Я полная дура. Да-да, полная, прям переполненная дура! Хорошо хоть успела понять это, пока не стало слишком поздно.
Утром, как только первые лучи ударили мне в лицо не ласковым светом, я застонала от боли. В голове крутился раскаленный шампур, а могз, шипя, ворочался и местами пригорал. С трудом доползя до аптечки, я выпила какую то таблетку, по виду напоминающую анальгетик, по вкусу Нурофен, а по цвету активированный уголь. Для верности прочитав таки название, на всякий случай выпила еще одну.
Прошел час и к отупляющей боли добавилась дикая тошнота. Весь токсикоз мира пал на меня в одно мгновение. Спать не удавалось, жить получалось с трудом. В таком нестоянии я встретила родных, которые, поскорбев для вида, удалились завтракать и вонять едой, доведя уровень тошноты до запредельного. И только средняя дочь, заглядывая в щелочку кухонной двери и глядя на меня влажными, полными сочувствия глазами, шептала:"мамочка, ты как?" "Как, как,-ревела я раненой тигрицей, плохо, уйди!" Дочь приходила еще не раз и каждый раз, сходя с ума от боли, я орала, чтоб она не доставала меня и вообще все скрылись с глаз долой!
К обеду мне стало лучше, я даже смогла влить в себя чай и вообще приободрилась. А дочь сидела в своей комнате и не вышла даже когда я позвала всех обедать.
Я села с ней рядом и вдруг, глядя в ее мокрые от слёз глаза я все поняла. Как часто она приходила ко мне "не вовремя", приходила чтоб пожалеть, но я была уставшая, занята, больна, зла, голодна, еще чего то там не погладившая. Она хотела обнять, а я отворачивалась, не до того мне было, потом пообнимаемся. И всегда у меня было оправдание, хотя и гадко становилось на душе. Но надо же суп доварить, белье развесить, да просто побыть минуту одной в конце концов!
А потом они вырастут, чуть чуть осталось, лет пять. И суп мой будет никому не нужен и носить они предпочтут мятое. И я останусь со своим "побыть наедине"...
Остановитесь, милые! Пока не поздно, пока им не стало все равно!