Я люблю весь мир. Люблю каждого на улице, люблю Димку, отводящего глаза и делающего лицо человека, у которого вообще нет никакой логики.
- Даниил Владимирович, Катарина Сергеевна.
- Привет, Димочка.
Я улыбаюсь и свечусь, как начищенный самовар, и едва не подпрыгиваю на месте - меня распирает от счастья так, что хочется поделиться им со всем миром. Берите, у меня его много, хватит на всех. И тебе тоже, хмурый дядька в дурацкой шапке. Возьми немного, улыбнись! Ну улыбнись же! Если уж мой Зверь улыбается, так, что температура в машине подскакивает сразу на несколько градусов и мне становится жарко.
Лишь в лифте я пробую стереть с лица улыбку, но она никак не хочет исчезать. Да и плевать! Могу же я быть с утра счастливой? Конечно могу! Особенно после такого вечера, ночи и ещё немножечко утром… У-у-у-ух… До сих пор мурашки по коже от того, как он целует шею, пока я достаю из шкафа костюм - серый все же пришлось выкинуть. Руки Зверя и моя просьба превратили пиджак в то, что не подлежит восстановлению, а юбка… Да и плевать на нее! Главное, не забыть пришить пуговицы к шубе, если найду их, а то придется, как сегодня, идти к машине, придерживая рукой.
Я лечу на крыльях по дороге смертников, ловлю удивлённый взгляд Нютки, машу ей рукой и вспоминаю, что вчера обещала позвонить.
"Нюточка, я обязательно все расскажу, но только не сейчас!"
Забегаю к себе буквально на минуту - скинуть шубу - и с ежедневником замираю перед дверью с бронзовой ручкой. Стучусь.
- Даниил Владимирович?
- Заходи, Катарина. - он улыбается и нажимает кнопку на селекторе, - Эля, кофе и расписание встреч на сегодня.
И когда за секретарем закрывается дверь, я срываюсь со своего места, чтобы снова ощутить его жадные губы, по которым уже успела соскучиться и бредила всю дорогу.
- Котенок, ты не боишься, что я тебе быстро надоем? - смеясь спрашивает он.
А у меня от бархата его голоса окончательно срывает голову, и она несётся куда-то далеко-далеко. Все что находится за дверями этого кабинета, за пределами его рук, - лишь призрачная бесцветная жизнь. И я могу дышать полной грудью только прижавшись к его груди, ощущая биение его сердца, шепот его губ. Жадных до невозможности, голодных до безумия, словно он никак не может напиться, и раз за разом срывает мои стоны, вдыхает их и возвращает, усиленные стократно его силой.
Мы точно подростки, впервые познавшие что такое возбуждение и как оно прекрасно. Воруем каждую свободную секунду, чтобы прикоснуться друг к другу, словно передаем сигналы:” Я здесь. Чувствуешь? Я здесь.”
И я уже не боюсь. Я не боюсь ничего, если буду знать, что его ладонь накроет мою, а в глаза будут смотреть его. Мой Зверь жесток только с другими и нежен лишь со мной. Я его единственная слабость, его сильнейший наркотик, а он моя ожившая мечта. Все что было до него, лишь сон, просто сон, и я проснулась с его первым поцелуем, возвращающим меня в настоящую жизнь. Жизнь, где его руки прижимают к себе ночью и не выпускают, заключив в пьянящий плен. Жизнь, где он полуголый идет пошатываясь на кухню, чтобы принести кофе в постель. Жизнь, где я смеюсь, когда он не может придумать имя, и нежусь, услышав как его губы произносят:”Котенок”. И мне хочется замурчать, прижаться к его груди и снова слушать, как он это говорит.
- Даниил Владимирович. К вам Шувалов. Говорит срочно.
Мы оба с ненавистью смотрим на селектор, и я поправляю сбившуюся юбку, отхожу от Зверя со вздохом полным разочарования.
- Даниил Владимирович?
- Эля, пусть заходит. - голос Дани хрипит совсем еле слышно, но мне становится тяжело дышать.
Я впервые вижу вошедшего. Он без приветствия подходит к Зверю и кладет перед ним папку. Молча, без единого слова. Опускается на стул и лишь потом коротко мне кивает.
- Ты уверен? - лицо Зверя меняется до неузнаваемости. О спокойствии нет ни малейшего намека. Даню злит то, что он читает, и его голос сейчас готов составить конкуренцию льдам в Арктике.
- Сто процентов, Даниил. Ты знаешь, я бы не пришел, не будь уверен.
- Самохина? - Зверь произносит фамилию Нюты, а у меня по спине пробегает липкая волна страха.
- Нет. Я проверил. - Шувалов даже не поворачивается, когда я облегченно выдыхаю.
