Костя Измайлов служил в Госбанке, на почте, в районо и в милиции; был кладовщиком и кассиром, подрабатывая столяром, стекольщиком и парикмахером; продавал водку и сам ее пил. Выступал в самодеятельном театре, судился за растраты и хулиганство в нетрезвом виде. Он регулярно голодал, едва не допился до смерти, сам сколотил гробы для двух своих малолетних сыновей, а в 1941-м отправится на войну и пропал без вести где-то под Ленинградом. На этом его дневник — почти двадцать лет ежедневных записей — обрывается. Свидетельство Измайлова уникально: слабовольный и непутевый человек, он оставил после себя подробнейший рассказ о жизни довоенной советской деревни. Издательство Common Place издаёт двухтомник с двадцатью годами его ежедневных записей.
Константин Федорович Измайлов родился в 1900 г. в селе Смоленском Смоленской волости Бийского уезда в большой семье из пяти братьев и трех сестер. В 13 лет его отдали в ученики к столяру Петру Степановичу Русину, а в переписи 1917 года он был записан как столяр и стекольщик. Во время Гражданской войны служил на действительной военной службе в армии Колчака, но в октябре 1919 года сдался в плен в партизанский отряд Ефима Мамонтова, но вскоре был отпущен домой. Сдачу в плен Константин поминал в дневнике из года в год, точно так же как бой, в котором принял участие незадолго до этого:
12 и 13 октября 1919 года был в бою под Волчихой. 14 октября попал в плен к красным. Оружие и обмундирование отобрали, привели в Волчихинский районный штаб крестьянских восстаний. Меня допрашивал сам Мамонтов. Потом оставили в Волчихе. С 14 октября все время до отправки домой, т.е. до декабря того же года, жил в д. Логи, что в 25 верстах от Волчихи. Работал у партизана Колесова (Коваленко), жил и работал в качестве дворника…
Свой дневник Константин Измайлов стал вести в 1923 году. В это время он был крестьянином-единоличником, имел трех лошадей и до четырех коров, собирал дома свою столярную мастерскую, принимал первые заказы по изготовлению мебели, оконных рам, гробов и т.д. По совместительству работал волостным организатором Смоленской ячейки комсомола, а затем её секретарём. Позднее его избрали членом бюро ячейки ВКП(б).
Константин жил с большой семьей, 8-10 человек: мать, дети, сестра, братья и их дети, но ртов всегда было больше, чем работников. Материальное положение Измайловых в годы, которые охватывает дневник, почти всегда было незавидным: семья ютилась в пятистенном доме, имела гнилой амбар, который постепенно растаскивали на дрова, а в 1927 году Константин купил баню, в которую перенес свою мастерскую. До рубежа десятилетий он жил скорее крестьянским трудом, своим хозяйством и мастерской. В 1930 году вступил в коммуну им. Розы Люксембург, внёс туда имущество, но когда оттуда вышел, ничего обратно не получил. Оставшись без земли, пашни, покоса, лошади, сбруи и инвентаря, окончательно перешел в разряд служащих.
Что я имею на 1 февраля 1932 года: полусгнивший пятистенный домишко (совместно со всей семьей), одну корову, одну свинью с двумя поросятами, 10 куриц, гнилой амбар (не весь изрезал на дрова), баню новую, столярный инструмент, мастерскую, новую телегу (не окована), ни рубля денег, ни соломинки корма для коровы, ни полена дров.
Если судить по дневнику, Константин часто менял работы, причём по тексту не всегда легко поймать момент перехода с места на место — вот он заместитель председателя правления Смоленской маслоартели, избрался в состав Смоленского сельсовета, потом вдруг — после устроенного дебоша на сцене Нардома, когда он сорвал театральную постановку — его пригласили на службу старшим милиционером. Некоторое время он ездил по окрестностям, составлял протоколы, вёл делопроизводство, селил у себя арестованных кулаков, не имея возможности переправить их в район. И вот он вновь без работы.
