Когда я была ребенком, моя семья несколько раз меняла место жительства. Мой отец был военным, и кочевали мы по долгу службы. В период с 1990 по 1992 год временным нашим пристанищем была страна Абхазия. Отец не хотел туда ехать, слишком далеко от малой родины, от родителей. Но приказ начальства звучал так: «Валентиныч, на курорт посылаю, иные только мечтают жить на берегу моря! Выполнять!». «Так точно!» - ответил мой отец и выполнил. Воспоминания об Абхазии у меня отрывочные, но сказочные. Это даже не воспоминания, а отдельные картинки памяти или, если хотите, нечто похожее на «живое фото». Как фотография и видео в одном, когда застывшее фото оживает на несколько секунд, и мы можем увидеть полет птицы или движение и шум воды. Одной из таких живых фотографий был вид с крыльца гостиницы на главный кавказский хребет. Я помню его как ряд голубых скал со снежными вершинами. Тогда это было для меня привычным, как……звездное небо или городские огни Саратова. Еще одно живое фото в виде сетки паутины огромных размеров и паука в середине напоминающего по окрасу пчелу, тогда меня очень уж напугал и удивил такой необычный паук. Вечером я пыталась разглядеть попку светлячка, сидящего в траве, но не могла этого сделать, потому что она, то светила, то гасла, мигала, в общем. Огромное поле с огромными ромашками и гуляющие по нему без пастухов коровы, невероятно самостоятельные и умные существа. Чайное поле и мое неверие в то, что мы «пьем кустарник». Невероятная Новоафонская пещера со сталактитами, сталагмитами и тайными залами, настолько хрупкими, что вход для туристов туда был запрещен. Повсеместно растущая дикая красная и желтая алыча, слегка горьковатая на вкус лавровишня с длинным стволом, на которую невозможно было взобраться ребенку моего возраста. Вот такие живые фотографии моей памяти.
Когда я была ребенком, моя семья несколько раз меняла место жительства. Мой отец был военным, и кочевали мы по долгу службы. В период с 1990 по 1992 год временным нашим пристанищем была страна Абхазия. Отец не хотел туда ехать, слишком далеко от малой родины, от родителей. Но приказ начальства звучал так: «Валентиныч, на курорт посылаю, иные только мечтают жить на берегу моря! Выполнять!». «Так точно!» - ответил мой отец и выполнил. Воспоминания об Абхазии у меня отрывочные, но сказочные. Это даже не воспоминания, а отдельные картинки памяти или, если хотите, нечто похожее на «живое фото». Как фотография и видео в одном, когда застывшее фото оживает на несколько секунд, и мы можем увидеть полет птицы или движение и шум воды. Одной из таких живых фотографий был вид с крыльца гостиницы на главный кавказский хребет. Я помню его как ряд голубых скал со снежными вершинами. Тогда это было для меня привычным, как……звездное небо или городские огни Саратова. Еще одно живое фото в виде сетки паутины огромных размеров и паука в середине напоминающего по окрасу пчелу, тогда меня очень уж напугал и удивил такой необычный паук. Вечером я пыталась разглядеть попку светлячка, сидящего в траве, но не могла этого сделать, потому что она, то светила, то гасла, мигала, в общем. Огромное поле с огромными ромашками и гуляющие по нему без пастухов коровы, невероятно самостоятельные и умные существа. Чайное поле и мое неверие в то, что мы «пьем кустарник». Невероятная Новоафонская пещера со сталактитами, сталагмитами и тайными залами, настолько хрупкими, что вход для туристов туда был запрещен. Повсеместно растущая дикая красная и желтая алыча, слегка горьковатая на вкус лавровишня с длинным стволом, на которую невозможно было взобраться ребенку моего возраста. Вот такие живые фотографии моей памяти.
