Говоря о принципах построения либерального, а точнее либертарианского государства, важно определиться с тем, кто мы есть, что мы за либералы. В результате политических процессов 20-го века либералы утратили свою идентичность, свое наименование. Сначала у классических либералов украли термин либерализм. Либералами стали называться прогрессивисты, которые выступали уже за другие ценности и другую экономическую политику. Произошла апроприация терминов.
В 50-х годах классические либералы постарались вновь выйти на политическое поле с новым именем — либертарианцы. Название было предложено сторонником ограниченного государства и рыночной экономики Дином Расселом в статье «Who is libertarian?»[1], чтобы дать возможность отделить себя и других людей схожих взглядов от левых либералов. Однако, в последствии данный термин был почти полностью присвоен радикальной частью либертарианства — анархо-капиталистами. И несмотря на происхождение этого термина и наличия широких его трактовокот академических словарей, вроде Стэндфордского[2], либертарианцев воспринимают, в первую очередь, как ортодоксальных последователей АЭШ и анкапов, которые в проявлении ненависти к несогласным и поисках угнетения очень похожи на SJW[3], поэтому умеренным либертарианцам в России и во всём мире проще называть себя громоздким академическим термином — классические либералы. Сейчас в России происходит обратная апроприация терминов и классические либералы возвращают себе термин либертарианство. Ярким примером тому служит наш паблик, Михаил Пожарский и многие другие люди.
Важно также отметить, что курсы современных левых либералов и тех, кто сейчас называет себя классическими либералами или либертарианцами, жёстко различаются, причём настолько, что общего у них осталось так мало, что объединять их крайне проблематично[4].
Laizzes-faire и правовая защищённость
![Венсан де Гурнэ — автор формулы «laissez faire, laissez passer». К слову известен он не только этим, но и изобретением антибюрократизма в более широком смысле, чем принцип невмешательства в экономику [5].](https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/1612125/pub_5e832f7b1a056b3af3daed66_5e832f7f68b51338284351aa/scale_1200)
Самый важный для классических либералов принцип построения государства – это сочетание свободной конкурентной экономики и правовой среды, поддерживающей эту экономику. Что такое «laizzes-faire»? В буквальном переводе это французское понятие обозначает «позвольте-делать». То есть это принцип, в соответствии с которым рынок сам найдёт наиболее оптимальное решение тех или иных проблем в данный момент времени.
«Главный постулат классиков либерализма заключается в том, что рыночная экономика, способствующая разделению труда и координирующая разделение знаний (которое по необходимости существует в любом обществе) за счет ценового механизма, может побудить индивидов к более рациональному поведению. Возникающая в результате специализация обеспечивает более эффективное распределение ресурсов общества и ведет к увеличению национального богатства».
— Дипак Лал [6]
Но неважно насколько экономика государства свободна и дерегулирована: в Сомали государства нет, рынок практически полностью дерегулирован, но там отсутствует правовая среда, способная защитить и обеспечить права собственности, обязательственные правоотношения и неприкосновенность личности человека, поэтому экономика там развивается плохо, а инвесторы не считают эту страну пригодной для инвестиций. Важной составляющей эффективного функционирования рыночной экономики является поддержка её со стороны правовых и политических институтов — без этого любая, даже самая свободная экономика, развиваться не будет. Именно правовая среда, обеспечивающая свободную экономику, делает рынок полезным широким массам людей и обеспечивает то благосостояние, которое имеют люди в либеральных странах.
Капитализм начал формироваться не тогда, когда появились первые купцы и началась свободная торговля, капитализм начал формироваться, когда экономические отношения приняли ту правовую форму, когда защищаются интересы предпринимателя и потребителя, а не интересы правящей номенклуатуры или аристократии. Для того, чтобы рынок приносил выгоду всем, люди должны быть равны юридически в правах, что, замечу, не означает что при этом они должны быть равны во всём остальном.
