Приближался Новый год. Я спросила Ольгу, как его принято отмечать в издательстве. Она пожала плечами и сказала, что обычно Илья Владимирович приглашает в свою комнату отдыха особо приближенных.
- То есть как? – переспросила я её. Разве вы не все вместе отмечаете?
- Конечно, нет. Это же Илья Владимирович! У него всегда есть особо приближенные. Люди пребывают у него в фаворитах, а потом их просто выкидывают за ненадобностью. Либо он настолько теряет к ним интерес, что сотрудники сами предпочитают уйти из издательства, лишь бы не видеть его пренебрежения и недовольного взгляда.
Оля произнесла эти слова очень грустно, глядя куда-то в сторону. Я поняла, что она тоже попала в число отставных фаворитов. Ей было больно и обидно, что она старается выполнять все прихоти и капризы своего шефа, приходит на работу к 8.30, уходит за полночь, а в результате только раздражает его. Я чувствовала обиду за нее и понимала, что меня тоже, скорее всего, ожидает подобная участь.
К вечеру Илья Владимирович вызвал меня к себе:
- Значит так, мне нужно составить список тех, кого я хочу видеть у себя на новогоднем корпоративе.
- А вы разве не всех своих сотрудников планируете поздравить с Новым годом? – спросила я его.
- Ну почему же не всех. Отмечать будем в редакционном зале. Я выйду всех поздравлю. Потом ты позовешь ко мне сотрудников из списка, и я вручу им подарки и продолжу с ними. Составляемый список избранных сопровождался следующими комментариями: «Так, Татьяну – главного редактора экономической редакции пригласишь, а Инна мне резко ответила, её не нужно. Я на нее обиделся.»
- То есть, как обиделись? Получается вы её подругу, занимающую равнозначную должность в издательстве, приглашаете к себе на празднование, вручите подарок, а Инну не приглашаете?
- Инна мне резко ответила и я пока не желаю её видеть. Пусть подумает о своем поведении.
- Но это же некрасиво. Татьяна не придет без нее.
- Тем хуже для них обеих. Так, ты всех записала?
- Всех, - вздохнула я.
- Пригласишь их ко мне двадцать девятого, когда я тебе скажу.
- Хорошо.
Я вышла из его кабинета, в очередной раз, поражаясь, как же человек с подобными нелепыми заморочками может быть руководителем такого крупного издательства. Он даже слова произносил, с какой-то режущей слух женской капризной интонацией и вел себя порой, словно избалованная кисейная барышня. Мне было интересно, как же Илья Владимирович ведет себя со своими женщинами женой и любовницей. Ведь если он и с ними такой же, то как же они его терпят.
Тут он позвонил и попросил занести ему воды. Я отвечала на вторую линию телефона и поэтому попросила Ольгу выполнить его просьбу. Через минуту она прибежала с кухни с округлившимися от ужаса глазами и воскликнула, что вода Сан-Пелегрино закончилась. Оля тут же по мобильному набрала Славу:
- Славик, ты в курсе, что у Ильи Владимировича больше нет "Сан-Пелегрино", а он требует воды! Почему ты не купил?!
- Да вы что все с ума посходили! - Слава так кричал в трубку, что даже мне было слышно, - я весь день езжу, то с его папой по строителям, то с Лизой (любовница шефа) по её магазинам, то ему в банк нужно! Вчера он меня отпустил в четыре ночи, а заехал я за ним на работу уже в восемь, хотя он сам вышел только в одиннадцатом часу! Какое, к черту, Сан-Пелегрино!
Он кинул трубку. Раздался повторный звонок Ильи Владимировича:
- Я сегодня дождусь воду?! – прокричал он и кинул трубку.
Я бросилась на кухню и налила обычную газированную воду «Святой источник». Оля в ужасе на меня смотрела.
- Что ты делаешь?! Он же заметит, что вода не та. Ты представляешь, что тогда будет?!
- Ну, мне же будет, - бросила я на ходу.
Я понаблюдала, как Илья Владимирович сделал первый глоток, и поняла, что ему – что «Сан-Пелегрино», что «Святой источник». Разницы никакой. А все его причуды из серии: понты дороже денег.
Продолжение следует