Когда-то в девяностые, когда была разруха, перестройка, каждый занимался тем, чем хотел. Кто продавал, кто воровал, кто был спекулянтом, «коммерсантом». Короче, каждый был на что горазд. Было тяжело всем. Мне тоже приходилось и служить и подрабатывать. А подработка заключалась, быть дворником. Некоторые могут не понять, ка это служить и еще дворником быть. Эге, захочешь жить, научишься вертеться.
Но я не понимал в то время наших людей и народ. Заходим со сослуживцем в магазин.
- Ну, чё, возьмем поллитру белой? - говорю я. - Полбуханки черного, ножик у тебя есть и пойдем грабить.
Купили бутылку, положил ее в авоську, туда же полбулки черного хлеба, кильку. И мы пошли грабить. Я не знаю, что у людей в магазине было на уме. Но мы со сослуживцем не дошли до работы, как нам ласты завернули и мордой в асфальт — бабах! Наша доблестная милиция еще в то время не переименованная в полицию. Наручники — щелк! Дубинками по почкам — бубух! И эта милиция улыбается милыми лицами.
- Грабить собрались? Нет уж, в отделение пройдите и там уж все расскажите: куда, зачем, кого грабить собрались.
На лице недоумение, бутылка с водкой — в говно, разбилася она. Хлеб намок от нее, только банка с килькой цела.
- Ребята, извините, по-моему вы ошиблись.
Из носа кровь течет.
- Мы на работу шли.
- У нас свидетель есть, что вы грабить шли.
- Ну да, грабить, листья грабить граблями, дворники мы. Однако, как их не грабить. Листья надо собирать граблями, то есть грабить их. А не разгребать. А вы нам ласты загибать и мордой об асфальт. Кто ж нам компенсирует бутылку водки, хлеб, ведь это наш обед. Может свидетели? Которые на ушко нашептали. Про зайца, которые по лесу бегает, да яйцами звенит. Хотя и зайца не видали и звона не слыхали.
Милиционеры на нас посмотрели, репы почесали:
- Да, извините, накладочка вышла.
- Ну-ну, накладочка. Морды разбили, руки вывернули, да еще обеда лишили. Одни убытки. Где компенсация? А компенсации нема. Лишь только извините.
Ну что ж, пришли, умылись, взяли грабли, веники и начали грабить-подметать.
Вот так, скажешь одно, а думают другое. Хочешь верь, хочешь нет. Когда чужой муж увидел у себя дома в шкафу меня в одних трусах. Я сказал ему: «Хошь верь, хошь не верь, в трамвае еду». Он улыбнулся, позволил одеться, обуться и уйти. Видно сам на трамвае таком частенько ездит.