Не знаю, что там произошло, но и сам Шувалов и то, что он принес, меня пугает. И меньше всего мне хочется, чтобы в это была втянута Нюта. В таком состоянии мой Зверь готов рвать и метать без жалости. Я уже видела его гнев.
- Синявин? - Даня медленно откладывает папку на край стола.
- Возможно. Может лучше наедине? - Шувалов смотрит на Зверя, явно намекая на меня.
- Катарина, выйди, пожалуйста. Далеко не уходи. - лед в голосе не теплеет ни на градус.
И я быстро юркаю за дверь, чтобы лишний раз не видеть, как в глазах Зверя искрится ярость. Эльвира смотрит на меня с немым вопросом, а я только и могу, что пожать плечами в ответ - мне непонятно, что могло взбесить Даню буквально за пару секунд.
- Может быть кофе, Катарина Сергеевна.
- Спасибо, Эля. Не надо. - я чуть ли не силой отлепляю себя от двери и подхожу к диванчику в приемной.
Он просил далеко не уходить. И я опускаюсь на самый краешек, готовая вскочить в любой момент. Но проходит минута, вторая, третья и в тишине слышно только как я тарабаню пальцами по плотной коже обложки ежедневника - меня начинает потряхивать от неизвестности.
- Эля, Самохину ко мне. Со всеми документами с момента увольнения Синявина. - Зверь рычит так, что его голос даже через динамик селектора заставляет вздрогнуть.
- Хорошо, Даниил Владимирович.
- Пусть вместе с Катариной зайдут.
- Я поняла. - Эля поднимает трубку и негромко повторяет приказ Кугурова Нюте.
Я даже боюсь представить, о чем она сейчас там думает, судорожно распечатывая файлы. Что там нашел Шувалов? Почему именно с момента увольнения? Господи, что вообще происходит? У меня голова почти взрывается от догадок, одна другой страшнее. И пальцы скачут по ежедневнику, как сумасшедшие, когда Нюта подходит бледная, как смерть. С толстой кипой бумаг в подрагивающих руках она замирает рядом со столом Эльвиры и дергается, стоит мне подойти к ней.
- Катариша, что случилось? - тихо спрашивает Нюта. - Меня увольняют?
- Нюточка, я не знаю. Я вообще ничего не знаю.
- Даниил Владимирович, Самохина ждет. - Эля видимо тоже волнуется, хотя и старается сохранять спокойное лицо.
- Пусть заходят.
- Идите. Катарина Сергеевна... ни пуха… - тихо произносит она.
А у меня от этого пожелания внутри все обрывается. Словно Эля провожает меня на эшафот.
Зверь медленно расхаживает вдоль окна и замирает когда мы с Нютой подходим к столу.
- Садитесь. - шелестит его голос и снова тишина, в которой едва угадываются его шаги, приглушенные, еле слышимые.
Даниил сейчас как никогда похож на кугуара, и я невольно наблюдаю за его движениями, готовая в любой момент опустить голову, чтобы не накликать на себя беду.
- Ладно. Давай попробуем. - говорит он, словно принял важное решение.
Зверь подходит и опускается в свое кресло. Пододвигает к себе папку, долго смотрит то на меня, то на Нюту.
- Катарина, почему ты тогда выбрала Самохину? - спрашивает он.
- Я ей доверяю.
- Уверена?
- Да, Даниил Владимирович.
- Хорошо.
Он снова замолкает, смотрит на Шувалова, и мне кажется, что сейчас главная опасность в кабинете сосредоточена именно в этом человеке. А Даня просто решает, кто из нас двоих поднимется на эшафот первой.
- Анна, в какую сумму вы оцениваете информацию, хранящуюся на вашем рабочем компьютере? - Зверь задаёт вопрос от которого мне становится не по себе.
- Извините, Даниил Владимирович, я не понимаю...
- Вы же бухгалтер. Прикиньте приблизительную сумму.
- Я… я ещё не до конца там во всем разобралась, Даниил Владимирович. - Нюта тихонько теребит край верхнего листа.
- Но сделали заявку в техподдержку. Зачем?
- У меня в журнале отображались входы в систему через час после того, как я уходила с работы. Но я клянусь, я выключала компьютер, Даниил Владимирович! - Нюта всхлипывает, но Зверь будто не замечает этого.
- Когда вы это обнаружили?
- Пять дней назад. Я сперва думала, что это какая-то ошибка или сбой в системе, мне даже программу айтишники проверили два раза, но оно все равно появилось.
- Игорь?
- Дубликат цифрового ключа. - Шувалов произносит всего одну фразу, и если Нюта начинает просто чуть громче всхлипывать, то у меня внутри холодеет от ужаса.
Я уже догадываюсь к чему идёт этот разговор, что могло взбесить Зверя так сильно и почему я сижу здесь. Ведь это именно я выбрала Аню на место Синявина.
- Даниил Владимирович… - шепчу я.