К сожалению, для меня эта сказка была не вечной. Все разрушила война. Она началась в 1992 году. Я тогда не понимала, что идет война. Просто мы слышали много салютов, но не видели их. И моя мама была тревожной. А однажды ночью прибежал со службы взволнованный отец и мы стали быстро собирать вещи. Нас с братом разбудили и наспех одели. Папа кричал на маму, а мама говорила, что никуда не поедет без отца. Потом отец посадил нас в грузовик, где были женщины с детьми. Некоторые дети, которые помладше – спали, другие – плакали или капризничали, более старшие – вели себя спокойно. В целом вокруг царила какая-то очень тревожная атмосфера, как-будто случилось несчастье. Грузовик привез нас на военный аэродром. Всех усадили в самолет. Взлетели. Только будучи достаточно взрослой (в возрасте 30 лет), я узнала от отца, что пути к взлету тогда были отрезаны, подступали Грузинские танки. Мой отец дал команду погасить все взлетные огни. Пилоты поднимали самолет практически вслепую. К счастью, этот самолет не был сбит и все кто в нем был – выжили. Но сердце моего отца в ту ночь было неспокойно и трепеталось в страхе от возможности потерять нас, семью. Как хорошо, что тогда я не знала об этом. Дальнейший наш путь лежал через Клин, Москву с остановкой в Саратове. Начались серые не сказочные будни. И моя горная прекрасная страна осталась далеко в моей детской памяти.
К сожалению, для меня эта сказка была не вечной. Все разрушила война. Она началась в 1992 году. Я тогда не понимала, что идет война. Просто мы слышали много салютов, но не видели их. И моя мама была тревожной. А однажды ночью прибежал со службы взволнованный отец и мы стали быстро собирать вещи. Нас с братом разбудили и наспех одели. Папа кричал на маму, а мама говорила, что никуда не поедет без отца. Потом отец посадил нас в грузовик, где были женщины с детьми. Некоторые дети, которые помладше – спали, другие – плакали или капризничали, более старшие – вели себя спокойно. В целом вокруг царила какая-то очень тревожная атмосфера, как-будто случилось несчастье. Грузовик привез нас на военный аэродром. Всех усадили в самолет. Взлетели. Только будучи достаточно взрослой (в возрасте 30 лет), я узнала от отца, что пути к взлету тогда были отрезаны, подступали Грузинские танки. Мой отец дал команду погасить все взлетные огни. Пилоты поднимали самолет практически вслепую. К счастью, этот самолет не был сбит и все кто в нем был – выжили. Но сердце моего отца в ту ночь было неспокойно и трепеталось в страхе от возможности потерять нас, семью. Как хорошо, что тогда я не знала об этом. Дальнейший наш путь лежал через Клин, Москву с остановкой в Саратове. Начались серые не сказочные будни. И моя горная прекрасная страна осталась далеко в моей детской памяти.
Летом 2015 года я впервые поехала путешествовать одна за пределы родного города. Я предусмотрительно за несколько месяцев приобрела профсоюзную путевку в адлерский санаторно-курортный комплекс. Все шло по заранее подготовленному плану. В СКО «Адлеркурорт» предлагали различные экскурсии, в том числе и в Абхазию. Несмотря на то, что Абхазия находится всего в нескольких км от Адлера, предпринять туда самостоятельное путешествие сразу я не решилась. Поэтому взяла экскурсию на озеро Рица. От поездки в Новоафонские пещеры я намеренно отказалась. Во время войны военные действия велись, в том числе, и в самой пещере. Большая часть сталактитов и сталагмитов, росших тут столетиями, были уничтожены. Я убедилась в этом сама, когда во время своего отдыха в Абхазии в 2016 году, все-таки решилась посетить пещеру. Новоафонские пещеры все также способны впечатлять туристов своей красотой и величиной. Но, к сожалению, только тех, кто не побывал в них до войны. Мне жаль, что современные туристы уже не смогут увидеть той первозданной красоты. В 7 часов утра меня забрал экскурсионный автобус. Водителя автобуса звали Армен. В дальнейшем именно он рассказал мне о некоторых особенностях страны Абхазии, её жителях и предупредил о возможных опасностях (к опасностям относилось мое путешествие как одинокой девушки, считается, что местное молодое поколение «испортилось» в отношении своей нравственности из-за наплыва туристов в последние годы). Гидом был парень по имени Дима – коренной житель Абхазии. Поездка с ним была веселой и незабываемой. Он рассказывал множество приданий о местах, которые мы посещали, что-то приписывал от себя и очень много шутил. Еще в эту первую поездку по Абхазии меня поразила манера вождения местного населения, они так лихо объезжали гуляющих по проезжим дорогам коров, почти даже не сбавляя скорости, что я приходила одновременно в восторг и ужас. Особенно меня впечатлила скоростная езда по горной закрученной в спираль дороге на огромном туристическом автобусе. Обрыв мимо которого мы по ней проезжали, назывался «прощай, Родина»!
