Начало здесь
Глава третья
Девочка-загадка и кое-что еще
Утром в понедельник, как обычно, была общая линейка. Отряды построились прямоугольником вокруг высокого алюминиевого флагштока, возле которого ровной шеренгой стояли барабанщики и горнисты в темно-зелёных шортах и белых рубашках с красными нашивками. Лёгкий ветерок играл огненными языками пионерских галстуков и пытался подхватить приникшее к земле полотнище знамени.
Старший пионервожатый принял рапорты отрядных воспитателей, оглядел торжественный притихший строй и повернулся к флагу. Барабанная дробь и чистые звуки горнов эхом покатились к лесу, взметнулись ребячьи руки в пионерском салюте, и алое полотнище побежало вверх по тонкой рее, расправляясь на ветру трепещущим крылом.
В центр прямоугольника вышел директор. Вовка пихнул локтем стоящего рядом Женьку и прошептал:
– Сейчас нас начнёт песочить.
Но он ошибся. Директор, видимо, посчитал вчерашний инцидент исчерпанным и заговорил совсем о другом.
– Товарищи пионеры! Лето в самом разгаре и, хоть сезон наш только начался, вы уже достаточно отдохнули, а сейчас пришла пора немного потрудиться. Дело, которое я хочу вам предложить, не будет трудным и тем более скучным и, выполнив его, вы поможете многим людям.
Сегодня директор был добрым. Он весело и хитро улыбнулся и продолжил:
– Отряды с первого по третий сегодня и завтра остаются без завтрака, без обеда и без ужина в столовой...
Ребятня возмущенно загалдела.
– Потому что получат их сухим пайком и на два дня пойдут в поход за лекарственными растениями. Младшие останутся на месте и займутся сбором трав в окрестностях лагеря, – закончил речь директор и направился к своему коттеджу, давая понять, что линейка окончена.
Ропот тут же сменился ликованием, строй сломался. Вожатые кое-как восстановили порядок, и повели всех к столовой.
Вовка шагал рядом с Женькой и возбужденно шептал, дыша ему в ухо:
– Представляешь, как нам подфартило! Два дня в лесу сами по себе и времени сколько хочешь. Возьмём с собой фонарик – и в пещеру, а по ходу подорожника насобираем, помнишь – сколько его вдоль насыпи, и всё будет шито-крыто. Заодно и за Ольгой понаблюдаем, может, она наведёт нас на след.
Женька согласно кивал головой и притормаживал за рубашку спешащего друга, который наступал на пятки идущим впереди.
Старшие отряды собрались возле склада и начали получать провизию, палатки, спальники и рюкзаки. Дольше всего, конечно, делили конфеты и пряники. Девчонки подняли такой визг и шум, что к складу прибежал Казимирыч с одностволкой в руках, решив, что в лагерь пробрался какой-то зверь из леса. Сообразив, в чём дело, сторож покачал головой и пошёл обратно, чертыхаясь вполголоса на галдящую ребятню.
Вовка с Женькой быстренько набили себе рюкзаки картошкой, суповыми пакетами и тушёнкой. Сверху пристроили по спальному мешку, а в руки решили взять палатку и связку дюралевых перекладин и колышков. Вовка отошел к вожатой и что-то долго объяснял ей, размахивая руками. Потом вернулся к другу.
– Все в порядке, – сообщил он. – Идем на наш пляж под обрыв.
Наконец сборы были закончены и отряды потянулись из лагеря в разные стороны. Друзья, невзирая на солидный вес поклажи, вышагивали с отрывом в голове своей колонны, указывая дорогу и спеша поскорее прийти на место. Вожатая окликала их, и они притормаживали с недовольными минами, поджидая остальных.
– Ты фонарик не забыл? – спросил Женька, остановившись в очередной раз.
– Здесь, – Вовка кивнул на рюкзак. – Правда «Жучок», но ничего, мышцу качать будем, и батареек не надо. Ну что они там плетутся, как коровы, так мы и к обеду не доберёмся!
Он посмотрел на солнце и в нетерпении переступил с ноги на ногу. Из-за деревьев показалась жёлтая косынка вожатой, и Вовка тут же двинулся дальше. Женя подождал, пока ребята подойдут поближе, и направился за другом.
Скоро впереди заискрилась песчаная отмель, и отряд вышел на прогретый жёлтый берег. Вовка бросил палатку и рюкзак под сосной и подбежал к вожатой.
– Ирина Яковлевна, можно сразу за травой идти?
– Что это ты так разохотился? – вожатая удивленно посмотрела на него. – Сначала нужно палатки поставить, приготовить подстилки из сосновых ветвей, – самая мужская работа. А мы с девочками займёмся обедом. Так что, ты бы лучше натаскал пока дров, костёр развёл, а после еды можно и за основное дело приниматься.
