Одна из школьных групп, с которой мне довелось работать, была очень интересной.
Сопровождала группу очень харизматичная женщина средних лет; фигура ее была... как бы это выразиться... весьма монументальна, а выражение лица мне передать не так просто.
В детстве нам с сестрой подарили набор масок, и одна маска называлась "Шамаханская царица". Она изображала восточную женщину, украшена она была какими-то блёстками из фольги, и нам с сестрой она показалась тогда удивительной тем, что она всегда, с какой бы стороны мы на нее ни смотрели, была недовольна. То ли густые нахмуренные брови придавали ей эту суровость, то ли близко посаженные глаза, то ли иссиня-черные волосы на нас производили такое впечатление - трудно сказать, но мы, маленькие девочки, даже слегка побаивались этой маски.
Только спустя некоторое время после начала экскурсии я поняла, что руководительница группы была очень похожа на ту нашу маску из детства, с той лишь разницей, что волосы у нее были светлые.
Ребята в группе были старшего школьного возраста: лет пятнадцати-шестнадцати. Они совершенно безропотно вошли в первый зал, встали по стойке "смирно" и не шелохнулись. Руководительница группы встала прямо напротив меня и "вколола" (я другого слова подобрать не могу) в меня свой взгляд - взгляд той самой "Шамаханской царицы". Я стала себя чувствовать как еще живая бабочка, которую пришпиливают булавкой к коллекции насекомых, но отступать было некуда, и я начала свою экскурсию.
Спустя какое-то время я поймала себя на мысли, что, как и дети, стою по стойке "смирно" и только время от времени делаю по ходу рассказа робкие движения рукой в сторону витрины с портретами секундантов на дуэли Пушкина и Дантеса. Да и герои моего рассказа, как мне показалось, стали чувствовать себя на портретах как-то неловко. Если кто-то из детей позволял себе какое-нибудь движение, руководительница группы тут же бросала на него свой испепеляющий взгляд, и подросток, виновато улыбнувшись, возвращался в стойку "смирно". Надо ли говорить, что экскурсия проходила в полнейшей тишине? Я слышала только, как кровь у меня стучит в висках; такого в моей практике еще не было.
Закончив свою речь в первом зале, я хотела направить группу к лестнице, чтобы пройти дальше. Не обращая внимания на мои приглашения к продвижению вперед, дама скомандовала детям:
- Подошли к пистолетам и смотрим на пистолеты!
Дети безропотно повиновались. Через минуту она бросила мне через плечо фразу:
- А вот теперь идем дальше!
"Вот это дрессура! И как ей это удается?" - промелькнула у меня в голове шальная мысль, когда мы переходили в следующий зал.
В столовой руководительница группы встала прямо напротив меня, опять "ввинтила" в меня свой проницательный недовольный взгляд, уперла руку в бок и ждала продолжения. Мысли мои под этим взглядом стали неумолимо расползаться в разные стороны; надо было как-то спасать ситуацию. Мне ничего не оставалось, как применить старое испробованное средство: "встать" на свой написанный и выученный текст и "идти" по нему, как по рельсам.
Так мы перемещались из комнаты в комнату. Взгляд моего "контролера" не менялся: каждый раз она вставала прямо напротив меня и, как мне казалось, изучала каким-то образом уже мои внутренности. Дети следовали за нами как кролики за удавом. В последней комнате, честно говоря, очень измотанная этим напряжением, пытаясь вложить все чувства, на какие я только способна, в рассказ об отпевании Пушкина, мне казалось, что дело плохо: взгляд моей невольной спутницы теплеть не хотел, и мне показалось в какой-то момент, что после окончания экскурсии мне предстоит какой-то "разбор полета". Но совесть моя была совершенно чиста: все пятнадцать страниц текста я честно отговорила, вложив в него все эмоции, какие только во мне были.
Наконец, экскурсия подошла к концу; я проводила группу до гардероба. К моему удивлению, ни скандала, ни "разбора полета" не последовало. Этот факт меня несказанно обрадовал; чувствуя себя как выжатый лимон, я стала подниматься по ступеням на улицу. Впереди, в двух шагах от меня, поднималась руководительница группы. На улице ее ждал групповод - человек, который сопровождает группу в автобусе от музея к музею. Дама подошла к нему и, не видя меня за своей спиной, очевидно, совершенно не меняя своего обычного выражения лица, произнесла тихо, без всяких эмоций, на одной ноте:
- Это просто потрясающе! Я в восторге!
Вы знаете, этот комплимент в свой адрес я, наверное, не забуду ни-ког-да. Мне и в голову не могло придти, что дама, оказывается, в восторге...