- Катарина, помолчи! - рычит он.
- Аня здесь ни при чем. Она бы никогда такое не сделала.
- Катарина! Сейчас говорю я!
Его ладонь впечатывается в столешницу с грохотом, от которого я вжимаюсь в стул и закрываю глаза. Мне больше не нужно никаких объяснений. Я уже догадываюсь, что он скажет.
"Твоя сказка закончится, так и не начавшись, Котенок."
Зверь снова долго молчит, а когда начинает говорить, то все происходящее ещё больше начинает напоминать допрос.
- Анна, где вы храните свой цифровой ключ?
- Он весь день со мной. - Нюта достает из кармашка маленькую флешку и кладет ее рядом с бумагами. - Я его вечером убираю в сейф и достаю утром.
- Ключи от сейфа?
- Утром беру у охранника, а вечером сдаю.
- Днём кому-нибудь передавали? - этот вопрос уже задаёт Шувалов. - Может оставляли ненадолго без присмотра?
- Нет. - Нюта уверенно мотает головой. - Я всегда их держу при себе.
- Вы уверены?
- Да.
Шувалов переглядывается с Даниилом и переключается на меня.
- Катарина Сергеевна.
- Да.
- Вы когда-нибудь общались с Синявиным или Алеутовым?
- Нет. Я их видела один раз. В день их увольнения.
- А после? Может быть они к вам подходили или звонили? Или кто-то другой спрашивал о работе и вашем… кхм… внезапном повышении.
- Нет.
- Вы уверены?
- Да. Я уверена.
Я поднимаю голову и смотрю в глаза Зверю.
"Даня, я же ничего не делала! Ты же знаешь! Я бы никогда ничего такого не сделала! Даня, поверь!"
- О чем я и говорил. - Шувалов поднимается со своего места и подходит к нам с Нютой. - Ваши телефоны, пожалуйста.
Мы с Нюткой синхронно выкладываем трясущимися руками на стол мобильные, а Шувалов быстро снимает с них задние крышки и вынимает аккумуляторы. Все эти запчасти он складывает в какой-то блестящий пакет и передаёт Зверю. Даня убирает пакет в сейф и снова повторяет вопрос:
- Анна, я ещё раз спрашиваю. В какую стоимость вы оцениваете данные на своем рабочем компьютере?
- Я не знаю, Даниил Владимирович. Честное слово, даже не могу представить. Моя работа - бухгалтерия, а не оценка информации. Наверное, очень дорого, если… - Нютка запинается на полуслове.
- Договаривайте.
- Если… если все так серьезно. - она всхлипывает, - Ну проверьте меня на детекторе лжи, если не верите!
- Почему вы так решили? - Даня подходит и садится на стул напротив меня.
- Я не знаю. Я вообще уже ничего не знаю. Меня перевели на новую должность, ничего толком не объяснили, а теперь обвиняют в чем-то. - Аня все таки не выдерживает и слезы текут по ее щекам. - Даниил Владимирович, у меня ребенок, ипотека… Я не знаю, что пропало, но я этого не брала.
- Я знаю. Катарина в вас не ошиблась. Тогда последний вопрос. А я могу доверять вам так же, как доверяю ей?
Зверь произносит это тихо, но я вздрагиваю так, будто он прокричал мне это над ухом.
"Что?" - спрашиваю одним долгим взглядом.
"Да, Котенок. Я тебе доверяю." - отвечают его глаза.
- Да, Даниил Владимирович. Я же на вас работаю. - Нюта шмыгает носом и кивает.
- Замечательно. Тогда повоюем.
У меня уже давно раскалывается голова от всех этих бумаг и поисков непонятно чего. Листы мельтешат перед глазами, мы в четыре пары глаз ищем что-то, но раз за разом убеждаемся - никаких видимых изменений нет. А если они и есть, то настолько ничтожны, что не бросаются в глаза при первом рассмотрении.
- Все. Перерыв. - Шувалов откидывается на спинку стула и долго массирует виски. - Ещё немного и я вздернусь. Даниил, давай просто айтишников запряжем? Пусть обновят протоколы шифрования, сеть закроют хотя бы. Можно ведь обойтись без многоходовок.
- Давай. Пока они все обновят, пока закроют, что-то обязательно отвалится. Пока косяки поправят, а они без них не могут…
- Понял. Других вариантов нет. Тогда давайте свои предположения. Даже самые бредовые. Анна?
- Я не знаю. - Нюта откладывает лист со сметой. - А можно как-то узнать что именно смотрели?
- Можно. - Шувалов показывает на бумаги. - Все, что вы видите перед собой.
- Но тут половина - простые платежки и счета.
- А вторая - договора. Катарина Сергеевна?
- Можно вообще полный бред?
- Даже если инопланетян приплетете. - Шувалов смотрит на меня с абсолютно серьезным выражением на лице.
