Глава 7.
Вышел за Тёмой, не имея какого-либо плана слежки. Город я знал, поскольку пять лет назад проходил здесь полугодичную стажировку. Тёма, не оборачиваясь, дошёл до «Третьяковской» и нырнул в вестибюль метро. Я помедлил пару секунд, и вошёл под прикрытием спины сильно упитанного пассажира; пытаясь по ходу определить, проверяет ли Тёма наличие «хвоста». Пройдя через турникет, Тёма побежал вниз по эскалатору; и мне ничего не оставалось, как самому бежать следом – благо, передо мной сбегали два парня и девушка. Тёма раз остановился и посмотрел за спину, но я успел раствориться в ряду неспешно спускающихся вниз граждан. Тёма выскочил на платформу и двинулся к линии правой стороны. Я не пошёл прямо за ним, перейдя на левую сторону; что сделал весьма предусмотрительно – оглядев перрон, Тёма вдруг перешёл на мою сторону.
Подошёл поезд, и мы сели в один вагон. На мою удачу, Тёма выбрал место посредине; я устроился в торце. Народу было не так много – пришлось отворачиваться. Я посмотрел в отражение стекла и увидел опустившего голову Тёму. Пока всё шло удачно. Заглядевшись на отражение лица сидевших напротив меня матери, строго выговаривавшей за что-то взрослой дочери, я чуть было не пропустил момент, когда Тёма встал и быстро пошёл к двери. Вагон осветился огнями налетевшей станции. Я выждал секунду выхода Тёмы и устремился за ним. Тёма перешёл на другую линию.
Стараясь не отрываться далее, чем на десять метров, я конечно, рисковал потерять его в налетевший на нас толпе с кольцевой – но делать было нечего. Проехав ещё пару остановок до Фрунзенской, Тёма, наконец, вышел на поверхность земли и двинулся к Комсомольскому проспекту. Час был поздний, тысячи машин неслись друг навстречу другу; и я вдруг понял, что если Тёма остановит одну из них, мне удержать его на поводке будет почти невозможно. На моё счастье, Тёма спустился в подземный переход и пошёл вдоль ларьков. Остановившись около одного из них, он купил себе сигареты и ещё раз оглянулся. Внезапно Тёма почти побежал к ступенькам выхода на землю – мне пришлось резко стартовать со своей позиции с большим риском быть обнаруженным, но всё обошлось – он явно спешил и быстро шёл вдоль дороги, уже и не оглядываясь.
Через метров двести Тёма входил под тент летнего кафе с полутора десятками столиков. Я не медля, вошёл сразу за ним и спросил официанта, где я могу вымыть руки. Официант, скривившись, показал в сторону входа непосредственно в ресторан – этих секунд мне хватило, чтобы рассмотреть всё, что находилось под тентом, – включая двоих рабочих, разбиравших одну из секций пережившего сезон навеса. Тёма сел рядом с очень плотным человеком в дорогом пальто и коричневой сигареткой в руке.
Я сходил вымыть руки и, по пути, приготовил к действию очень занятную штуку, подаренную мне тем однокашником, кто был моим сталкером в отношениях с группой расследовавших похищение коллекции Тихомирова оперов. Лет пять назад мой товарищ за бутылкой коньяка похвастался, что накрыл квартиру со всякими шпионскими штучками и прихватил кое-что себе – гордо демонстрируя диковины, он затолкал мне в уши какие-то мембраны, и из дальнего угла комнаты стал нашептывать совершенно ненормативную скабрезность, в которой я вдруг отчётливо услышал каждое слово. «Это уже вчерашний день», − махнул рукой однокашник и попытался было продемонстрировать запонки с микрофонами в виде фальшивого жемчуга, но я так крепко вцепился в него с просьбой отдать мне этот нужный для профессии прибор с мембранами, что он был обречён согласиться − впрочем, не сразу и в обмен на информацию в одном из моих дел. Технический бартер в сфере наших отношений – вещь обычная, лишь бы она не затрагивала интересы моих клиентов, − я сообщил ему кое-какие сведения, проливающие свет на нюансы дела, которое он тогда расследовал, а взамен получил беспроводное приспособление, напоминавшее миниатюрный плеер, считывающее любой внятный звук в радиусе семи метров.
Вновь войдя под тент, я взял со стойки бара меню, уселся в углу зала, скрывшись за спиной одиноко пьющего человека, и, наконец, натянул на себя наушники – речь Тёмы и его визави была слышна отчётливо под аккомпанемент смачного чавканья и глубокие вздохи закусывающего свою водку мужчины. Говорил, в основном, собеседник Тёмы – о выемке документов; о том, что милиция сделает свою работу, но это будет просто дымовая завеса; о том, что Тёма должен – а что именно должен, я услышать не успел; поскольку подошёл официант, и мне ничего не оставалось, как заказать себе пиво. Официант привычно скривил губы и попытался объяснить мне достоинства манеры готовки блюд шеф-поваром ресторана – чтобы отвязаться от него, мне пришлось заказать одно из методично перечисляемых названий. Пока, одним словом, я кивал головой, пока давал согласие официанту взять и фирменные карельские хлебцы, вопрос долга Тёмы был закрыт, а плотный собеседник объяснял уже что-то про мешок.
Тёма переспросил, может ли он сам принять участие в «масках-шоу», но получил твёрдый ответ, что самодеятельности быть не должно, что мешок вынесут (а как, добавил говорящий, – «исключительно твои проблемы»), после чего необходимо было вручить его человеку в черном джипе «Ниссан» с номерами «37–19» – тот будет стоять недалеко от банка. В ответ на требование, Тёма повторил номер; и плотный встал из-за стола. Что сказал ему Тёма, разобрать не удалось, поскольку в этот момент пьющий мужчина так громко вздохнул, что у меня зафонили мембраны. Плотный прошёл к выходу, Тёма же оставался минуты три за столом, видимо, напряжённо о чём-то думая и, оглядев зал, ушёл. Официант принёс пиво и корзинку с карельскими хлебцами – я положил банкноту в тысячу рублей на поднос и вышел вслед за Тёмой. Раевского я решил не беспокоить. Позвонив Бахметову, я передал ему всё, что узнал и отправился в гостиницу с чувством выполненного долга.