Снег засыпал Панксатони белыми, мягкими хлопьями. Покрывал белым одеялом красивые и уютные дома, широкие улицы, с редко проезжаемыми автомобилями, пустые парковки, скверы и парки. Витрины маленьких магазинчиков и баров светились в наступающих сумерках, дружелюбно распахивая свои двери.
- Нам пора выезжать, если мы хотим опередить погоду.
- Нет, я остаюсь.
Остаюсь в этом застывшем дне навсегда. Без желания что ни будь изменить, принимая повторяющийся день снова и снова. Зная, что случится и чего не произойдет никогда. Не желая ничего менять в том, что уже прекрасно само собой по своей сути. Я остаюсь здесь без сожаления и страха, без стремления к переменам и желания оставить все, как есть. Просто остаюсь в бесконечности февральского дня в штате Пенсильвания. Что может быть лучше? Ничего. Никто не умрет, не заболеет, не случиться ничего плохого, чего бы я не знал. Я – насекомое, застывшее в смоле вечности в нужном месте и в правильное время.
Потому что вовне этого мира калейдоскоп меняющихся одинаковых дней не приносит перемен к лучшему, несмотря на бессмысленные барахтанья в ряби действительности. Парковки и улицы забиты до отказа. Парки и скверы завалены собачьим дерьмом. Снег, грязной и разъедающей все жижей, проникает в самое нутро мрачного человеческого муравейника, где в моей клетке слышно, как ссыт сосед сверху.
Я остаюсь здесь, смотря как снег засыпает Панксатони белыми, мягкими хлопьями.