Одна из причин такой непостоянности жизни — это пьянство героя. С начала Первой мировой существовал запрет на винную торговлю, только в 1925 году в селе официально разрешили продавать алкоголь. Очень скоро в Смоленском открылось две винных лавки, затем вино и водка появились во всех магазинах. Народ стоял весь день в очередях за вином. В какой-то момент от такого спроса на алкоголь даже установилась какая-то экономическая стабильность в семье Измайловых — жена Нюра устроилась в винную лавку, где Константин работал у неё на подхвате, помогал — и попивал, конечно, по 2-3 сотки вина каждый день, но — «вино все не выпьешь... Вина много в советской стране…»
Сначала Константин писал про пьянки по случаю, после — они шли чередой, а за ними беды. После запоев он пробовал подсчитать потери — за сутки он спускал треть месячного заработка. С каждым годом всё сильнее и больнее становились последствия алкоголизма — расшибается, болеет, избивают, штрафуют, увольняют, исключают, ежедневные скандалы в семье. Но это была проблема не одного Измайлова: многие односельчане тогда злоупотребляли алкоголем. С горя или на радости — почти всегда, даже во время голода. Приженивались с пьяных глаз, пропивали последнее, пили до неврастении, теряли работы, замерзали насмерть, умирали с похмелья или вешались. В череде этих смертей, выбивалась только одна — первого односельчанина, умершего от передозировки: вместе с местным врачом двое «травились» морфием, врач выжил.
Алкоголизму Измайлова способствовали также театральные посиделки. Вообще Константин тяготел к культурной жизни: он много читал про путешествия, с 1920 года входил в труппу любительского театра при Народном доме. Через двадцать лет Измайлов завёл тетрадь, в которую записал описание всех пьес, в которых принимал участие, и насчитал 343 своих выхода на сцену.
А после спектакля принято, как общее правило, напиваться пьяным всем актерам. Так и сделали. Напились пьяными все участники. Так и закончился наш спектакль пьянкой.
Несколько раз пьяный Константин Измайлов срывал спектакли или устраивал дебоши, что впоследствии сыграло роковую роль при назначении его на должность руководителя Смоленского нардома. В 1932 году высшее начальство было готово передать ему руководство над драмтруппой, но сам коллектив театра выступил «против»:
Кувалдин в вежливой форме высказался за то, что у тов. Цупак дело постановки гораздо лучше, чем было у меня. Сторож нардома Гр. Некрасов, которого я принял ради куска хлеба (летом он пропадал с голоду), и тот, сказал несколько слов против меня. Оказалось, что все против меня. Так и постановили, записали в протокол: зав. ДИСКом оставить Е.Г. Цупак. Меня смазали. Этим кончилось и собрание драмкружка, созванное для того, чтобы обсудить этот вопрос по поводу меня. Значит, здесь меня смыли…
Отсутствие более-менее постоянной работы и угасание доходов от собственного хозяйства совпали с ужесточением советской политики в деревне. В 1931 году Измайлов описал высылку из села семей кулаков, в середине 30-х годов — то, как единоличники и колхозники бегут из села в разные края СССР, предлагая к продаже за бесценок в конторе МТС «дома, постройки, изгороди, сбрую, домашние вещи: столы, стулья, шкафы, комоды, самовары и т.п.» В январе 1932 года пишет о беде — местные власти предложили сдать одну из коров государству, а в случае отказа обещали изъять бесплатно. Скрепя сердце, он отдал её за бесценок и остался с одной коровой, молоко от которой почти всё уходило в счёт обязательных госпоставок.
Надежд впереди нет. В пределах района начинается недоедание, а местами и голод. Хлеб отбирают насильно. Коров молочных отобрали. Свиней, овец и даже кур тоже отбирают. Получилось неуважение и недоверие к власти. Членов сельсоветов, отбирающих хлеб, коров, свиней за это сажают и судят (не выполняют как надо). <...> Рядом же люди объедаются. Это: коммунисты и ответственные работники, сотрудники ГПУ, милиция и т.п. <...> Объедаются и крестьяне, запрятавшие свой хлеб в ямы и зарезавшие свой скот на мясо. Бедняки голодуют…
Государство позаботилось о том, чтобы полностью разрушить для крестьян возможность жить собственным хозяйством и свободными заработками. Константин принужден жить как служащий и снабжаться через колхозную систему распределения, порою не способную обеспечить даже выживание. По дневнику легко проследить четкую динамику: конец лета и осень — время посытнее, зима и весна — трудное время, когда все силы и средства бросались на поиск пропитания и отопления. С каждым годом амплитуда росла — сложности с питанием превращались в недоедание, а оно — в «голодувание». Произошло это на рубеже 20-х и 30-х годов: в дневнике каждый год стали встречаться записи об июльском пике смертей. Причина одна — истощённые люди объедаются с голоду зеленью, начинается желудочная болезнь, несколько дней поноса и рвоты, а после — смерть. Такая болезнь в 1930 году унесла из жизни второго сына в семье Константина и Нюры, в 1934 — поставила под угрозу жизнь сына Володи. Заболеет и сам автор:
В больнице никакого содействия не оказывают. Ответ один, нет медикаментов и всё. Хочешь — живи, хочешь — умирай.
