Когда я уходил в армию, то свято верил, что при годе службы дедовщины в принципе быть не может. Как-то полгода тебя бьют, полгода ты всех бьешь, звучало нереальным. Так думал, просто после полгода будет более привилегированное положение, да и все. Дедовщины-то у нас в части особо и не было. Но зато я узнал, что такое кавказское землячество. Если у вас в части выходцы с Северного Кавказа составляют, хотя бы четверть всего вашего призыва, можно считать, что служба ваша будет очень тяжелой. У нас в роте из ста пятидесяти человек личного состава лишь семьдесят были русскими, сорок человек были из Дагестана, а остальные сорок были татарами, чувашами и осетинами.
Пока наши русские выясняли между собой отношения и решали, кто из них главный (я как-то оставался в стороне между их мальчишескими разборками, как и ещё несколько человек, служивших здесь после ВУЗа), Ребята с Дагестана под чутким руководством «дедов»-дагестанцев необычайно быстро между собой скорешились, образовав землячество, в котором один за всех и все за одного. До принятия присяги все было тихо и мирно. А вот потом… Сначала объявили о том, что мытье полов — это не для гордых кавказских мужчин, затем сочли, что и любая другая работа противоречит нормам ислама. Через две недели после принятия присяги трое дагестанцев демонстративно избили трех русских, которые, по их мнению, недостаточно уважительно посмотрели в их сторону. Для трех, с детства занимающихся борьбой джигитов, победить трех, выросших у компьютера пацанов, было занятием несложным. Я бы даже сказал приятным. Пацанов публично поставили на колени и на камеру мобилы заставили просить у дагов прощения. Никто из проходивших мимо русских не вступился.После этого пацаны стали для дагестанцев грушами, на которых они отрабатывали борцовские приемы, а также источниками финансирования, поскольку все деньги, которые им присылали родители, они отдавали «кавказским сослуживцам».
Сами же «горные братья» начали внимательно присматриваться к следующим жертвам, публичное опущение которых позволило бы им уже официально объявить джамаат во всей нашей роте. К татарам, чувашам и осетинам лезть было опасно. Их хоть и было мало, но они друг за друга стояли горой. Куда проще было опускать русских, коих было много, но дружность и сплоченность отсутствовала напрочь. Выбор пал на нас. Я держался в группе, образованной по возрастным критерием. Восемь человек. Все были после вышки в возрасте от двадцати двух до двадцати четырех лет. Мы держались обособленно от всех: никуда не лезли, ни в какие конфликты не вступали, но и в наш микроколлектив лезть не давали. Постоять мы за себя могли. Старались не выделяться. Работали не больше и не меньше других. Словом были сами по себе. Постепенно наш коллектив начал вызывать даже некоторое уважение у остальной «школоты», как мы ее называли и тех, кто уже отслужил больше полгода. Поэтому даги и решили начать с нас. Видимо, в их мозгах зародилась мысль, что «уничтожая» наиболее «боеспособных» среди всех русских роты, они лишают остальных возможного центра сопротивления. В один из прекрасных майских вечеров мы с ребятами как обычно занимались «вечерним туалетом»: умывали свои потные грязные рожи, брились, чистили зубы. В этот момент в комнату вошло десять внушительного вида дагов. Один из них самый ростом чуть выше меня, но зато в плечах шире раза в два (наверное тоже борец), демонстративно оттолкнул меня от умывальника, показывая, что здесь умываться сейчас будет он. Три года тренировок даром не прошли. Я мгновенно пробил ему локтем в правую скулу. Дагестанец рухнул на пол, предварительно ударившись об стену затылком. На меня с криком: «УБЬЮЮЮ!» кинулся его товарищ, сбил меня с ног и попытался уложить на лопатки, чтобы потом добить. Я же отчаянно сопротивлялся, молотя его кулаками и локтями. В туалетной комнате завязалась драка. После полуминутного валяния на полу, в котором никто из нас успеха не добился, дагестанца кто-то ударил сзади по голове пинком. Он меня тут же высвободил и в пинки его погнал я, стараясь как можно больше ударов наносить по голове, чтобы уж вырубить его окончательно. Краем глаза я увидел, что общее столкновение переросло в отдельные драки, в ход с обеих сторон уже идут стоящие в туалетной комнате стулья. Наш самбист только что ловко перехватил руку с заточкой в руках одного из дагов, а второй рукой нанес ему исполинский удар в солнечное сплетение. Другим глазом я заметил лежавшего в углу нашего, которого даг усиленно лупил ногами. Туда-то я и ринулся, с трудом протискиваясь между дерущимися. Даг стоял ко мне полубоком, но так был занят избиением своей жертвы, в которой я узнал Санька Лепехина, что даже не обратил на меня внимания. Я с резким разворотом корпуса со всей дури влепил хачу лоу кик в левое бедро. Он взвыл от удара. Мгновенно наклонился, чтобы обхватить руками ушибленное место. Лоу кик — страшный удар, если его наносит опытный человек. Пока даг скрючился от боли, я пробил ему еще раз с пыра в челюсть. С треском он упал прямо на многострадального Лепехина. Яростная драка длилась не более пяти минут. Через этот промежуток времени во многом благодаря Зинченко все абреки валялись и на полу и сейчас старательно обрабатывались нашими ногами. — Даги, ...! — заорал боксер Леша Соловьев. Через открытую дверь было видно, что все остальное землячество идет нас карать. А еще через секунду со спины на них вылетели представители татарской, чувашской, осетинской диаспор, а также несколько десятков русских.
