Моя жизнь, к счастью, тиха и размеренна, но иногда бываю свидетелем интересных эпизодов, которые оставляют сильные впечатления, ну как, например, картины в музее. Вот о таком и расскажу.
Было это в 93-96 году. Училась я в Москве, на праздники ездила домой в Брянск. На поезде всего примерно 6 часов. Можно ехать ночным – загружаешься – ночь спишь – утром приезжаешь. Можно дневным, как развлечение – смотреть в окно, да и белье можно не брать – экономия. В то время белье в стоимость билета не входило, а без белья матрас и подушку брать не разрешали.
Вот раз взяла билет на дневной, плацкарт, полка нижняя, сумка небольшая, легкая, не поездка, а красота, прогулка налегке, уют и покой.
Захожу в вагон ни рано и не поздно, а самый раз, минут за 10-15 до отправления (это чтобы и не бежать, и не ждать), дохожу до своего места. На моей нижней полке сидит молодой парень лет 20 (ну это нормально, пока поезд не тронулся, народ наверх обычно не забирается), перед ним мальчик лет пяти-шести, на второй нижней прямо на матрасе без простыни в ботинках спит в дупель пьяный мужик лицом к стенке. На столик – едва початая бутылка кока-колы. Я прикидываю, что моя – нижняя, вторая под пьяным, парень с мальчиком – наверху? Впрочем, откуда мне знать, может выходят скоро. Прячу сумку под полку, на стол – пакет с печеньками (ну какие там печеньки – просто хрустящие хлебные палочки). Сажусь пока рядом с парнем. Мальчик стоит лицом к нам. В одной руке – нож с открывающимся лезвием, в другой – пистолет (игрушечный). Нож, вроде настоящий. Мальчик рукой делает резкое движение – нож открывается, второй рукой жмет на курок, целясь в парня, пистолет издает резкий звук, затем мальчик рукой, в которой нож опять делает движение – нож закрывается (лезвие с мою ладонь), далее эти три операции ребенок повторяет. На лице парня – полная невозмутимость. Странно, думаю, мне в таком возрасте ножиком поиграть не давали. Но какое мое дело? Взрослый дал поиграть, вроде контролирует, кто я такая, чтобы делать замечания? Тем временем мальчик все увеличивает выпад пистолетом в сторону парня, даже стал вслух говорить: «Пах! Пах!», озвучивая выстрел погромче. Парень говорит мне: «У нас в армии были дебилы, но таких не было». «Вы, наверное, отслужили, домой едете?» - уточняю я. «Да». «А мальчик – с кем он?» «Да вот с этим» – кивает парень на тело. «Я думала, вы вместе, втроем едете», - говорю. Поезд между тем потихоньку трогается, едем. Тут меня осеняет: «А как этот мужчина в вагон вошел? Он же вообще без чувств!» Парень: «его двое привели и положили, вот кока-колу поставили». «А мальчик?» «За ними сам шел». Сижу, перевариваю… Мальчик продолжает манипуляции с ножом и пистолетом в сторону парня. Спустя минут пять парень не выдерживает, вырывает пистолет, нож, заламывает мальцу руку, тот кричит: «Папа!» в сторону пьяного неподвижного тела. Я говорю: «Не надо, он же слабее, ему больно!» Ну действительно, папа в отключке, а мы – большие и сильнее ребенка, как-то нехорошо. Парень сразу отпустил мальца. Мальчишка – опять за свое. Парень скинул кроссовки и, сказав: «я - наверх», залез на верхнюю полку, там отвернулся к стенке и, видимо, заснул, больше участия в этой истории при мне не принимал.
Теперь внизу мы трое – спящий мужик, мальчик и я. Пацаненок уселся к окошку (ээх, мое нижнее с окошком местечко…), нож и пистолет на столе. Сам время от времени открывает кока- колу, делает пару глотков. Поезд трясет, иногда попадает и на стол. Мордочка и руки у мальца уже грязная. Завожу разговор, общаемся. Мальчика зовут Вася (это, надеюсь не размещение личных данных? С тем же успехом его могли звать Колей или Петей), у него есть мама и папа, была еще младшая сестра. Время от времени играет с ножом, правда, не в мою сторону. Потом предлагает, показывая на мой пакет с хлебными палочками: «давай поедим?» Блин, пацанчик-то проголодался, а еще кока-кола натощак, в животе, небось все крутит. «Ну давай», – говорю, – «только сперва руки мыть!» Прогулялись до туалета, вымыли руки (правда они у него потом опять быстро запачкались). Вернулись. Принялись за еду. Верне, он принялся, мне не хотелось. Каждую(!) хрустящую хлебную палочку Вася нарезАл ножом (я ему говорила, что это – лишнее, но ему, видимо, так было вкуснее), ел и запивал из этой двухлитровой бутылки. Стоик, а местами и полка в крошках и лужах. Ну не мой же это ребенок? За несколько часов поездки я его не воспитаю. Что я могу для него сделать – дать поесть. Ну пусть ест, от меня не убудет. Поел, я завязала пакет с остатками и эвакуировалась на верхнюю полку, отвернулась к стенке – типа сплю. Вася снизу покричал, попытался меня достать, попытки успехом не увенчались (а кто бы сомневался. Ему лет 5-6, мелкий). Скоро Вася потерял ко мне интерес, я могла уже потихоньку повернуться и смотреть в окно.
