Читаю "Сто лет одиночества"... Как же я люблю Маркеса - ещё со времён его волшебной сказки про Эрендиру (это было первое, что я у него прочитала). Читаю в бумажном варианте - дочка подарила. Это наслаждение из самых запредельных). Мне чем нравятся бумажные книги, так это возможностью полистать, вернуться к началу, а потом сразу же - к концу, найти какую-нибудь деталь, открыв книгу на случайной странице. С электронными всё не так: надо делать закладки, если хочешь вернуться, надо следить, чтобы в книге было оглавление, иначе вообще трудно искать нужное. В общем, электронные книги лишают возможности чуда - чудесного открытия. Они открывают ровно на той странице, где ты прервал чтение.
Так вот, читаю как раз про гражданскую войну и революцию, про консерваторов и либералов. И понимаю (это сродни озарению), как прав Маркес, когда говорит устами своих героев: всякая революция и война постепенно вырождается из борьбы за идею в борьбу за власть. И уже давным-давно в правительстве сидят министры-либералы, и уже давным-давно консерваторы подкуплены, а либералы удовлетворены. И только военные продолжают погибать и убивать, и только страдает тот самый народ, о светлом будущем которого так много говорилось. В каждой семье происходит разделение, в каждой - смерти. А смерть - это как раз то состояние, которое лишает человека возможности измениться. Кстати, Маркес чудесно это показывает: пока человек живёт, он меняется.
И ещё очень верно показан механизм революций. Когда человек долго живёт в каком-то обществе, он прекрасно видит все недостатки, понимает все неправильности. И если этот человек молод и энергичен, а к тому же ещё и неопытен, он загорается идеей переделать всё, как надо. Но в том-то и беда, что и в революционной борьбе участвуют такие же люди, что и в контрреволюционной, с теми же достоинствами и недостатками - они и привносят всё хорошее и плохое в нашу жизнь. Каков бы ни был строй, люди - вот что определяет конкретную жизнь конкретного человека. Если ты сам хорош, вокруг будет хорошо.
А вот выдержать испытание войной и властью могут немногие. Полковник не смог. Он явно деградировал к концу "революции". Жестокость и убийства не проходят бесследно для души.
Ну, и не удержусь от цитаты:
То был, пожалуй, самый критический момент войны. Землевладельцы-либералы, на первых порах поддерживавшие революцию, заключили тайное соглашение с землевладельцами-консерваторами, чтобы помешать пересмотру прав на землю. Политики-либералы, нажившие в эмиграции капитал на войне, публично осудили жесткие меры, принятые полковником Аурелиано Буэндиа, но даже это не вывело его из апатии. Он больше не перечитывал своих стихотворений, которые занимали около пяти томов и валялись теперь, забытые, на дне сундука. Ночью или во время сиесты он звал к себе в гамак одну из своих трех женщин, получал от нее примитивное удовлетворение и засыпал каменным сном, казалось, не нарушаемым даже тенью тревоги. И только он один знал, что его безрассудное сердце осуждено на вечные муки неуверенности. Вначале, опьяненный триумфальным возвращением на родину и своими невероятными победами, он склонился над головокружительной бездной величия. Ему нравилось занимать место по правую руку от герцога Марлборо, его великого учителя в искусстве войны, чей наряд из тигровых шкур вызывал восхищение взрослых и удивление детей. Именно тогда он принял решение не подпускать к себе ближе чем на три метра ни одно человеческое существо, даже Урсулу. Всюду, куда бы он ни являлся, его адъютанты очерчивали мелом на полу круг, и, стоя в центре этого круга, вступать в который дозволялось лишь ему одному, полковник Аурелиано Буэндиа краткими, категорическими приказами решал судьбы мира. Расстреляв генерала Монкаду, он поспешил выполнить последнюю волю своей жертвы сразу же, как только ему удалось попасть в Манауре. Вдова взяла очки, часы, кольцо, образок, но не разрешила переступить порог своего дома.
— Не входите, полковник, — сказала она. — Командуйте на вашей войне, а в моем доме командую я.
Полковник Аурелиано Буэндиа ничем не показал, что он разгневан, но снова обрел душевное спокойствие лишь после того, как его личная охрана разграбила и спалила дом вдовы. «Береги свое сердце, Аурелиано, — предостерег его тогда полковник Геринельдо Маркес. — Ты гниешь заживо»