Он прошел в кухню и отметил, что Марты здесь уже не было. Устроившись за столом, теперь Сергей упорно пытался вспомнить то, что хотел сделать минуту назад, но ничего не выходило. Он заметил, что чёрное деревянное полотно тут тоже было изъедено насекомыми. Узор, похожий на папирус с зашифрованным посланием, завораживал взгляд. На плите свирепо засвистел чайник, хозяин Пётр резво схватился за ручку, залил кипятком заварник и повернулся к гостю.
— Вы домой ехали? — наклонил он слегка голову, жадно вглядываясь в лицо гостя. Вкрадчивый голос хозяина резал слух.
— Да.
— С работы?
— Да. Такой туман сегодня. Вы… — Сергей не успел докончить фразы. Не сводя с гостя глаз, хозяин искусно перехватил инициативу.
— Все за работой туда ездят. Постоянно… Вот ведь жизнь, а. А где вы работаете? Ммм. А вы заметили, что разметку новую нанесли? Да-да, свежая, еще пахнет даже.
Бредовое состояние гостя, казалось, стало порождать слуховые аномалии. В тишине за окном где-то неподалёку стал слышен странный монотонный звук, похожий на недовольное цоканье.
Гриб. Грабь. Гроб. Груб. Стук железных копыт по асфальтированной дороге. Гость поднял глаза на хозяина.
— Это? Это Гарик, — хозяин крутанул пальцем у виска. — Он у нас с техникой не дружит, не доверяет, — он ехидно ухмыльнулся и отвёл глаза в сторону. — Так и ездит до самого города на работу на своей тележке.
Допив свою чашку чая и прикончив миску с дешёвым печеньем, хозяин встал из-за стола и предложил проводить гостя в его спальню. По дороге в отведенную ему комнату Сергей заметил странные картины, развешенные по всем стенам. С первого взгляда казалось, что на них изображено что-то абстрактное, но складываться в одно целое оно явно отказывалось. Приглядевшись, можно было догадаться, что картины перевёрнуты, надписи на них опрокинуты. “Детские рисунки?”, — ухватил себя за мысль Сергей и тут же отпустил. Он был рад оказаться в теплой постели, подальше от странностей этой ночи, белье пахло свежестью и чем-то сладковатым. Он опустил голову на подушку. Нисколько не медля, сознание тут же его подхватило и понесло на свой пыльный чердак.
Было без четверти четыре, когда неразборчивый тоненький шепоток над ухом вырвал Сергея из забытья. Голова по-прежнему сильно болела, и всё так же нещадно стучало в висках, глаза с трудом открывались. Никого. Дверь в его комнату была притворена, но не до конца, и сквозь щель можно было увидеть внутренности дома. На освещённом лунным светом полу чернели тени. Ему почудилось, что дверь качнулась, и что-то за ней зашуршало. Одна из теней дёрнулась и исчезла. Приподнявшись на кровати, он стал пристально всматриваться в густую черноту ночи, постепенно предметы вокруг стали приобретать очертания и оттенки серого цвета. Никого.
За окном по-прежнему глухо выла собака. Что-то навязчиво скреблось о стекло. “Ветки”, — подумал он, перевел взгляд на окно и застыл от ужаса.
В окне бледно-серым пятном проступило лицо маленького существа. Ребёнок. Серьёзное выражение, застывшее на детском лице, делало его отталкивающим, ненастоящим.
Лицо было страшно бледно, большие глаза смотрели, не моргая. Окаменевшее тело Сергея отказывалось верить в то, что видели глаза, мышцы сжались, позвонки один за другим превращались в кусочки льда. Страх вцепился в глотку. Внезапно осознав, что это отражение, он быстро повернул голову на дверь, та качнулась и резко затворилась. “Слишком страшно, чтобы быть правдой”, — не в силах сопротивляться смыкающимся векам, Сергей снова провалился в глубокий сон.
Провалившись в кроличью нору, он странным образом вновь очутился в комнате. Перед ним была та же комната, выла та же собака, но воздух вокруг был определённо другим. Словно бы вся комната была устлана ядовитым туманом, плотность которого была ощутима физически. Туман лежал на нём сверху, придавливая и без того усталое тело. Пальцы едва могли шевелиться. Губы ссохлись. Двигались только глаза, бешено обводившие комнату испуганным взглядом, тщетно пытавшиеся контролировать пространство перед собой.
Гул в голове нарастал, виски онемели от бьющейся в них крови. Внезапно он осознал, что не может закрыть глаза, не может моргнуть. Странно, но, будучи так долго открытыми, глаза ничуть не высохли. “Такого не может быть. Это сон”, — он точно не знал, но чутье подсказывало, что нужно закричать. Крикнуть не получалось, вместо крика выходило какое-то шипение, казалось, туман веревкой обвил шею и сжимал невидимое кольцо.
Продолжение следует...