Эта история давняя, но реальная, поскольку я в ней оказался по долгу службы. Работал тогда после института в родной медсанчасти, которой был обязан отдать три года за получение производственной стипендии. Ну, тем, кто хорошо знаком с этой проблемой, мозги напрягать не буду, а вот «незнайкам» - поясню. Производственная стипендия являлась постоянно гарантированной и выплачиваемой даже «троечникам», но повышалась за сессию, сданную на «отлично». Но и не избегала правила трёх «завалов», за которые студент уходил служить Родине на два - три года.
Но, это – прелюдия, а дальше – сама история. Наша медсанчасть, хотя и была маленькой, имела в своём распоряжении, кроме поликлиники, роддом, хирургическое, терапевтическое, детское и инфекционное отделения. Конечно, штатное расписание по статусу больницы не позволяло содержать постоянно в ней полные должности некоторых узких специалистов. Во многих случаях выручали фельдшера. У нас, например, они, после повышения квалификации, занимали должности ЛОР-врача, окулиста, дерматовенеролога и невролога.
Так и я, будучи заведующим детским отделением, ещё состоял на полставки в должности неонатолога при роддоме (ну, по старому – микропедиатра). Обязанности у меня в роддоме, конечно, были. Штатный врач акушер-гинеколог (начальница роддома), каждый день имела желание поутру сделать со мной совместный обход по палатам, дабы успокоить ещё не родивших и порадовать уже ставших мамами. Ну, потом мой обход заканчивался уже более внимательным осмотром своих пациентов и рекомендациями персоналу с написанием дневников в историях новорождённых.
Вот и в начале 1984 года, у нас в роддоме пребывало всего шесть новорождённых, но один здоровый доношенный мальчик был рождён несовершеннолетней, которая быстро оформила письменный отказ от ребёнка в присутствии своих родителей и нотариуса. Районная детская больница не очень охотно принимала "отказников" и они в роддоме, бывало, задерживались сверх положенного срока, вопреки требованиям санэпидрежима, а наше местное детское отделение не было приспособлено для приёма новорождённых. Но нам «светило» плановое закрытие роддома на «чистку» (регулярную санобработку с мелким косметическим ремонтом). То есть, надо было детишек экстренно раздавать по родителям или больницам, поскольку сроки их пребывания в роддоме уже это позволяли.
А у меня в то время была в друзьях одна молодая семья. Жили они вместе уже давненько, только Бог деток не давал и они решили взять ребёночка из роддома. Идею мне подкинула моя же главврач – а давай, мол, к ним ребенка пристроим и роддом спокойно закроем на текущий ремонт. Ну я, всё-равно, сначала тут же съездил в райздравотдел, к райпедиатру, которая мне сказала: «Конечно, это возможно, но я сначала проверю очередность на усыновление по спискам». Проблем не обнаружилось и мне дали «добро» на передачу малыша, правда пока только устно. Я вернулся в посёлок к будущим родителям, сообщив, что они в начале очереди, а документы им оформят в райздраве сразу после выходного. Мы вместе ездили покупать пелёнки, кроватку, коляску и прочее, после чего я им с радостью передал малыша в приёмнике и позвонил нашему акушеру-гинекологу, что уже с понедельника можно начинать ремонт – все дети выписаны. Была суббота, а мы тогда работали ещё по шестидневке.
Воскресным утром меня сначала разбудил телефонный звонок и плачущий в трубку голос потенциальной мамы с речью о том, что к ним сегодня приехала милиция, забрала ребёнка и отвезла его в райбольницу до выяснения обстоятельств. Я начал собираться, чтобы поехать к ним, но тут раздался звонок нашего главного врача с просьбой приехать на срочный медсовет. Я сначала обалдел - какой медсовет в воскресенье? Но машину за мной уже прислали.
Люди на медсовет собрались очень серьёзные – от медицины были только главный врач, акушер-гинеколог и я, а за круглым столом сидели председатель поселкового совета с заместителями, директор нашего завода ("градообразующего") и его же заместители. Ни из райздрава или облздрава не было никого. Начала беседу наш главврач: «Понимаете, Николай Александрович, вы превысили свои должностные полномочия – этого ребёнка должна была усыновить другая женщина, она уже стояла на очереди» - «Как так, что в райздраве нет об этом никакой информации, даже у райпедиатра?» - «Ну, понимаете, информация к ним немного запоздала» - «Кто эта женщина?» - «Мы не обязаны вам это говорить» - «А что от меня то нужно?» - «Ну … там, эти, потенциальные родители с родственниками у больницы стоят. Выйдите и поговорите с ними, чтобы они ушли … и всё».
Я вышел к ним. Сначала какой-то бородатый дедок с батогом набросился на меня: «Ты - подлец, ты - сволочь! Пообещал несчастным счастье, а сам - в кусты?». Но сразу вмешался обманутый потенциальный отец. «Отойди, дед! Этот доктор сразу за нас был! Он сам ещё ничего не знает и не понимает». Парень подошёл ко мне и спросил: «Знаете хоть, кто эта баба, которая мальчишку хочет забрать? Она – директор нашей поселковой торговой конторы. За махинации ей светит немалый срок. Кто-то из «верхов» ей посоветовал быстро стать приёмной «мамой» и на этом фоне отделаться от наказания».
Ну что ж, ситуация для меня начала проясняться. В понедельник после моего отчета на утренней линейке и осмотра детей в детском отделении, мы с этим парнем на его «москвиче» рванули в райздравотдел. Райпедиатра на месте почему-то не оказалось. Тогда мы поехали в районную детскую больницу. Там, на наше счастье, заведующая отделением новорождённых – моя однокурсница, была на работе. Выслушав меня, она дала нам только неделю на «всё-про всё», с гарантией, что за это время никто и никак ребенка из больницы не заберет, причину она какую-нибудь придумает.
Дальше уже, как ни странно, юридическая поддержка легла сначала на меня. Я из-за этого, предварительно предупредив главного врача по телефону ещё днём про «донорский день» на вторник, ночным поездом поехал в Свердловск к своему другу-следователю Славе, выпускнику юридического института и всё ему рассказал. Дело завертелось и та дамочка вскоре начала очень регулярно общаться со следствием. Естественно, ни о каком усыновлении уже и речи быть не могло –находиться под следствием будущим усыновителям нельзя. Торгашку ту, правда, так и не посадили – слишком круто она была «повязана» с местными «власть имущими», но условный срок всё-же она получила и вскоре исчезла из посёлка.
А для будущих родителей, к их счастью, всё быстро разрешилось в самую лучшую сторону – они стали, наконец, законными папой и мамой, и малыша назвали моим именем. Крещение детей тогда ещё не приветствовалось. Через два года срок моей "отработки" в поселке закончился и мы с женой и сыном переехали в другой город. Но несколькими годами позже во время моего очередного приезда в родной посёлок к родителям, эта семья нашла меня и попросила присутствовать на обряде крещения их сына Николая в качестве крёстного. Вот так я и стал для своего тёзки крёстным отцом.
Благодарю за внимание!
Спасибо Всем за то, что сумели найти в себе силы и время дочитать всё до конца! Дорогие мои читатели, если понравилось – поставьте ЛАЙК, а ещё лучше – подпишитесь, если Вас это не затруднит. И, конечно, жду Ваших мнений в комментариях - они очень ценны для меня.
С уважением, автор.