В Европе капитализм начал формироваться в 11-13 веке благодаря двум одновременно шедшим процессам. Первый — это реформы папы Григория VII [7], который с помощью развития канонического права создавал в католической Европе правовую среду, благоприятствующую рыночной экономике. И второй —это развитие независимых городов и торговых союзов. Самый известный торговый союз — это Ганзейский торговый союз, в который входило около полутора сотни городов, а самый известный город —Венеция фактически полностью являлась торговым государством. Их правовая система основывалась уже не на каноническом праве, а на lex mercatoria, то есть праве торговцев, возникшем в процессе спонтанных порядков, то есть выработанных посредством рыночных механизмов[8]. Проблема, которую решали эти процессы, это правовая и физическая незащищённость купцов, ремесленников, их обязательств и имущества.
Сейчас при оценке инвесторами инвестиционной привлекательности той или иной страны, инвесторы смотрят на то, смогут ли они легко и просто организовать бизнес, то есть не слишком ли государство мешает своими правилами, и будет ли их собственность и обязательства защищены и обеспечены силой государства. Именно международная торговля, инвестиции и конкуренция во все времена являлись ключевыми факторами экономического роста, которые выделяли все экономисты, начиная ещё со времён Адама Смита[9]. Поэтому в государстве, в котором нет уважения к неприкосновенности частной собственности, не будет ни адекватной конкуренции, ни инвестиций, которые определяют экономическое развитие.
В либеральном государстве его роль должна сводится к роли ночного сторожа, который обеспечивает соблюдение рыночного порядка.
Отделение церкви от государства и веротерпимость
Идея права на свободу совести возникла как результат постоянных религиозных конфликтов и религиозных гонений в адрес тех, кто исповедовал христианство по-другому. В годы, когда либерализм только начинал формироваться, остро стояла проблема веротерпимости и влияния церкви на светские дела. Католическая церковь всячески старалась отстаивать монополию на трактование Библии и поэтому преследовала любых мыслящих иначе, что вылилось в многочисленные антиеретические походы, самый известный из них — Альбигойский, а также в зарождение протестантизма. Фактически, именно религиозные конфликты и стали одной из причин появления либерализма.
Политическая и экономическая обстановка требовала остановить войны и стать более толерантными, однако, первое время даже сами протестанты не были веротерпимее католиков. Говоря о веротерпимости, Милль упоминал, что в его время, в 19 веке — в веке победившего либерализма, она существует в ограниченном виде и далеко не все общества идут на широкие уступки в этом вопросе.
«По понятию одних может быть терпимо разномыслие по вопросам, касающимся церковного управления, но никак не разномыслие по догме; по понятию же других могут быть терпимы всякого рода иноверцы, но только не паписты и не унитарии; третьи признают терпимыми все иноверия, которые не отрицают откровения, и только немногие идут далее этого и ставят условием терпимости веру в Бога и в будущую жизнь. Везде, где только большинство проникнуто искренним, сильным религиозным чувством, там оно почти нисколько не поступилось своими притязаниями за исключительное господство».
— Джон Стюарт Милль [10]
Возможно называть Марсилия Падуанского протолибералом можно только с большой натяжкой, но его идеи об отделении церкви от государства, развитии местного самоуправления и гражданского общества, критика папства непосредственно повлияли на развитие политической мысли последующих веков. Первое полное и всестороннее обоснование необходимости отделения церкви от государства дал именно он. Государство, по Марсилилю, в первую очередь, должно служить на благо людей, оно «создано для того, чтобы жить, и, причём, жить хорошо». В основе государства лежит общественных договор, постепенная эволюция от простых форм объединения к более сложным. И священство он считал скорее частью государства как общественного механизма, но никак не частью светской власти. Функцию священства он выделял как воспитательную: «Задачей духовенства является воспитание и обучение человека тому, во что необходимо верить, что делать и чего избегать»[11].
Также важным этапом в развитии веротерпимости послужили работы Джона Локка: «Два трактата о правлении» и «Опыт веротерпимости», где он осуждает насильственное насаждение религии и конфликты на этой почве, и также, как и Марсилий Падуанский, отстаивает позицию о разделении государства и церкви[12].
