.
Фридрих Шеллинг интересно различал как жанры эпос, трагедию и комедию , исходя из таких понятий как "свобода и необходимость", "идеальное и материальное", "физическое и духовное", и в зависимости от иерархии этих категорий, проводя различия между этими художественными жанрами. Так с точки зрения Шеллинга, эпос тем отличается от трагедии, или от драмы, что в эпосе, прежде всего, нет ни борьбы принципов, ни схватки противоречий, ибо в конце концов враждующие герои, или стороны слишком похожи, нередко воплощая одни и те же принципы, с которыми они собственно и действуют. Не так устроена драма, в которой важны, как раз некие этические принципы, действующие в героях. В драме важны не просто типы, или враждующие стороны, а характеры. С точки зрения Фридриха Шеллинга человек в драме воплощает свободу (как нечто внутреннее) противостоящее внешней необходимости, как року, или как судьбе. В этом и состоит величие героя, говорим ли мы о Прометее, Антигоне или Эдипе. Говоря же о жанре комедии, Шеллинг рассматривает комедию, как своего рода перевернутую драму. Если в драме, человек олицетворяет свободу, которая противостоит чисто внешней необходимости, то в комедии наоборот, герой воплощает не свободу, а необходимость . На каких примерах эту мысль Шеллинга можно прояснить?
В ЧЕМ ЖЕ СОСТОИТ ОТЛИЧИЕ МЕЖДУ ДРАМОЙ И КОМЕДИЕЙ
.
С точки зрения Шеллинга, Комедия смешит человека потому, что в комедии трус под давлением обстоятельств и чистой внешней необходимости -вынужден действовать как герой , грешник вынужден действовать как праведник, нищий – как король, (или же, наоборот), муж вынужден действовать, как жена, или жена как муж . То есть герои в комедии действуют исходя из чисто внешней необходимости , не сопряженной с их внутренним (духовным) призванием. Не смотря на терминологическую и понятийную точность, Шеллинг все таки рассуждает несколько схематично, ибо его классификация подходит только под самые очевидные, или общие случаи , как трагедии, так и комедии. Если же, перейти от мира античного, к миру христианскому, в нем все оказывается намного сложнее . Герой Сервантеса Дон Кихот действует и как герой комедии, и как герой драмы, не говоря, уже, о шекспировском Гамлете, который вынужден – примирять на себя и комическую маску сумасшедшего – ничуть от того не переставая быть трагичным. То есть, в чем -то, эти критерии уже устарели. В чем же состоит проблематика современного, христианского героя - по ту сторону различия комического и трагического?
КАСАЯСЬ ПРОБЛЕМАТИЧНОСТИ РАЗГОВОРА О ГЕРОЕ
.
Иногда о герое пишут, как о человеке в котором есть нечто сверхчеловеческое, однако, с моей точки зрения, все сводится к другой тайне. Тайне любви. Героя нет без любви. Только любовь ставит человека на службу того, что выше его, не в смысле темной одержимости, а в смысле божественного начала. Может быть, я рассуждаю только как христианин, однако, к сказанному добавлю, что только любовь и может оправдать человека, даже больше, чем его вера в Бога, за которую он может выдавать обычную одержимость, фанатизм, и следование не всегда божественным догмам. Правильно утверждение, согласно которому нет человека самого по себе, без высшего. Но и человек с одним высшим, но лишенный человечности превращается лишь в тень Люцифера, в некоего господина из гестапо, или Раскольникова, который свое отчужденное от себя эго, выдает за божественное, верша свой суд над живым. Хайдеггер писал о человеке как о носителе Ничто. Даже когда мы говорим о сверхчеловечном, мы говорим о некоем тайном избытке в человеке , (в той мере в какой и само Ничто - может обладать избытком, или истоком творчества или любви), однако, Ничто может стать и темнотой, полностью поглотившей свет в человеке, и его божественное призвание . И потому разговор о героях, так проблематичен. Как мне кажется, разговор о герое может быть, только, разговором христианским.