Ситуация была безвыходная. Мальчик еще раз без всякой, впрочем, надежды посмотрел на доску, оценил свои шансы и спрятал взмокшие руки под столом.
-Макаров, - повысил голос судья, возникнув, точно ниоткуда, за его спиной.
Торопливо вытерев ладони о штанишки, мальчик поднял руки вверх.
-Еще одно замечание - получишь штрафное очко и вылетишь, - уже своим обычным тихим, чуть вкрадчивым голосом предупредил судья и исчез.
Соперник все это время смотрел на мальчика исподлобья, сквозь длинную темно-русую челку. Когда судья отошел, кривая усмешка, обнажившая острые желтые клыки, обезобразила его вытянутое худое лицо.
-Сдавайся, Макаров, - прошипел он одними губами, как старое безнадежно испорченное радио.
Мальчик упрямо мотнул головой. Биться он будет до конца. Еще есть шанс довести партию до пата, и тогда его оставят в комнате ожидания вместе с папой еще на сутки.
Конечно, двумя пешками ферзя и ладью ему не одолеть. Ни о каком нападении и речи быть не может. Но если он пожертвует пешкой, останется надежда умотать соперника.
За стеклом за игрой наблюдал отец. Мать они оставили дома. Ни она, ни мальчик не смогли бы пережить его проигрыш. Отец выглядел спокойным, но по тому, с какой безнадежной тоской он смотрел на беззащитного белого короля, было понятно, что он в отчаянии. Его большая рука с длинными красивыми пальцами уперлась в стекло, словно он хотел протянуть к мальчику руку, спасти его от очевидно проигранной партии, спрятать, не позволить им отнять его у семьи.
Но стекло было толстое, непробиваемое. На первых турнирах многие родители пытались выкрасть проигравших детей, в том числе и через стеклянную смотровую. Кому-то, говорят, это даже удалось. Но с тех пор, организаторы сильно усовершенствовали систему безопасности.
За дверью продолжал кричать отец девочки, которая проиграла Макарову предыдущую партию. Мальчик вспомнил, как у него дрожали руки, когда он ставил ей мат. Девочка была симпатичная, с пушистыми волнистыми волосами. Она все время улыбалась ему. Она улыбалась, даже когда поняла, что проиграла. За стеклом беззвучно для участников турнира заорал ее отец. На нем был синий костюм и смешной желтый галстук с клоунами. Когда его вывели в коридор, крик донесся до участников турнира. Он отвлекал и мешал, но угомонить отца никто не мог. Девочку вывели к нему на пять минут, а потом отправили на "перепрофилирование". А это значит, что ее отдадут в другую семью, создадут иные условия воспитания, будут делать новые тесты, выявляя скрытые способности. Своей первой семьи она до совершеннолетия уже не увидит.
Мальчик решился и пожертвовал пешками. Украдкой посмотрел на отца, надеясь понять одобряет тот его ход или нет. Но папа, не отрываясь, следил за соперником. Вдруг он побледнел и в бессилие опустил голову. Мальчик посмотрел на доску. Партия была проиграна. Раздался электронный звонок. За мальчиком пришли.
Перед тем как уйти, он оглянулся на папу. Тот все еще стоял за стеклом, прижавшись к нему лбом. Он пытался насмотреться на сына также, как мальчик прошлым летом пытался надышаться морем впрок. Чтобы хватило хотя бы на день.
"Ты самый лучший. Ты самый лучший". Папа все повторял и повторял это. Даже потом, когда мальчика, наконец, увели.