В «Опыте веротерпимости» он обосновывал отделение церкви от государства тремя основными идеями:
1) Земные судьи — государство в частности и люди в общем — не могут наверняка определить, какая из религий истинная. Поэтому человеку должно быть предоставлено право самому, на свой страх и риск, выбирать веру;
2) Даже если бы они могли это сделать, то эту «правильную религию» нельзя было бы насаждать силой, так как в этом случае вера людей была бы не искренней;
3) Принуждение к единству в религиозных взглядах приводит к бóльшим социальным конфликтам, чем разрешение придерживаться любых течений.
При этом необходимо понимать, что классики либерализма были людьми глубоко верующими и необходимость отделения церкви от государства обосновывали, в первую очередь, с той точки зрения, что так будет лучше и самой вере и верующим, а не по мотивам ненависти к религии. Поэтому утилитарную полезность наличия государства и его цель они объясняли через Бога, как это было сделано в «Федералисте»:
«Ответ на первый вопрос напрашивается сразу: вспомним крайнюю необходимость данного дела, важнейший принцип самосохранения, великий закон природы и Бога, гласящий, что безопасность и благосостояние народа суть те цели, которые преследуют все политические учреждения и которым эти учреждения должны быть принесены в жертву» — Джеймс Мэддисон, статья №43 [13].
Более того, поздние либералы, вроде Хайека, которые уже намного чаще были атеистами или агностиками, всё равно говорили о том, что религия и церковь — это полезные общественные институты, уничтожение и притеснение которых крайне вредно. Так же, как и упомянутый Дипак Лал, писавший о великом расхождении Востока и Запада, Хайек обращает внимание на то, что в процессе группового отбора западной цивилизации удалось выработать наиболее эффективные и правильные системы ценностей, обращённые в сторону семьи и индивидуализма, и произошло это, в том числе, благодаря религии.
«Даже те из нас, кто, как и я, не готовы принять антропоморфную концепцию персонифицированного бога, не могут не признать, что преждевременный отказ от верований, не имеющих, как мы считаем, фактической основы, лишил бы человечество мощной поддержки в длительном процессе развития расширенного порядка, которым мы теперь пользуемся, и что даже сейчас утрата этих верований, истинных или ложных, создает огромные трудности».
— Фридрих фон Хайек [14]
Разделение властей и федерализм
Данный принцип построения государства известен ещё со времён античности, он использовался в Афинах, Риме, Спарте и излагался в трудах Аристотеля и Полибия (у последнего даже была идея сдержек и противовесов, которая дополняет принцип разделения властей).
Свой взгляд на местное самоуправление и разделение властей, особенно в горизонтальном смысле, излагал также упоминавшийся ранее Марсилий Падуанский. Используется принцип разделения властей и у отца либертарианства Джона Локка[16], однако в несколько нестандартном виде — в его версии власть делится на законодательную, исполнительную и федеративную, а судебная власть считается производной от законодательной или даже не входящей в систему государственной власти вообще.
Окончательное оформление идея разделения властей (с классической трёхчленкой) получила в трудах Шарля Луи де Монтескьё, где он обосновывает разделение властей для обеспечения политической свободы, объясняя на примере Италии, чем вредна концентрация власти в одних руках, где каждая новая политическая группировка у власти физически устраняла предыдущую[17]. Главной целью вертикального разделения властей, по Монтескьё, является обеспечение политической свободы.
Так в чём смысл идеи разделения властей? В том, чтобы исключить конфликт интересов, когда законодатель, является и судьёй, и исполнителем и действует не в рамках права, а в рамках произвола; действуя в своих интересах, а не в соответствии с предписанной ему обществом и законом задачей.
Также суть в том, чтобы предотвратить концентрацию власти в одних руках и тем самым обезопасить политических оппонентов в оппозиции. Для этой же цели, в частности, используется дробление избрания представителей законодательной власти в законодательный орган. Пример тому палата представителей в США, где раз в два года состав Палаты Представителей обновляется на треть. Кроме того, в законодательных органах федеративных государств предотвращение концентрации реализовано ещё и тем, что существует верхняя палата парламента, сенаторы в которой сменяются, как правило, несинхронно, путём косвенных выборов представителями законодательной и исполнительной власти субъекта — то есть местным парламентом и губернатором. Исключение из правила — США.
