Эта характеристика для меня всегда была как знак принадлежности к особому сословию. Не к тому, что лучше или богаче, нет. Имеется в виду совсем другое. У всех, кто в него входил, была только одна привилегия - жить или бывать при первой возможности в Ковыляе. Отсюда и пошло - ковыляйский.
Поездка в Ковыляй с детства была любимым приключением. Если билет до Москвы, то еще ничего. Ночь переночевал у родственников и опять-таки поездом до Ковылкино. А оттуда уж обязательно найдётся какой-нибудь крэйзи-трэк или автобус до самой глухомани. Другой вопрос, если ехать до Рузаевки. Это был настоящий трэш. На ближайший проходящий до Ковылкино успеть было невозможно, а потому устраивали ночлег в фанерных креслах вокзала. И только с первыми лучами солнца опять на колёса. Впрочем, все неудобства оседали вместе с пылью на ковыляйской околице, как правило, любой вид транспорта ехал куда-то мимо, а при виде покрытой тёсом избы и увенчанного ступенчатым тимпаном крыльца вопрос "Стоит оно того или нет?" становился безнадёжно риторическим.
УЗНАЙТЕ ИЗ АРХИСТОРИИ:
- Бетонный чупа чупс на Дворцовой улице
Ничего оригинального для определения этой местности не придумаешь - типичная российская глубинка. В начале 80-х Ковыляю прочили скорую кончину. И действительно, закрыли начальную школу, магазин перешел на график работы "по требованию" или обусловленный завозом хлеба и расторопностью продавщицы-Катюхи... Но деревня по-прежнему жила. С молодёжью год от года было плохо, а значит и с видами на будущее тоже. Зато приезжие москвичи в период летних отпусков создавали видимость настоящей мокшанской Ривьеры. Народ из столицы валил сюда что те дворяне в Баден Баден.
Неповторимость Ковыляя для непосвященных в медленно раскрывающейся и почти заповедной красоте природы. Посвященный же разве забудет дом Топалки, не переводящееся потомство охотничьих псов у Джяна, баню над обрывом Бездонного озера, купание в Загати... Всё это давно в прошлом. Хотя для таких как я это название и это место меряются вечными категориями - корни, родина мамы, дом бабушки, детство... Большая часть проведённых здесь школьных каникул пропитана запахом гречишных полей, теплом парного молока, дымком только-только протопленной бани... Поездки прекратились гораздо раньше того момента, когда не стало бабушки. Наверное с каждым такое случается, ты словно сам себе говоришь: хватит, я вырос из этого места...
А потом, вдруг заявляешься в полной уверенности, что так надо делать, хотя бы раз в 25 лет
Через 25 лет этот мир оказался сильно подёрнут тленом. Конечно, если не считать признаками жизни подступающий к самым огородам лес соснового молодняка или метровую полынь, превратившую дорожную колею в две автономные тропинки. Но в целом Ковыляй по-прежнему бодрячком. Появились даже новая деревянная часовня близ кладбища и новые жители. Правда, посмотреть на новосёлов можно по разному. Пустеющий дом, кажется Петравых, купленный каким-то бизнесменом и превращенный в охотничью хижину на период сафари, конечно спасён от медленного погружения в грунт, а вот деревня вряд ли. Там, говорят, когда приезжает хозяин, дым коромыслом - бухло, тёлки и другие сопутствующие активному отдыху развлечения. Или так теперь выглядит стёршаяся грань между селом и городом?
В Ковыляй мы привезли дождь. Нам так и сказали, и даже поблагодарили, поскольку уже несколько недель стояла сухая погода. Здесь вообще природа любит крайности: дождь, как и жара, может зарядить на очень долго. Когда-то непрекращающиеся осадки даже ставили перед дилеммой: ехать или не ехать в такую даль. Дело в том, что до самой деревни от райцентра Ковылкино, где кончается железная дорога, дороги в нормальном смысле этого слова отсутствовали. Поэтому каждый приезд превращался не то в лотерею, не то в зависающий местами квест: то мост размыло, то автобусы не ходят, о состоянии колеи был отдельный разговор, в случае приезда на собственных жигулях. Словом, не дорога, да и направлением не назовешь, уж больно извилист маршрут. Последнее обстоятельство, очевидно, и должен был отобразить знак, который появился в деревне спустя целую жизнь. Вот только ошиблись чуточку с его расположением - все-таки знак должен предупреждать, а не ставить перед фактом.
Совершенно особые и непривычные чувства от посещения бабушкиного дома. Кому знакомо понятие родное пепелище, наверное испытывали что-то похожее. Здесь всё словно после нейтронной бомбы - целёхонько.
