Исаак Львович, тяжело дыша и крепко держась за матрац, подплыл к берегу, забрал булыжник, потом снова отплыл на середину реки и плюхнул камень в воду. Один конец веревки остался на берегу.
Циля Самуиловна, Сара Абрамовна, Роза Моисеевна, Зельда Яковлевна, Давид Моисеевич и дети дружно взялись за другой конец веревки и принялись что есть мочи тянуть булыжник из воды, а вместе с ним водоросли, траву и тину, объясняя друг другу, что благодаря таким усилиям дно реки станет идеально чистым и абсолютно все рыбаки долгое время, смогут легко ловить рыбу, не обрывая лески и не теряя крючки, поплавки. Лица их были счастливыми. По всему было видно, что они искренне хотят облагодетельствовать чуть ли ни весь род человеческий, твердо зная, что делают нечто великое и нужное для всех
. Акимка, обняв три литра, ржал, наблюдая за этим светопреставлением! Такого заднего ума он еще не знавал! Запастись заранее на рыбалку такими предметами – это совсем уж не шутка!
Исаак Львович громко, как на военном параде, отдавал приказы, то и дело заныривая и контролируя процесс, так сказать, из глубины. Тещи, жены, дети под руководством Иосифа Израилевича тянули из воды за веревку камень, а вместе с ним тину и водоросли, тысячу лет не мешавшие ни одному рыболову. Первая порция подводной травы была извлечена.
Исаак Львович подплыл к берегу, вновь взял булыжник, затем отплыл подальше, бросил его на глубину и скомандовал сподвижникам тянуть. Так была доставлена вторая порция. За ней последовали и третья, и четвертая, и пятая. Наконец, образовался целый стог. Стадо коров можно было всю зиму кормить!
Лягушки истерично заливались, то и дело подпрыгивая выше камышей и осоки. А интеллигенты все продолжали и продолжали преобразовывать, изменять, улучшать окружающий мир.
Наконец вода в реке сделалась мутной-премутной, а дно чистым-пречистым. Исаак Львович вышел из воды довольный: «Ну что? Пора прикорм начинать»! Сара Абрамовна и Циля Самуиловна принесли ведро вареной перловки. Исаак Львович и Иосиф Израилевич принялись метать ее, как гранаты, в воду.
Акимка, схватившись за голову, потихоньку, чтобы никто не слышал, чисто для самоуспокоения матюкался. Потом, устав от всех переживаний и понимая, что на интеллигентов со времен 1917-го управы не найдешь, сел на берегу и, обняв три литра, три раза остограмился. Рыба в реке уплывала без оглядки. Уносила хвосты и плавники и вниз и вверх по течению.