В вертикальном смысле власть традиционно разделяется на исполнительную, законодательную и судебную, и исключениями в этом плане являются разве что страны Латинской Америки и Африки, где ветвей может быть хоть восемь.
В горизонтальном смысле разделение властей — это наличие федерализма и местного самоуправления, не входящего в систему органов государственной власти. Это закреплено в статье 12 Конституции Российской Федерации[18], но на практике никак не реализуется и, наоборот, тенденция идёт к тому, что местное самоуправление становится частью публичной власти и теряет всё больше независимости и автономных полномочий.
Зачем нам нужен федерализм?
Цели федерализма и выделения местного самоуправления примерно те же, что и у вертикального разделения властей, но немного более специфичные, во-первых это опять же снижение концентрации власти и как следствие обеспечение политической свободы.
Повышение качества репрезентативности путём обеспечения некоторой независимости и свободы граждан на тех или иных территориях от центра и соответственно других регионов. Как устроена демократия? В первую очередь, учитывается мнение большинства. Чем больше территория и выборка людей, тем больше вероятность, что диктатура большинства будет идти вразрез с мнением меньшинства. Все люди разные и, чем больших людей объединяют в совокупность избирателей, тем это хуже и неэффективнее. На каждых выборах Президента США победитель получает, в лучшем случае, чуть больше 55% голосов, то есть 45% граждан не согласны с его кандидатурой, однако, при этом в некоторых штатах поддержка того или иного кандидата может быть около 80% и для них он действительно является желанной фигурой. Чем ближе люди друг к другу живут, тем больше схожи их ценности и интересы, поэтому и политические взгляды у них с бóльшей вероятностью будут близки.
Выделение специальной компетенции субъекта федерации (штата, кантона) и органа местного самоуправления. В идеальном класслибском государстве полномочия центра должны как можно меньше выходить за пределы основных функций государства, то есть обеспечения правосудия и безопасности, чтобы каждый субъект имел достаточно независимости для удовлетворения своих особенных потребностей, потому как жители одного субъекта по потребностям и ценностям не тождественны другим. Жители Чечни и жители Москвы в плане потребностей в культуре, образовании и в других сферах будут иметь противоречащие друг другу запросы. Разрешить их можно только разделив полномочия территориально.
Конкуренция субъектов. Гражданин в класслибском государстве должен иметь возможность «голосовать ногами», изменяя свою принадлежность к тому или иному субъекту федерации. То есть нужна конкуренция штатов между собой. Примером такой конкуренции можно назвать перетекание людей из крайне левой Калифорнии в свободный правый Техас. Но стоит упомянуть, что это привело к непредвиденным последствиям для Техаса — он начал леветь. Хоть демократы в Техасе и Калифорнии отличаются, но, тем не менее, тенденция весьма ощутима, что подтверждается успехами О'рурка на выборах.
Улучшение контроля за властями. Чем ближе власть к гражданину, тем проще ему эту власть контролировать, так как до неё банально легче достучаться физически. Государство — это левиафан, для того, чтобы левиафан не кусал того, у кого поводок, он должен быть подконтролен гражданскому обществу. Проблема протестов против действий федерального центра в республике или отдалённой области в том, что, протестуя против того или иного решения федерального центра, они физически не могут дотянуться до акторов, принявших эти решения, и хоть как-то на них повлиять. Проблема удалённости власти от гражданина всегда приводила к одним и тем же последствиям — политика в столице определяет политику во всей стране. Из-за этого всегда растут сепаратистские настроения. Однако, при наличии достаточных полномочий у субъекта федерации, эти настроения станут не актуальными за редким исключением.