Оклеенные газетами стены, койка, печь, даже остатки занавесок - отличная иллюстрация для музея быта советской деревни. Помнит ли еще эта чудо-печь какие курники с картошкой выдавала на гора, или какие щи выходили из ее дышащего жаром нутра? Для меня эти воспоминания словно 4 или 5D эффект к потускневшей картинке реальности. Хотя эффекты не спасают - дом пуст и чем дальше, тем ближе к финалу. Его заслуга только в том, что удалось наконец показать сыну настоящую русскую печь и то место, где на ней спали, а то еще со времен сказок про Емелю чувствовался недостаток наглядного материала.
Через дверь в сенях когда-то выходили "на двор". Этот оборот подразумевал выход в туалет в ночное время, ну и конечно буквального смысла не утрачивал. Теперь на дворе можно собирать малину, ее кустами заросло все свободное пространство. Как-то уныло...
Путешествие в глубины дома было бы не полным, если бы мы прошли мимо чулана. Это место для летнего ночлега и кладовка одновременно. Его стены, если и сложены из бревен, то не таких больших и не так тщательно подогнанных, а потолком так и вовсе служит пара деревянных балок и голая металлическая крыша. В бабушкином доме чулан примыкал к хлеву с теленком. В час когда надо было засыпать, мальчишке всегда грезились незримые монстры - они шуршали, пыхтели, явно до него хотели дотянуться. Не приносили успокоения даже трезвые аргументы взрослых - чего телёнка-то бояться.
В дневное время здесь всегда был простор для изысканий: сундуки, ящики, баулы складированные в темных углах, пробуждали надежду на какое-нибудь открытие. Впрочем, все ограничивалось, старым граммофоном, запиленными пластинками и ломаными игрушками из совсем уж доисторического детства.
На полу между чуланом и входом в горницу валяется мотыга - типичное орудие сельского труда, без которого не вырастишь главную культуру. А главная здесь картошка, с ней связана и большая часть сельхозработ - то жуков собирать, то полоть от сорняков, то окучивать.... На веранде нашлась деревянная лопата для выпечки хлеба и пирогов.
Открытая часть крыльца с тем самым ступенчатым тимпаном - предмет особой ностальгии. Здесь под вечер всегда были посиделки: тусили не только свои, любой прохожий мог завести разговор и составить компанию.
На что-нибудь лакомое местная ковыляйская почва была не очень щедра. Но бабушкин палисадник казался пиром ягодной благодати - тут и вишня, и красная смородина... и черемуха. Да и все, пожалуй. Теперь забор завален, чинить, кажется, нет никакого смысла.
А так звучит ковыляйский говор:
До околицы еще три дома. Дальше начинались гречишные поле, сеял колхоз и другие культуры, но запахом и необычными соцветиями запомнилась именно она, а теперь выстроился в шеренги напористый сосновый молодняк. Говорят, его специально сажали, но выглядит угрожающе: еще немного и деревья шагнут в дома. И тогда конец цивилизации. Хотя когда в этих местах было больше жизни - вопрос относительный. В советское время не было элементарного - дорог, телефона, а порой, после грозы, даже электричества. Сегодня у уцелевших жителей есть и телефоны, и дорогу почти до деревни проложили, а людей - каких-нибудь 8 человек на весь Ковыляй.
Еще один артефакт - дом двоюродной бабушки, дедушкиной родной сестры, в деревне их называли Крепковы. О человеке, не зная его, судить не берусь, а дом прямо наглядная иллюстрация этого деревенского прозвища. Помню, его уже изрядно покосившимся. Думал, вообще не увижу в этот приезд. А он стоит и буквально щеголяет уцелевшим наличниками и выпятившим грудь фасадом.
Бездонное озеро - место культовое и двусмысленное. Легенда гласит, что у него нет дна и вообще его пучина поглотила целую церковь. Понять, что здесь вымысел, а что компиляция из преданий и слухов, сложно. Но можно и просто положиться на здравый смысл. В таком овраге легко поместится целый собор, только строили их всё же не в глубине, а на пригорке. Что правда, тектонические сдвиги способны на многое.
Расстояние от обрыва Бездонного озера к дому когда-то проходили босиком по песчаной тропинке вдоль картофельных грядок, теперь не без резиновых сапог и закрытой одежды никак. Трава по пояс и выше, а что в ее дебрях скрывается никто не возьмется предсказать. Впрочем, и так ясно, растительная и животная жизнь Ковыляя всё больше перерождается в дикие формы. А значит под его собственным существованием теперь, кажется, подведена окончательная черта.
Дорогие читатели, не стесняйтесь поддержать проект Архистория своими лайками и перепостами!
Читайте лучшие материалы Архистории:
План спасения для корзин Longaberger