Логика у вожатой хоть и женская, но возразить ей было нечего. Пока Вовка таскал дрова и сооружал костёр, остальные мальчишки начали обустраивать походный лагерь, но нетерпеливому искателю приключений казалось, что они копаются ужасно медленно. Он то и дело подбегал к ребятам, лез под руку с советами и шипел на Женьку, что тот неповоротливый, как и все остальные. После очередного такого наскока Вовку шуганула вожатая, – пора было варить еду, а огонь до сих пор еле теплился.
Ольга, за которой Женька исподтишка наблюдал между делом, тоже с удовольствием занялась хозяйственными хлопотами. Она сразу взяла инициативу с обедом в свои руки, начистила картошки перочинным ножиком с множеством лезвий и других приспособлений, затем им же, используя какую-то хитрую крутящуюся открывалку, за несколько минут мастерски вскрыла четыре банки тушёнки. Вовка успел прицепиться и к ней, проходя мимо с охапкой хвороста и как бы невзначай спросив, откуда у нее такой интересный складень.
– Это папа мне подарил, специально для походов, – просто ответила Ольга, споласкивая руки в быстрой речной воде.
– И где такие ножички делают?
– В Австрии.
Вовка удивленно хмыкнул, и многозначительно глянул на Женьку, краем уха слышавшего их разговор. Ольга тоже заметила этот быстрый взгляд и наклонила голову пониже, пряча от мальчишек улыбку. Она сама со вчерашнего вечера незаметно приглядывалась к двоим друзьям, а они, занятые своей тайной, даже не почувствовали, что тоже находятся "под колпаком".
– Проверь незаметно её рюкзак, – прошипел Вовка, специально сделав крюк мимо друга, – когда будете вещи затаскивать.
Женька неодобрительно посмотрел ему вслед.
Когда он закончил возиться с колышками и растяжками девчоночьей палатки, возле которой лежал примеченный рюкзак Ольги, и начал заносить пожитки внутрь, из расстегнутого кармашка на землю что-то выпало. Женька поднял и рассмотрел на ходу продолговатую пластмассовую коробочку, усыпанную десятком мелких кнопок с цифрами и буквами. В верхней части коробочки находился матовый экранчик. Загадочная вещица так удобно лежала в ладони, что Женька не удержался и нажал пальцем на одну из кнопок. Коробочка тут же отозвалась тонким музыкальным писком, экран засветился, и на нем появились цифры и какой-то значок, напоминающий изображение антенны, перечеркнутое крестом. Женька воровато огляделся по сторонам – внимания на него никто не обращал, с сожалением сунул коробочку обратно в карман рюкзака, пристроил его у входа в палатку и быстренько ретировался к другим мальчишкам.
В конце концов, все приготовления были закончены, обед умяли за милую душу, и довольная ребятня отвалилась от котелка. Пацаны и девчонки в изнеможении попадали кто куда, всем своим видом показывая, что неплохо бы устроить сон-час. Даже купаться никого не тянуло.
– Эх вы, – с улыбкой проговорила вожатая, оглядывая уморившихся работников. – То вас спать не загонишь, а тут быстро устали все на свежем воздухе.
– А кто хочет спать?! – тут же подхватился Вовка и оглянулся на друга, усиленно подмигивая ему хитрым глазом. – Ты хочешь?
– Нет, – ответил Женька, заставляя себя подняться на ноги и отряхивая песок с коленок.
– И я не хочу. Мы не хотим, Ирина Яковлевна, и вызываем всех лежебок на соревнование!
Вовка нырнул в палатку и вытащил два пустых рюкзака, один протянул Жене.
– Вечно этот Пьеро что-нибудь выдумает, – недовольно загудел Бегемот, пытаясь на четвереньках преодолеть силу земного притяжения. – Калории еще не усвоились, как следует, а ему не сидится. Во всем мера нужна.
– Это точно, – ответил насмешливо Вовка и, выпятив живот, погладил его ладошкой. – Лучшая мера Бегемота!
Ребята, уже было поднявшиеся на ноги, опять попадали со смеху на песок, а двое друзей, закинув рюкзаки на плечи, не теряя времени, направились по берегу к близкому повороту речки.
– Вы хоть знаете, что собирать? – окликнула их вожатая.
– Да знаем, знаем, – отмахнулся, не оборачиваясь, Вовка и, схватив Женьку за руку, потащил его за собой, ускоряя шаги. – Пошли быстрее, пока нас не выследили. Скроемся за поворотом, махнём на ту сторону и вперёд…
Они торопливо зашагали по галечнику, сменившему песчаную отмель, и скоро палатки скрылись из виду.
– Проверил рюкзак? – деловито осведомился на ходу Вовка.
– Проверил. Выпала из него одна штуковина интересная, такая... на маленькую рацию похожа. Я в журнале «Радио» видел портативную радиостанцию, но эта совсем крошечная, на ладони умещается.
– Да ну?! – у Вовки глаза загорелись, и он победно посмотрел на друга. – Что я тебе говорил! Точно, шпионка американская, а ты не верил. Убедился теперь?
Женька в сомнении пожал плечами, поднял плоский камешек и пустил его с размаху "блинчиками" по воде.