Более организованный и ответственный контроль за общими ресурсами. Чем меньше людей, тем проще эффективно организовывать контроль за общими ресурсами и преодолеть «эффект безбилетника». Этот вывод я делаю на основе того, что все исследования, которые так или иначе доказывают возможность предотвращения «трагедии общины» и рационального использования ресурсов группами людей, в качестве примеров приводят малые сообщества, самые большие из которых достигают 10-15 тысяч человек в лучшем случае. К таким исследованиям можно также отнести исследования Остром и Уильямсона, за которые они получили нобелевскую премию в 2009 году. Хотя их научные изыскания касаются в первую очередь не госрегулирования, а по больше части горизонтального взаимодействия людей, лишним их упомянуть не будет..
Антипатернализм
«Суверен хочет по своим понятиям сделать народ счастливым и становится деспотом».
— Иммануил Кант [19]
Важным элементом, без которого либерализм не был бы либерализмом, является его строгое отрицание патернализма в двух смыслах: в запрете навязывания индивиду посредством государства каких-либо норм, ценностей и моделей поведения, и в ограничении действий государства с целью защитить индивида от себя самого. В первом случае это будет навязывание государственной религии и идеологии, а во втором — акцизы на табак и алкоголь и запрет опасных для человека веществ.
По причине отказа от патернализма, Кант и другие мыслители того времени выступали против государственного образования, так как с помощью него власть неизбежно будет навязывать различные идеи в своих интересах.
«Никто не имеет права принуждать индивидуума что-либо делать, или что-либо не делать, на том основании, что от этого ему самому было бы лучше, или что от этого он сделался бы счастливее, или наконец, на том основании, что, по мнению других людей, поступить известным образом было бы благороднее и даже похвальнее».
— Джон Стюарт Милль
Попытка сделать экономический, а тем более нравственный, выбор заместо индивида всегда будет приводить к его угнетению. Человек должен иметь право посредством своих сил делать свободный выбор, который будет учить его нести ответственность за свои решения, обучая тем самым выбирать наиболее оптимальные для себя решения. Сделать выбор за него — лишение его практики принятия решений и, с большой вероятностью, невозможность в полной мере удовлетворить его потребности.
Человек раскрепощается посредством выбора — без выбора он не может реализовать своих интересов и потребностей. И эту свободу либерализм должен защищать.
Говоря о патернализме и его проблемах, необходимо также вспомнить о том, что в последние два десятилетия обсуждается такая практика государственного вмешательства, как либертарный патернализм[20].! В чём его суть? Индивид действует не всегда рационально, а значит для него будет выгоднее, если его будут подталкивать к правильному решению, делая опцию по умолчанию. Фактически, в этой модели у индивида остаётся право конечного выбора, а у государства лишь право предварительного выбора опции по-умолчанию, которую индивид может не принять, поэтому в каком-то смысле это действительно является более либертарианским подходом, однако, вопрос об этичности этого подхода остаётся открытым.
Ночной сторож и границы вмешательства
Говоря о минархизме и ночном стороже, нельзя пройти мимо Роберта Нозика, который представляет собой радикального сторонника идей минимального государства, то есть такого, какое сжато до максимально возможно этичного предела. Читать Нозика очень интересно, однако практического смысла в этом нет, так как Нозик предлагает отказаться от обязательных налогов, а его объяснения того, как будет преодолеваться «эффект безбилетника» довольно сомнительны. Государство, по Нозику, представляет собой наличие минимальных функций государства в виде суда, полиции и армии, а также основывается на принципе добровольного взимания налогов. Проблема данных деонтологических рассуждений в том, что они не учитывают утилитарную сторону вопроса, то есть вопроса реализуемости и эффективности реализуемости. Нозик на всё это отвечает поставленной в начале книге аксиомой, что люди от рождения обладают правами, выводя, при этом за скобки дискуссию о естественных правах. Его система не работоспособна априори, хоть и является при этом «безупречной» этически, поэтому представляет интерес только с точки зрения обращения к аргументации, но не обращения к практическим выводам. По какой-то непонятной причине, главным теоретиком минархизма многие считают его, а не Канта, Милля, Хайека или кого-либо другого.