Дневник с начала 30-х гг. полнится описаниями голода и общего, и критических ситуаций, в которых оказывалась семья Измайловых. В 1933 году через село прошла волна бегущих от голода киргизов, настойчиво и навязчиво просящих хлеба. От них запирались на засовы, вообще к тому моменту на селе «накормить и угостить человека становится не в моде».
Как у другие беды, со злости Константин заливает происходящее вином — в 30-е годы водкой село снабжалось почти бесперебойно даже в голод: «сегодня намерен весь день пить вино, потому что есть совершенно нечего». Семья несколько раз оказывалась в критической ситуации:
Сегодня третий день голодуем, вся семья, 8 человек. Утром только один чай и ни крошки хлеба, хотя два маленьких ломтика разделили между детьми, а я только на одном горячем чайке. К обеду была приготовлена только жареная картошка, чай и ни крошки хлеба. В семье получается ссора, ругань, упреки — кто больше ест. <...> Вечером, хоть не досыта, но все же, с горячим чаем с молоком поужинали. Немного успокоились и замолчали. Кроме этого, ничего в дневник не записываю, только одну голодовку.
В апреле 1941 года умерла жена Константина — Нюра, — после чего Измайлов снова запил. На следующий день после того, как по радио объявили о нападении Германии на СССР, Измайлов в числе военнообязанных старших возрастов был мобилизован в качестве обслуживающего персонала в Райвоенкомат. Новость, как кажется, он воспринял с воодушевлением:
Болеть сразу стало некогда. <...> Опять взялся крепко за всякую работу. Всякая болезнь прошла, и я остался жив и невредим, с хорошим настроением.
Измайлов ушёл на фронт 8 октября 1941 года. Сохранилась почтовая карточка, отправленная им с дороги на фронт 26 октября 1941 года. Письмо это — последняя весть от Константина Измайлова:
Здравствуйте, Дуня и Гера! Сообщаю вам, что я с 8 октября с.г. нахожусь в Армии. В настоящее время нахожусь в Саратовской области в республике немцев Поволжья. Здесь формируется наша часть. 8 суток был в дороге. От Барнаула до ст. Лепехинка, проездом через Новосибирск. Я не имел возможности побывать у вас. Остановка была на 1-2 часа на обед на станции. Об этом я писал вам со станции 15/X-41 г. Здесь тоже находимся временно. Новосибирск, Омск, Челябинск, Оренбург, Троицк, Орск, Уральск — города, которые я проехал, давно остались позади. Остались позади Сибирь и Урал. Через 18 лет пришлось еще служить в Армии. Не знаю, что творится дома. Как живут Клара, Вова и мама. Домой писал с дороги, из Омска. Мне пожалуй, не пишите. Возможно, уедем дальше. Будет время — опишу подробно. С приветом К. Измайлов 26/X 1941 года.
В Новосибирске карточку получили 14 ноября 1941 года, после чего вестей больше не было. Место гибели и захоронения Константина Измайлова неизвестны.
* * *
Дневник Константина Измайлова — редкий случай, когда записи велись почти каждый день на протяжении 20 лет. Он не только описывал сельскую жизнь, но и вклинивал в повествование рассуждения о пережитом в целом. Ведение дневника для Измайлова — один из способов привести жизнь в порядок, спастись в самые сложные моменты: в похмелье, в болезни, в горе после смерти близких.
Этой весной выйдет в свет двухтомник с дневниками Константина Измайлова. Издательство Common Place, с которым «Прожито» давно сотрудничает, собирало на платформе Planeta.ru средства на издание 10 новых книг. В их число входит и дневник Измайлова. На сегодняшний момент деньги на издание были собраны, поэтому скоро книга выйдет в свет.