- Мне кажется, что все это ширма, отвлечение внимания. И Даниил Владимирович прав, говоря что не нужно суетиться. Ведь логичным было бы сразу сменить всю защиту, чтобы предотвратить повторение, а вдруг на это и есть основной расчёт? Слишком уж откровенно намекают. - я беру в руку первый попавшийся лист и комкаю его. - И пока все отвлекаются… - вытягиваю вторую ладонь, на которой лежит Нютин ключ-флешка.
- Принимается. - Шувалов смотрит на Зверя. - Даниил?
- Мне не нравится, как проходят последние контракты. Миронов отказывается чуть ли не перед самым подписанием, и если бы не Катарина, то ушел бы на сторону. Аркадьев. У него новые помощники, которые даже в выгодном для них договоре ищут подвох. Может быть все это взаимосвязано и нас топят целенаправленно? Или топят всех, кто хоть как-то с нами связан. - Зверь подходит к сейфу и достает из него пакет с телефонами. - Не удивлюсь, если всплывёт ещё что-то. Вернее удивлюсь, если не всплывёт.
- Принято. - Шувалов что-то быстро чиркает у себя в блокнотике. - Анна, думаю о том, что распространяться об этом разговоре не стоит, мне говорить не надо. Ведёте себя как обычно, работаете как обычно. Ну а если что-то - свистите.
- Я поняла. - Нюта кивает и забрав разобранный телефон спрашивает, - Мне можно идти?
- Идите. - Зверь кивает, переводит взгляд на Шувалова и тот тоже поднимается.
- Позвоню, если что новое появится. - говорит он перед тем как закрыть за собой дверь.
Мы долго сидим в абсолютной тишине, а я чувствую, что не могу поднять на него глаза. Все, как в первый раз. Может лишь самую чуточку спокойнее, но от этого не становится легче.
- Кому ты не веришь, Катарина? - спрашивает он, - Мне или себе?
Я молчу. Даня задаёт вопрос, на который я не могу ответить. Я пожимаю плечами и слышу, как Зверь снимает пиджак, кладет его на заваленный бумагами стол и садится напротив.
- Давай поговорим?
- О чем? - еле слышно спрашиваю я.
- О тебе, обо мне. О нас, наконец. Только не говори, что тебя всё устраивает. Я не поверю.
- А если устраивает?
- И именно поэтому ты начинаешь искать причину любой проблемы в себе? Я психанул из-за того, что кто-то влез в комп. А ты себя накрутила даже не попытавшись разобраться. Расскажи, что ты надумала? - Даня говорит это мягко, словно боится меня спугнуть. - Катарина. Давай поговорим.
- Я подумала, что ты меня бросишь. - выдавливаю я из себя.
- Почему? Катарина, помнишь, мы договаривались - никаких секретов.
- Помню. - я смотрю на его ладони, лежащие на столе. - Даня, давай не будем. Я не хочу это обсуждать.
- Давай.
Он соглашается так неожиданно и легко, что я поднимаю на него глаза, пытаясь понять в чем здесь подвох.
- Смотри. - Даня расстёгивает пуговицу на манжете рубашки, закатывает рукав по локоть. И показывает на татуировку, произнося которую я чуть не сломала язык. - Я ее сделал самой первой. "Что вредит, то учит". Я себе поклялся, что больше никому не буду верить. Никому. Мне хватило одного человека, чтобы, поверив, пустить жизнь под откос. Потом была эта. "Amor dolor". Любовь - страдание. И "Amor caecus". Любовь слепа. Тоже клятва самому себе. Чтобы никого не пускать к себе в сердце. И чтобы я сам не обманулся. Я видел в каждом предателя, который спит и видит, как сделать побольнее. Даже в Куме, хотя знаю этого раздолбая с детства. И знаешь, у меня получилось. Жить становится проще, когда ты ненавидишь всех. Когда в каждом видишь только дерьмо. Вот только ты и сам становишься дерьмом.
Даня встает и медленно расправив рукав идёт к окну. Смотрит вдаль и усмехается.
- Если я сейчас выйду из кабинета и пойду к лифту, никто не поднимет глаз. Страх. Я всем внушаю панический страх. Для всех них я зло. Зверь, Сатана… Как только они меня не называют за спиной. А знаешь, что самое страшное? Ты сам начинаешь в это верить и ведешь себя соответственно. Чтобы потом прийти домой и выть от тех рамок, в которые загнал себя сам, вместо того чтобы жить на полную катушку. Я даже завидую Куме. Блядь, он реально поперся на каток, ползал там по бортику, но был счастлив. Ты бы видела его лицо… Всего один человек дал ему это счастье, когда другой у меня его отобрал пять лет назад.
Он молчит. Долго рассматривает что-то за окном и тихо произносит:
- Котенок, я устал быть дерьмом. Просто устал.