Я уже упоминал историю происхождения термина либертарианство. С минархизмом произошло примерно то же самое — он был апроприирован теми же анкапами, точнее, как они себя называют — вынужденными минархистами. Я бы назвал их анкапами в отрицании, переставшими верить в утопию, но ещё исповедующими анкапскую религию в усечённом виде. Термин «минархизм» первоначально появился в качестве ругательного[23], его изобрёл в 1971 году крайне радикальный анархист — Лорд Самуэль Конкин III, основатель агоризма и апологет контрэкономики[24]. Своё ругательство Конкин изобрёл и для сторонников Нозика — nozis, звучит почти как nazis. Первоначально минархизм той радикальности в ограничении государства не подразумевал, более того, те самые nozis появились спустя три года, после изобретения термина «минархизм». Если брать строение термина, то он ничего не предполагает кроме того, что власть была максимально ограничена, то есть минимально реализовывалась. Поэтому большинство классических либералов уже по определению должны быть минархистами!
В целом, понятие ночного сторожа я могу сформулировать следующим образом – это государство, которое не выходит за рамки своих первичных функций по обеспечению правопорядка или выходит за эти пределы минимально. Среди классических либералов это, как правило, различные меры касающиеся инвалидов и сирот, а также регулирование отрицательных экстерналий.
Теперь же рассмотрим некоторые принципы минархизма и ограничения вмешательства.
«Всеобщий правовой закон гласит: поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом».
— Иммануил Кант [25]
Важным элементом классического либерализма является выставление границ того, куда государство может вмешиваться. Государство не должно устанавливать какие-либо правила рынка, оно должно их поддерживать и охранять права собственника от посягательства других лиц. На первом месте должен стоять индивид и выстроенные на основе свободной воли правоотношения, не нарушающие права других лиц.
«Суверен не вправе принуждать своих граждан к действиям, способствующим достижению общего блага, но должен применять насилие, чтобы частные цели не мешали всем остальным».
— Иммануил Кант
Ограничения свободы индивида должны производиться исключительно в том случае, когда индивид сам действует против прав других индивидов. Государство должно защищать общество и других индивидов от отрицательных экстерналий и нарушения их прав и свобод, но не должно создавать ограничения, служащие приращению общего блага за счёт ущемления чьих-то прав.
«Принцип этот заключается в том, что люди, индивидуально или коллективно, могут справедливо вмешиваться в действия индивидуума только ради самосохранения, что каждый член цивилизованного общества только в таком случае может быть справедливо подвергнут какому-нибудь принуждению, если это нужно для того, чтобы предупредить с его стороны такие действия, которые вредны для других людей, — личное же благо самого индивидуума, физическое или нравственное, не составляет достаточного основания для какого бы то ни было вмешательства в его действие»
— Джон Стюарт Милль
Если индивид действует явно против интересов общества или других индивидов, то такие действия правомерными быть не могут, так как преследуют своей целью нанесение вреда, а поэтому должны быть пресечены или наказаны. Однако если индивид совершает действия, которые вредят обществу лишь тем, что он наносит вред себе, то его от этих действий защищать можно только в том случае, если он не обладает полной дееспособностью, то есть является ребёнком или психически нездоровым.
«По моему мнению, существует только один способ затруднить приобретение ядовитых веществ для преступных целей, не подвергая при этом сколько-нибудь значительному нарушению свободу тех, которые пожелают их приобрести для целей законных. Этот способ состоит в том, что Бентам называет preappointed evidence».
— Джон Стюарт Милль
Другими же допустимыми ограничениями свободы считаются такие, которые относятся скорее к пресечению действий по нанесению вреда другим индивидам и к возникновению споров. То есть, например, меры по контролю за оборотом различных опасных предметов и регулирование формы регистрации особых видов сделок. Под preappointed evidence Милль и Бентам имеют ввиду особую форму ведения учёта и заключения сделок, что, например, играет особую роль в вопросах оборота недвижимости и оружия. Как ни один здравый человек не будет против государственной регистрации недвижимости или её регистрации по модели схожей с процедурой манципации, так никто и не должен быть против регистрации оружия и контроля за его оборотом, потому как владение оружием, так же как и владение землёй, предполагает некоторую ответственность, в том числе перед другими лицами.
