«Вскую прискорбна, душе моя? И вскую смущаеши мя…», — поёт псалмопевец.
И душа твоя вторит ему в унисон. Когда последняя надежда — в дребезги! Когда твоя жизнь — эх! Когда ни зги, ни малейшего намёка на неё… Когда тебя уже почти нет. Но, нет, жив ещё. А причина-то, причина-то твоего состояния прискорбного — пф! Мимолётное слово! Подкосило… Выбило почву из под ног. Так вот. Заронила сомнение — малость. Песчинка! И такой вот мысли негодной достаточно, чтобы разрушить веру, надежду… Пф!
«Вскую прискорбна, душе моя? И вскую смущаеши мя?»
Обретал ты веру свою долго, исходив душу свою вдоль и поперёк. Перепахал неистово, укрепился аж на век весь. И что? Не унывай… Всё — пустое. Пусть «щебечут» люди, должность их такова.
Самое страшное сомнение — в вере, обретённой скорбями.
«Вскую прискорбна, душе моя? И вскую смущаеши мя?»
Пс. 40, 41