Это приводит к саморазрушающему поведению.
Продолжение в следующей статье...