Однажды я вела группу старших школьников по квартире Пушкина. Ребята слушали внимательно, даже задавали по ходу дела незначительные вопросы по поводу увиденных вещей, предметов мебели, интерьера. Нашей группе повезло: когда мы зашли в столовую, начали бить огромные напольные часы; дети слушали их, открыв рот, будто на их глазах происходило какое-то чудо. Собственно, я тоже слушаю их бой именно так - у меня страсть к часам, тем более, к старинным.
Дошли до кабинета. Обычно люди, когда заходят туда, не могут удержаться от удивлённых восклицаний - так поражает обстановка и атмосфера кабинета. Так было и в этот раз. Я наблюдала за одним мальчиком, который стоял рядом со мной. Он внимательно слушал мой рассказ, рассматривал вещи, которые принадлежали когда-то Пушкину. Когда я дошла до повествования о портрете Жуковского, некоторые ребята повторяли со мной дарственную надпись: "Победителю ученику от побежденного учителя...". Как приятно! Мальчик слушал, смотрел на портрет - я очень хорошо это запомнила.
Дальше - все просто: рассказ о портретах друзей поэта, потом - письменный стол Пушкина, кресло, трубка, трости, чернильница, ларец, сабля, картина, конторка, лампа. (Как это можно все запомнить и не сбиться, спросите вы? Легко! Открою вам свой маленький секрет: нужно обвести все вещи в комнате рукой в той последовательности, в которой нужно о них рассказывать, и запомнить движение, которое нарисовала в воздухе ваша рука. Потом на это движение руки останется только "нанизать" факты о каждом предмете. Главное - запомнить это движение, тогда вы точно не собьетесь. Попробуйте так сделать, если вам нужно что-то запомнить, вдруг мой совет вам когда-то пригодится).
И вот - финал: последний день жизни Пушкина, его уход на дуэль, последние минуты жизни, часы показывающие время смерти, жилет. Дети слушают, представляя те события, о которых я рассказывала.
В этот момент в моей голове иногда возникают мысли о том, что, кажется, получилось-то рассказать обо всем неплохо, и может быть, я, не хватая звезд с неба, и делаю-таки что-то полезное в этой жизни, несмотря на скромность занимаемой мною должности (поверьте, внештатный экскурсовод - последняя ступень в структуре музея; я свое место прекрасно знаю). Иногда в эти минуты просыпается перфекционизм, который твердит: "Вот тут надо было паузу сделать длиннее, указать на картину надо было немного иначе, зря не подошла ближе к письменному столу, когда о нем говорила..." Я соглашаюсь с перфекционизмом, ибо спорить с ним бесполезно, обещаю ему в следующий раз непременно сделать так, как он сказал, и вот тут в мою голову опять залезают мысли о том, что, кажется, всё неплохо получилось. Иногда я перехватываю взгляд смотрительницы, которая удовлетворённо мне кивает: "Хорошо!". Она это делает за спинами моих слушателей, поэтому никто, кроме меня, его, конечно, не видит. Эта мелочь усиливает мое удовольствие.
Но... Вот тут происходит иногда самое интересное. Вчера, например, мальчик, который стоял рядом со мной (помните, я писала о том, что за ним наблюдала?), обведя ещё раз взглядом кабинет, глазами упёрся в портрет Жуковского.
- А что это за портрет? - спросил он.
Странно, он же смотрел на этот портрет, слушал мой рассказ о нем - я это видела. Слушал, но не слышал. В чем тут загадка?! И ведь это не один такой случай. На этом же месте, в тот же момент. Только вопросы о разных вещах, но все - такие. Слава Богу, всё-таки не каждый раз.
Все мои мысли о небесполезности своего занятия, о, казалось бы, получившемся рассказе мгновенно вылетают из моей головы и, подпрыгивая, рассыпаются по полу, как бусины внезапно разорвавшихся бус. Вставшая было со своего стула, чтобы проводить группу, смотрительница с перекошенными лицом плюхается на него обратно. Мой перфекционизм забивается куда-то под письменный стол поэта.
Главное в этот момент - не выдать свои чувства: досаду, разочарование. Надо вежливо улыбнуться и ответить:
- Это портрет Жуковского.
И всё. И закончить экскурсию в маленькой передней. И провести следующие группы. И идти к метро. И ехать в метро, а потом дойти до дома. И не думать.
В таких случаях лучше вообще ни о чем не думать.