К нам в редакцию поступило письмо от жительницы Гатчины, расположенной в Ленинградской области. Она рассказала историю своего города, который находился в оккупации в годы Великой отечественной войны. Женщина призналась, что была в полном шоке от того, что в её городе находились концентрационные лагеря. Она знала, что Гатчину переименовали в Линденманнштадт, а в городе действовали подпольщики и партизаны, сражавшиеся с коричневой чумой 20 века. Но новость про лагеря стала для неё откровением.
Далее приводим текст письма.
«Я ходила мимо этого здания в школу, потом ходила в него за одеждой, когда там открыли магазины, а теперь периодически заглядываю за жареной курицей в фастфуд KFC. Но, к своему стыду, только на днях я узнала о том, что на самом деле это за здание. Всегда думала, что это бывшая пожарная часть, потому что у него есть характерная вышка. Но вышка эта оказалась для совсем других целей.
В Гатчине было всего 4 концлагеря: пересылочный «Дулаг-154» на 5 тысяч человек; лагерь, расположенный на территории довоенного аэродрома на 5 тысяч человек; пересылочный «Дулаг-5» на 4 тысячи человек; штрафной лагерь на 200 человек, расположенный как раз в здании, где сейчас KFC, а раньше была граммофонная фабрика.
Как рассказывали очевидцы, первое время после открытия лагерей никто не мог прийти в себя, все пытались вызволить оттуда своих родственников с помощью ценных вещей, драгоценностей и денег. Иногда это даже получалось.
Правила в лагере были суровые. Сразу же уничтожали партийных красноармейцев, евреев и бойцов руководящего состава. Над узниками же издевались, заставляя их работать на износ, избивая и наказывая. «Отработанный материал» расстреливали или же заставляли участвовать в «карусели». Каруселью называлось непрерывное хождение по кругу раздетых пленников на морозе в течение 6/8 часов.
В здании, где сейчас «Красные казармы», находился «Дулаг-5». Мне удалось выяснить, что Александр Соломонович Клейн выжил в то страшное время. Вот, что он рассказывал:
«Держали тысячи пленных и, конечно, жизнь их была не сладкой. Одних только полицейских в лагере насчитывалось несколько десятков. Большой пересылочный лагерь «Красные казармы», был известен также «свирепствующими полицаями». Отсюда часть военнопленных отправляли в фашистское рабство в Германию».
А вот, что удалось найти в выписке из «Акта о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками в Гатчине в период временной оккупации»:
«По показаниям очевидцев устанавливается, что во всех этих лагерях, где содержались пленные бойцы Красной Армии, был установлен такой режим, который неминуемо приводил военнопленных к смерти. Так, врач Чижас свидетельствует, что ему неоднократно приходилось видеть избиения военнопленных прикладами, палками, плетьми. Далее он сообщает, что к нему, как к врачу, обслуживающему лазарет военнопленных, попадали пленные, исколотые штыками только за то, что они не в состоянии были выполнять каторжные работы по заданию немцев ввиду чрезмерного истощения.
Смертность в концлагерях была очень высокой. Люди погибали от холода и от эпидемий сыпняка, разразившегося в результате скученности, отсутствия мыла и антисанитарных условий в бараках, вызвавших сильнейшую вшивость заключённых».
Немцы были реальными зверьми. Например, они сожгли барак, где люди заболели тифом. Тех, кто пытался спастись из огня, расстреливали. А в том самом здании, где сейчас KFC, красноармейцев сожгли в бывшей столовой. Здание облили бензином и подожгли. Как сейчас туда ходить, я не знаю. Слишком тяжело осознавать, что такие зверства творились в нашем небольшом городе.
Вот что рассказала Вера Андреевна Бордюкова:
«Мне никогда не забыть гатчинского концлагеря смерти, когда с четырьмя детьми была брошена туда в ноябре 1941 года. Там было уже около 1000 таких же мирных жителей, как и я.
В ноябрьский день сидели мы под дождём и своим дыханием согревали детей. Люди на глазах умирали от голода, холода и нечеловеческих условий. Но ужаснее всего мы переживали одну ночь, когда напротив нашего лагеря фашисты подожгли барак с больными пленными красноармейцами. Пламя угрожало нашему лагерю. Советские люди кричали, метались, били в двери. Но всё напрасно: двери были на крепком замке, а за проволокой ходили часовые. В ту ночь несколько женщин сошли с ума».
Да, это в прошлом. Мы должны помнить о том, что нельзя не только забывать, но и допускать. Но как же сложно идти будет теперь мимо этой, ранее казавшейся такой неприметной таблички?».