Экскурсионная поездка с Арменом и Димой закончилась дегустацией Абхазского вина и возвращением в Россию ближе к полуночи. В обычной жизни я не пью алкоголь по состоянию здоровья, да и тяги какой-то особой не имею, по мне так лучше стакан сока или компота из сухофруктов. Но Абхазское вино, не только не ухудшило моего самочувствия, но и оказалось очень вкусным. Таким, что в 2016 году я привезла с собой целых 3 литра. Не помню, сколько точно можно было перевозить через границу. Но меня пустили. В общем, никто даже и не проверял какой у меня багаж.
Летом 2015 года я впервые поехала путешествовать одна за пределы родного города. Я предусмотрительно за несколько месяцев приобрела профсоюзную путевку в адлерский санаторно-курортный комплекс. Все шло по заранее подготовленному плану. В СКО «Адлеркурорт» предлагали различные экскурсии, в том числе и в Абхазию. Несмотря на то, что Абхазия находится всего в нескольких км от Адлера, предпринять туда самостоятельное путешествие сразу я не решилась. Поэтому взяла экскурсию на озеро Рица. От поездки в Новоафонские пещеры я намеренно отказалась. Во время войны военные действия велись, в том числе, и в самой пещере. Большая часть сталактитов и сталагмитов, росших тут столетиями, были уничтожены. Я убедилась в этом сама, когда во время своего отдыха в Абхазии в 2016 году, все-таки решилась посетить пещеру. Новоафонские пещеры все также способны впечатлять туристов своей красотой и величиной. Но, к сожалению, только тех, кто не побывал в них до войны. Мне жаль, что современные туристы уже не смогут увидеть той первозданной красоты. В 7 часов утра меня забрал экскурсионный автобус. Водителя автобуса звали Армен. В дальнейшем именно он рассказал мне о некоторых особенностях страны Абхазии, её жителях и предупредил о возможных опасностях (к опасностям относилось мое путешествие как одинокой девушки, считается, что местное молодое поколение «испортилось» в отношении своей нравственности из-за наплыва туристов в последние годы). Гидом был парень по имени Дима – коренной житель Абхазии. Поездка с ним была веселой и незабываемой. Он рассказывал множество приданий о местах, которые мы посещали, что-то приписывал от себя и очень много шутил. Еще в эту первую поездку по Абхазии меня поразила манера вождения местного населения, они так лихо объезжали гуляющих по проезжим дорогам коров, почти даже не сбавляя скорости, что я приходила одновременно в восторг и ужас. Особенно меня впечатлила скоростная езда по горной закрученной в спираль дороге на огромном туристическом автобусе. Обрыв мимо которого мы по ней проезжали, назывался «прощай, Родина»!
Экскурсионная поездка с Арменом и Димой закончилась дегустацией Абхазского вина и возвращением в Россию ближе к полуночи. В обычной жизни я не пью алкоголь по состоянию здоровья, да и тяги какой-то особой не имею, по мне так лучше стакан сока или компота из сухофруктов. Но Абхазское вино, не только не ухудшило моего самочувствия, но и оказалось очень вкусным. Таким, что в 2016 году я привезла с собой целых 3 литра. Не помню, сколько точно можно было перевозить через границу. Но меня пустили. В общем, никто даже и не проверял какой у меня багаж.