Потом Вася взял нож и пистолет и отправился побегать по вагону. Некоторое время его было слышно, потом было слышно, как в других купе ему сказали уходить, в вагоне стало тихо, видимо народ в вагоне прилег вздремнуть. Вася вернулся. Ехать оставалось часа четыре. В принципе терпимо, главное вниз пока не спускаться, т.к. возиться с Васей не хотелось. Тем временем ему наскучили и нож, и пистолет. Зато в руках была зажигалка. Хе-хе, думаю, я и сама не могу нажать так, чтобы загорелся огонек, а ему тем более не по силам. Но у васи получилось. Зажег-погасил, зажег-погасил… Минуты через три надоело. Взял со стола газетку, оторвал кусок, скрутил, поджег. Газета догорела почти до пальцев, уронил в кроссовку парня, что спал на верхней полке. Я офонарела (я лежу и все это вижу!), а Вася без паузы – двумя пальцами (правда со второй попытки) выхватил горящий кусок газеты из кроссовки на пол. Затаптывать не стал, но газета тут же и догорела и огонь сам потух. После этого Вася лег на свободную нижнюю полку лицом вниз безо всякого матраса и подушки и тут же заснул, по крайней мере не двигался.
Прошло еще время. Мне оставалось ехать около часа, я даже стала задумываться, как буду доставать свою сумку из-под полки со спящим Васей… Тут просыпается Васин папа. То, что это был действительно его папа сомнений не вызывало – лица были удивительно похожи. Папа повел себя, как и все, кто просыпается в поезде – сел, посмотрел в окно, потер руками лицо. Руки с наколками, видно сидел на зоне. Да, сейчас многие с татуировками, но в то время татуировки были мало у кого, да и называлось это «наколки». Ну вообще впечатление внешне в целом такое, что лишний раз не то что в темном переулке, но и на людной улице встречаться не захочется. Тут его взгляд упал на Васю. А Вася так и спит в той же позе – на животе, лицом вниз. Папа (заботливый!) взял подушку (без наволочки, на которой до этого спал сам), подложил сыну под голову. Матрас подсовывать под него не стал. Достал с третьей полки одеяло, укрыл Васю. Вася так и не проснулся. Потом папа Васи некоторое время смотрел в окно (а я «сплю», общаться не тянет, но подсматриваю), потом заглянул в соседнее купе (там видимо, кто-то не спал), спросил: «Какая станция сейчас будет?» Негромко и вежливо. В принципе, нормальный вопрос, если человек спал в поезде и только проснулся. Ему ответили. Второй вопрос: «А какую станцию проехали?» Ну, тоже в принципе нормальный вопрос. Ему опять ответили. Третий вопрос папа задал минуты через три: «А поезд куда идет?» Он не знает, на каком поезде едет?! Ну и это ему сообщили. Потом папа тихонько наклонился к сыну, потряс его за плечо и спросил негромко: «Вася, а мама с нами не поехала?» Я наверху офигела: а мама-то знает, что Вася поехал?? Вася не ответил, спал как убитый. Больше его папа не трогал.
За 10 минут до Брянска я слезла с верхней полки, прогулялась в туалет, затем вернулась в купе, вежливо сказала Васиному папе, что мне надо достать сумку, папа одной рукой осторожно немного приподнял полку, чтобы не потревожить Васю (он так и не проснулся, даже не шевелился, так крепко спал), второй рукой достал мне сумку. Я вполне благополучно сошла с поезда, а три моих попутчика поехали дальше.
Вот такая история без начала и без конца – просто картинка из жизни. Как в фильме «Формула любви» про Калиостро: «Кто были эти люди…»