Глава 13. Василиса – лягушка.
Провели Славяна гномы
В спальню красную. Медовый
Дух стоял, когда вошли,
Тайный ход в углу нашли,
И Славян вошел туда.
Было сыро, и вода
Со стены слезой сочилась,
Горе в воздухе ютилось
И чужая боль-беда.
Видит он: дворец хрустальный,
Алмазом башенки горят,
А из окошек сто печальных
Лягушек жалобно глядят.
Водопады за дворцом
В каскаде льются серебром,
И воздух искрами блистает,
И мрак над куполами тает,
Дворец, высвечиваясь, садом
Сверкает перед ним парадом
Во всей невиданной красе,
Как, распускаясь, по весне
Играет разноцветьем поле.
Но чудо здесь жило в неволе
И навевало грусть и жаль,
И до слезливости печаль.
Славян в растерянности стал
И на лягушек смотрит вяло,
И, морщась, грустно и устало,
Девицу именем позвал.
« Дочь Корхобора, Василек!» -
Славян невольно имя это
Назвал, ему и невдомек,
Что так отец звал дочь. И где – то,
Красивый, нежный голосок
Ему откликнулся. У ног
Вдруг оказалось сто лягушек,
Зеленых маленьких квакушек.
Славяна мигом окружили
И, как одна, заголосили:
«Какой урод: горбат и страшен», –
Наперебой кричат они.
«А хвост, глядите, вон в тени,
Одно лицо лишь – нету краше.
А как на ложе? Не растает?»
« А ты попробуй!» – Пищит другая.
« А как втроем?
А не спасует?!» –
Толкает в бок одна другую.
Все захихикали противно.
Славян глядит, а рта не видно,
Никто его не раскрывает,
Они подумают – он понимает.
Но тут раздался голос прежний:
Красивый, властный, но и нежный:
« Эй, хохотушки, прекратите!
Чем человека оскорблять,
Его сначала нужно знать.
Ко мне пришел он. Вы уйдите».
Лягушки тут же разбежались,
Чего-то словно испугались.
« Я – Василек». - Пропел, звеня.-
« Один отец так звал меня». -
К мозгу Славяна пронеслось,
Словами в нем отозвалось.
Пред ним сидела лишь одна –
Лягушка скользкая, она
С Славяном нежно говорила,
Глазами синими бодрила.
«Ты Василиса?» – Он спросил.
И голос нежный подтвердил.
« Покинем в спешности дворец,
Пойдем домой, дорога длинна:
Начало здесь, конца не видно.
Меня за тобой прислал отец».
--А Карлик где? Его уж нет?
«Он мертв». - Сказал Славян в ответ.
И Василек вздохнула с чувством:
« Да чтобы было ему пусто!
Пекло ему не повредит.
Но кто ж теперь меня такую,
Девицу красную, младую,
Вновь в человека обратит?
Не уж то мне всю жизнь ходить
Лягушкой мерзкой. Мне не жить…»
И глубоко опять вздохнула,
Глазами синими мигнула,
И задрожала в пятнах спинка,
И крупной каплею на пол
Из синих глаз стекла слезинка.
Славян к лягушке подошел:
« Не плачь, девица дорогая!
Придет к тебе пора златая –
В том клятву верную даю:
Или погибну в поле с честью,
Или вернуся с доброй вестью
И возвращу красу твою.
Ты глянь, девица, на урода:
Меня преследуют невзгоды
С рожденья самого, поверь –
Я не человек, но и не зверь.
Недолго быть тебе лягухой,
И тело снова обретешь,
Когда к отцу опять войдешь –
И в том тебе моя порука.
Не надо мчаться в даль чужую,
Где можно сгинуть на живую.
Ты не держи в груди печаль,
Есть у отца Святой Грааль,
И он поможет нам обоим,
Иначе нам и жить не стоит.
Так поспешим же в дом родной,
Та чаша ждет уж нас с тобой».
Славян на руки взял девицу
И завернул ее в тряпицу.
« Прости за это, Василек.
Наш путь не близок, но далек,
И лучше будет, если ты
Побудешь на моей груди». -
И вышел. Жалобные вопли
Остались сзади и заглохли.
А в гроте том, где бой случился,
Славяна ждал накрытый стол.
Немудрый, сытый разносол
На блюдах все еще дымился.
Славяна в кресло усадили,
Просяще, с жалостью спросили:
« Где наша милая сестрица?
Где Белоснежка? Что могло случиться?
Не уж то Карлик в злобе страстной
Девицу предал смерти злой
В своей коварности ужасной?» -
Все волновалися гурьбой.
Славян лягушку достает
И бережно на стол кладет.
« Вот ваша милая сестрица,
А для меня краса-девица.
И вижу я ее под кожей:
И взгляд ее – денек погожий,
Как в поле синий василек,
Сейчас печален и далек;
Но лик спокойный и пригожий;
А голос нежный ручеек;
Коса на пол упасть стремится,
В ней нить из жемчуга искрится;
И в сердце много доброты,
Но в нем сейчас полно тревоги.
Одни теперь у нас дороги,
Одни надежды и мечты».
И гномы плакали втихую -
Жалели девушку младую.
Потом все жадно ели, пили,
Лягушку-девицу кормили.
Славян же встал, расправил грудь:
« Пора нам , гномы, в дальний путь,
Успеть мне надо в день десятый
Застать у Корхобора брата.
Остался день единый лишь».
И наступила в гроте тишь.
Вперед толкнули старика:
« Он вам покажет путь-дорогу,
Хоть и не молод, но пока
На камни твердо ставит ногу.
А вот подарки вам с поклоном
Свободные даруют гномы:
Тебе, Славян, колпак-невидимку,
А Белоснежке камень-росинку.
Коль скоро как нужны мы будем,
Его пусть бросит – мы прибудем,
Поможем-сможем, то ты знай.
Прощай, сестрица! Друг, прощай!»