На следующий день после туристической поездки я предприняла самостоятельное путешествие. И направилась в город своего детства под названием Гудаута. После пробной поездки на экскурсионном автобусе было уже не так страшно. Я представляла, что меня там ждет. От своего санатория я за полчаса доехала до границы. Перешла ее пешком минут за 10 и оказалась на другой стороне, где села в автобус. Местный народ очень гостеприимный и доброжелательный, всегда помогут, подскажут. Хотя стоит сделать скидку на то, что для меня эта страна окутана романтическим ореолом детских воспоминаний, и я сама в момент поездки была радостная и непосредственная как ребенок, может быть, поэтому люди и отвечали мне тем же. Одно я уяснила точно. Если на улице местные жители обращаются с приветствием или предложением, то ответить нужно непременно. Если этот ответ будет означать вежливый и прямой отказ, то они это поймут. Но вот молчание в ответ на их дружелюбное обращение они воспринимают как личную обиду.
Когда я доехала до Гудауты, я вышла со стороны военного городка, где жила раньше. Нашла КПП. Местность я не помнила, и от этого мне казалось, что нужно попросить о помощи. Что я и сделала. Солдатики с КПП проводили меня к жилым домам. Там я нашла дом, в котором жила. Я не скажу, что нашла его сразу. Все-таки мои отрывочные воспоминания и реальность не во всем совпадали, особенно если учесть, что прошло уже 24 года и все дома в маленьком военном городке были однотипными. Скажу вам честно, точно определить свой дом мне удалось только во вторую мою поездку в Абхазию в 2016 году. Но одно я помнила неизменно. Рядом с моим домом росла лавровишня, и она растет там до сих пор, та же самая лавровишня. Дерево, на которое невозможно было забраться без лестницы. Затем я попрощалась с солдатиком и пошла дальше. Все-таки память удивительная штука. Некоторые вещи запоминаются так четко и остаются так надолго, что это кажется чудом. Таким вот чудом был переход через рельсы и небольшой заборчик в этом месте, сооруженный из специального металлического настила, используемого военными. В Гудауте все заборы были именно такими, в круглую дырочку. И именно эти заборы и этот переход один в один запечатлела моя память. Я не могла не узнать этот переход. Дальше я пыталась найти дорогу к пляжу, но, к сожалению, часть территории городка закрыта для посторонних и многие места, которые сохранились в моей памяти, я так и не смогла найти. Возможно, они находились как раз на территории военной части, к которой у меня не было доступа. К пляжу я вышла по той дороге, которую помню с детства, на ней я нашла еще одну лавровишню. Она гораздо больше и мощнее той, что росла у моего дома. Эта лавровишня была еще одной из моих «живых фотографий-воспоминаний». Я помню, как мальчишки карабкались на нее и набирали огромные пакеты с вишней.
Вокруг по дороге я видела много разрушенных и заброшенных зданий, в которых никто не живет. Когда я пришла к морю я села на берег и заплакала. Мне было жаль, что я не могу увидеть ту Гудауту, какой она была до войны во времена моего детства.
Также я не нашла и гостиницу, в которой мы раньше жили. Это было небольшое одноэтажное деревянное здание. Возможно, ее больше нет. Никто из местных так и не смог ответить на мои вопросы о том, где она находится.
В мою вторую поездку в Абхазию, я была не только в Гудауте, но и в других городах. Повсеместно я видела картины разрушенных, не восстановленных строений. В них никто не живет. В одном из запустелых зданий через окно я видела даже остатки мебели. Почему этот народ даже не пытается восстановить эти здания? Ведь прошло немало лет…. Один из местных абхазов сказал мне: « Мы не хотим жить в грузинских домах!». Возможно, это национальная гордость…..