«Я отрицаю, чтобы сам народ имел право каким бы то ни было образом стеснять свободу выражения мнений, через посредство ли правительства или как-нибудь иначе; я утверждаю, что такого права вовсе не существует, — что его одинаково не имеют никакие правительства, ни самые лучшие, ни самые худшие, какие бы то ни было».
— Джон Стюарт Милль
Также важным моментом является то, что не должна быть никоим образом ограничена свобода слова и мнения, так как она является базовым гражданским правом человека, без которого невозможно ни существование гражданского общества, ни демократии, ни либерального государства. И более того, государство должно именно защищать свободу слова и мнения, а не просто не вмешиваться, потому что всякое мнение может быть воспринято в обществе агрессивно и от агрессии оно должно быть защищено государством. Общество устроено таким образом, что непопулярное мнение может легко стать предметом ненависти в глазах большинства и от давления и угроз агрессивного насилия со стороны общества государство должно его защищать, чтобы обеспечить равноправие индивидов на обладание собственным мнением. Однако, государство должно вмешиваться лишь для того, чтобы обладание мнением и дискуссия были мирными, поэтому рассматривать частную дискриминацию как что-то противоречащее свободе мнений и вообще праву на мнение нельзя, так как с помощью частной дискриминации право на мнение и выражается. Поэтому для защиты мнения у людей должна быть свобода запрещать и дискриминировать, тем самым выражая своё мнение[26].
Автор статьи: Антон Силаев
Источники:
1. Антон Силаев — Кто такие либертарианцы? (перевод Дин Рассела);
2. The Stanford Encyclopedia of Philosophy — https://plato.stanford.edu/entries/libertarianism/;
3. Михаил Пожарский — Единство противоположностей: SJW и анархо-капитализм;
4. Антон Силаев — О левых уклонистах среди либералов;
5. Давид Макаренко — Антибюрократические идеи Венсана де Гурнэ;
6. Дипак Лал. «Возвращение невидимой руки», 2006 — http://pavroz.ru/files/lalvozvrashenie.pdf;
7. Отрывок книги «Возвращение невидимой руки» — Великое Расхождение Востока и Запада;
8. Владислав Лебедев — Спонтанный порядок в системе права;
9. Владислав Сухов — Экономический либерализм Смита;
10. Джон Стюарт Милль. «О свободе», 1859 — http://old.inliberty.ru/library/491-o-svobode;
11. Марсилий Падуанский. «Защитник мира», 1324 — https://vk.com/doc-6827569_400010170;
12. Станислав Шипицын — Джон Локк;
13. Дж. Мэддисон, А. Гамильтон, Дж. Джей. Федералист, 1788 —https://vk.com/doc2820815_437038919?hash=3911ff98b4ed220960&dl=ed1bb78d66af087a0a;
14. Фридрих фон Хайек. Пагубная самонадеянность, 1988 —http://www.libertarium.ru/l_lib_conceit0;
15. Антон Силаев — Разделение властей в античности;
16. Джон Локк. «Два трактата о правлении», 1689 —https://www.civisbook.ru/files/File/Lokk_Traktaty_2.pdf;
17. Шарль Луи де Монтескьё. «О духе законов», 1748— https://www.civisbook.ru/files/File/Monteskye_O%20dukhe.pdf;
18. Конституция Российской Федерации;
19. Иммануил Кант. «О поговорке «Может быть, это и верно в теории, но не годится для практики», 1793;
20. Антон Силаев — Патернализм — зло (перевод Libertarianism.org);
21. Роберт Нозик. «Анархия, государство и утопия», 1974;
22. Антон Силаев — Налоги — это грабёж? (перевод Майкл Хьюмер);
23. https://libertarianism.fandom.com/wiki/Minarchism;
24. Антон Силаев — Почему агоризм вреден? В чём опасность и бесполезность контрэкономики?;
25. Иммануил Кант. «Метафизика нравов. Введение в учение о праве», 1797;
26. Михаил Пожарский — Свобода запрещать;