Уж не знаю я, где в этот момент были офицеры, а может им самим хотелось, чтобы порочный круг господства южан наконец-то закончился, но избиение горных братьев с небольшими перерывами для отдыха продолжалось около часа. После этого, похожих на форшмаки дагестанцев, уже неспособных самостоятельно встать, поставили на колени, принесли мобильный телефон. Затем Макс громко, чтобы слышали даги, крикнул: — Серег, ну че ты все снял? — Ага. — Ну че? В контакт, с ютубом выложить щас можешь? — Да без проблем. В следующую минуту даги завыли, некоторые даже плакали: — Вай, не делай так. Ай, прости нас, все теперь делать будем. Только в нет не выкладывай. Нас же потом дома убьют, если увидят. — Значит так, твари! — зычно произнес Макс. — Слушайте меня внимательно. Эту видюху мы выложим щас на файлообменник, откуда ее скачают наши друзья на гражданке. Сразу после этого этот файл будет оттуда удален.
Если, не дай Бог, с кем-нибудь из нас или с членами наших семей что-то случится, это видео будет выложено везде, начиная от контакта и заканчивая ютубом. После этого вам ваши же родственники за такой позор для всего рода головы поотрезают. То же самое будет, если о случившемся узнает начальник части или военная прокуратура. Поскольку вы, суки, можете драться только с теми, кто слабее вас. А как только вас отоварят, вы немедля бежите жаловаться в ментовку или куда-то еще. По этому пункту все ясно? Валяющиеся в куче даги на нас смотрели ненавидящими взглядами, что позволяло судить о том, что они все поняли. — Продолжаем дальше. Отныне в роте устанавливаются новые порядки. Во-первых… Зинченко вдруг неожиданно ударил ногой в лицо одного из кавказцев. — Во-первых, еще раз кто-нибудь из вас вот так вот посмотрит, получит вся ваша диаспора. Во-вторых, все те, кто участвовали сегодня в вашем воспитании, отныне освобождаются от тяжелых и неприятных работ. Драить очки, мыть полы, таскать тяжелые предметы будете отныне вы. Таким образом, можете считать, что у нас в роте установлен нацизм, в котором вы представители низшей расы со всеми вытекающими последствиями. Сразу после нашей «Белой революции» спросил у татарина Айдара, который среди 16 татар был вроде как главным. — Айдар, вы ж с ними братья по вере, а пошли за нас? Татарин улыбнулся и ответил: — Да они ислам извратили, позволяют себе судить, что по Корану, а что нет. А многие его даже в руках-то не держали, но при этом орут, что они мусульмане. Да и к тому же, сейчас вас бы забили, наша очередь настала бы. На примерно такой же вопрос осетину Агоеву, почему осетины пошли против братьев — кавказцев он мне ответил: — Да какие они мне, Дим, братья? Мы с мусульманами всю жизнь воевали. Все эти рассказы про кавказское единство относятся только к мусульманам. Православные кавказцы никогда с этим безкультурным быдлом дружить не станут. Они позорят весь Кавказ.
Почти все дагестанцы на следующий день отправились в больничку, дружно сообщив, что все они упали при самых разных обстоятельствах. Офицеры решили не раздувать шумиху. Упали, так упали. А сразу после выписки их всех из нашей роты неожиданно перевели в другую часть, вроде бы где-то в Нижегородской области. Наверное, они молят Аллаха, чтобы там не было таких же «злых урусов». В любом случае, после дембеля у них о службе в нашей части останутся воспоминания.