Но может быть есть что-то еще. Какая-то своя философия жизни. Сейчас мне трудно понять это.
На следующий день после туристической поездки я предприняла самостоятельное путешествие. И направилась в город своего детства под названием Гудаута. После пробной поездки на экскурсионном автобусе было уже не так страшно. Я представляла, что меня там ждет. От своего санатория я за полчаса доехала до границы. Перешла ее пешком минут за 10 и оказалась на другой стороне, где села в автобус. Местный народ очень гостеприимный и доброжелательный, всегда помогут, подскажут. Хотя стоит сделать скидку на то, что для меня эта страна окутана романтическим ореолом детских воспоминаний, и я сама в момент поездки была радостная и непосредственная как ребенок, может быть, поэтому люди и отвечали мне тем же. Одно я уяснила точно. Если на улице местные жители обращаются с приветствием или предложением, то ответить нужно непременно. Если этот ответ будет означать вежливый и прямой отказ, то они это поймут. Но вот молчание в ответ на их дружелюбное обращение они воспринимают как личную обиду.
Когда я доехала до Гудауты, я вышла со стороны военного городка, где жила раньше. Нашла КПП. Местность я не помнила, и от этого мне казалось, что нужно попросить о помощи. Что я и сделала. Солдатики с КПП проводили меня к жилым домам. Там я нашла дом, в котором жила. Я не скажу, что нашла его сразу. Все-таки мои отрывочные воспоминания и реальность не во всем совпадали, особенно если учесть, что прошло уже 24 года и все дома в маленьком военном городке были однотипными. Скажу вам честно, точно определить свой дом мне удалось только во вторую мою поездку в Абхазию в 2016 году. Но одно я помнила неизменно. Рядом с моим домом росла лавровишня, и она растет там до сих пор, та же самая лавровишня. Дерево, на которое невозможно было забраться без лестницы. Затем я попрощалась с солдатиком и пошла дальше. Все-таки память удивительная штука. Некоторые вещи запоминаются так четко и остаются так надолго, что это кажется чудом. Таким вот чудом был переход через рельсы и небольшой заборчик в этом месте, сооруженный из специального металлического настила, используемого военными. В Гудауте все заборы были именно такими, в круглую дырочку. И именно эти заборы и этот переход один в один запечатлела моя память. Я не могла не узнать этот переход. Дальше я пыталась найти дорогу к пляжу, но, к сожалению, часть территории городка закрыта для посторонних и многие места, которые сохранились в моей памяти, я так и не смогла найти. Возможно, они находились как раз на территории военной части, к которой у меня не было доступа. К пляжу я вышла по той дороге, которую помню с детства, на ней я нашла еще одну лавровишню. Она гораздо больше и мощнее той, что росла у моего дома. Эта лавровишня была еще одной из моих «живых фотографий-воспоминаний». Я помню, как мальчишки карабкались на нее и набирали огромные пакеты с вишней.
Вокруг по дороге я видела много разрушенных и заброшенных зданий, в которых никто не живет. Когда я пришла к морю я села на берег и заплакала. Мне было жаль, что я не могу увидеть ту Гудауту, какой она была до войны во времена моего детства.
Также я не нашла и гостиницу, в которой мы раньше жили. Это было небольшое одноэтажное деревянное здание. Возможно, ее больше нет. Никто из местных так и не смог ответить на мои вопросы о том, где она находится.
В мою вторую поездку в Абхазию, я была не только в Гудауте, но и в других городах. Повсеместно я видела картины разрушенных, не восстановленных строений. В них никто не живет. В одном из запустелых зданий через окно я видела даже остатки мебели. Почему этот народ даже не пытается восстановить эти здания? Ведь прошло немало лет…. Один из местных абхазов сказал мне: « Мы не хотим жить в грузинских домах!». Возможно, это национальная гордость…..
Но может быть есть что-то еще. Какая-то своя философия жизни. Сейчас мне трудно понять это.
