Лифт натужно скрипит, преодолевая этажи, словно тросы, на которых он висит, вот-вот лопнут. Зеркала равнодушно отражают каждый сантиметр ее тела; она видит свои отражения повсюду. Элин проводит рукой по маленькой складке прямо над талией, проступающей сквозь ткань платья. Она появилась после сорока, и с тех пор от нее невозможно избавиться. Затем наклоняется и внимательно изучает свое лицо. Ищет на нем следы былой красоты, но видит лишь темные тени под глазами и заостренные скулы. Двери лифта разъезжаются в стороны, и перед ней появляется блестящий белый пол ее собственной квартиры. Элин шагает вперед и зажигает свет. Откинувшись на спинку и сцепив на коленях пальцы, на диване сидит Сэм. Глаза закрыты, лицо расслабленно. Даже во сне уголки его рта чуть приподняты кверху. Он всегда выглядит счастливым, чему-то радующимся. В свое время он покорил ее именно этим. Ощущением непреходящей радости. И надежности. Она осторожно проскальзывает мимо него с конвертами в руках. На цыпочках подходит к письменному столу и прячет письмо из Швеции в самый нижний ящик, остальные кладет сверху. После чего возвращается и сворачивается калачиком рядом с мужем на диване. Он слабо стонет и просыпается.
— Прости. Дела задержали, — шепчет она и целует его в щеку. Сэм вздрагивает от ее поцелуя, как от электрического разряда.
— Где ты была? Сколько сейчас времени? — сонно бормочет он.
— Что значит — где я была?
— От тебя вином пахнет. И ты не пришла на ужин с моими родителями. Им наверняка тоже очень интересно узнать, чем ты занимаешься по ночам.
Элин пожимает плечами:
— Я просто пропустила один бокал вина, когда возвращалась домой из студии. И я была одна, если тебя это интересует. Мир шоу-бизнеса отнимает кучу времени, а тут еще и клиентка попалась — не приведи Господь. Ты бы только видел ее — эгоистичная взбалмошная актрисулька. Элин устало вздыхает, откидывает голову на спинку дивана и кладет ноги на журнальный столик.
— Ты вполне могла успеть их застать. Они только что ушли.
— Кто? — Ты что, совсем меня не слушаешь? Мои родители. Неужели не помнишь? Мы же сами пригласили их к нам на ужин, чтобы отпраздновать успехи Алисы в танцах и то, что она наконец-то снова начала ходить в школу. Мы обсудили даже психотерапию — для нас это было важно. Элин испуганно зажимает ладонью рот — она вдруг вспомнила.
— Прости, — шепчет она.
— Ты всегда так говоришь. Но что на самом деле ты имеешь в виду под этим своим «прости»? — Сэм качает головой и вздыхает, укоризненно глядя на нее.
— Именно это я и имею в виду. Прости. Совсем из головы вылетело. Сейчас так много работы, ты же знаешь, как это бывает. Эти визажисты, стилисты, я даже не могу сходить в… В общем, все висит на мне. Без меня не будет никаких фотографий. Вот такая у меня незаурядная работа. Сэм уклоняется от ее прикосновений, встает и принимается бродить по комнате, шаркая ногами.
— Я ждал, что ты хотя бы пожелаешь мне спокойной ночи. Хотя бы это. Что ты за весь день найдешь минутку и вспомнишь обо мне. — Он берет свой смартфон и потрясает им в воздухе.
— Прости. Но вот я здесь. Я засобиралась домой сразу же, как ты мне написал. Хотела пожелать тебе спокойной ночи дома, а не по телефону. Алиса осталась? Сегодня она ночует дома? Пожалуйста, скажи, что она осталась ночевать дома. Сэм останавливается, но стоит к ней спиной.
— Она ушла около девяти, сказала, что у нее завтра с утра пораньше репетиция. Но я думаю, она просто расстроилась, уж ей-то ты могла бы позвонить, — сердито фыркает он. Элин не отвечает. Она уже на полпути к террасе, что на крыше дома. Усаживается на садовый стул и скидывает с ног туфли-лодочки. Достает из кармана телефон и набирает сообщение для дочери:
«Прости, малыш, я сегодня очень поздно вернулась с работы. Прости»