Через речку переправились тем же способом, что и вчера. На насыпи быстро оделись и тут же принялись рвать широкие жилистые листья подорожника, густо разросшегося по краям старой дороги. Через полчаса оба рюкзака были плотно набиты до самого верха. Вовка застегнул ремешок клапана на своём рюкзаке, достал из бокового кармашка фонарик, предусмотрительно завернутый в полиэтиленовый пакет, а рюкзак забросил подальше в кусты. Туда же отправили и второй, заломили для памяти веточку на берёзке и отправились дальше по своему маршруту.
На другой стороне реки среди деревьев показалась тоненькая девичья фигурка. Ольга проводила взглядом удаляющихся мальчишек и снова скрылась в лесу.
К водопаду друзья подошли, совсем упарившись на жаре, сбросили одежду на камни и первым делом искупались, отвели душу в быстрой прохладной воде. Потом Вовка проверил фонарик, замотал его потуже в полиэтилен и крепко зажал в кулаке.
– Пошли? – глянул он на Женьку и шагнул в воду.
В пещере было тихо, шум падающей воды гас в двух шагах от входа, поглощаемый гранитными стенами. Пол был усыпан мелкой галькой, вперемежку с песком. Видимо раньше здесь бежал ручей. Сгустившуюся тишину разгоняло только мерное жужжание фонарика-«жучка», пляшущим лучом которого Вовка обводил таинственную пещеру.
– Неуютное местечко, – проговорил Женька, стараясь не выдать голосом нахлынувшего волнения.
У Вовки храбрости тоже заметно поубавилось, но он упрямо мотнул головой и двинулся прямо по узкому коридору. Рассеянный свет увязал в густой темноте, и Вовка направил луч под ноги.
Через минуту исследователи снова вернулись к началу пути.
– Так дело не пойдет, – сказал Женька. – Я пойду медленно вперед, а ты свети мне в спину и наблюдай, где меня развернёт. Надо засечь это место.
Вовка согласно кивнул и начал усиленно жать ручку фонарика, высвечивая в темноте покрытую мурашками спину друга и держась от него на расстоянии вытянутой руки. Это, тем не менее, не спасло их от неожиданной встречи, гулким ударом отозвавшейся в ушах. Друзья отлепились друг от друга, потирая ушибленные лбы, и рассмеялись.
– Здесь, – Вовка повёл фонариком вокруг по стенам и потолку. – Видишь что-нибудь?
– Нет, – ответил разочарованно Женька.
Они еще немного потоптались на месте, пытаясь разглядеть в затаившемся мраке недоступную часть пещеры, и даже на несколько секунд потушили фонарик, вслушиваясь в окружающую липкую тишину, но так ничего и не заметили.
– Пошли обратно, – вздохнул Женька, – а то я уже замёрз.
– Пошли, – нехотя согласился Вовка и посветил напоследок еще раз в запретную часть коридора.
И вдруг луч «жучка» выхватил из темноты две красные светящиеся точки, повисшие в воздухе над самым полом в трёх метрах от них. Вовка дико заорал и друзья со всех ног кинулись вон из пещеры.
Снаружи ярко светило солнце, мирно шумел водопад и в кустах перекликались беззаботные пичуги. Мальчишки упали без сил на камни возле скомканной одежды и молчали, успокаивая разгорячённое дыхание.
– Что там было? – наконец проговорил Женька, повернувшись к товарищу.
– Не знаю, – Вовка лежал с открытыми глазами, щурясь в яркое бирюзовое небо над головой. – Зверь какой-то. Сидит и на нас смотрит.
– Большой?
– Думаешь, я разобрал? Иди, посмотри.
– Да ладно тебе, сам драпанул как сумасшедший, – обиженно сказал Женька и приподнялся на локте, уловив краем глаза легкое движение в кустах неподалеку. – Тихо! Смотри-ка!
– Чего еще?
– Вон там, что-то шевелится.
Вовка перевернулся на живот и посмотрел, куда указывал Женька. В густом сплетении ветвей шиповника, под округлым валуном на склоне горы шевелилось серебристо-голубоватое пятно, на котором неожиданно обозначились два внимательных круглых глаза, с интересом уставившихся на ребят. Глаза мигнули и исчезли, и сразу же напомнили друзьям о таинственном обитателе пещеры. Они мигом подхватились на ноги и, несмотря на страх, вновь холодком пробежавший по спинам, осторожно начали приближаться к кустам.
Когда они подошли ближе, из-под валуна внезапно выскочил небольшой пушистый зверёк удивительной окраски и резво поскакал вверх по склону. Он был похож на зайца, но вместо ушей на макушке у него красовались короткие ветвистые рожки, которые цеплялись за ветки кустарников и мешали ему бежать. В мальчишках тут же проснулся охотничий азарт.
– Лови его! – Женька подхватил рубашку и кинулся в погоню.
Вовка побежал зверьку наперерез, однако тот всё равно оказался проворнее. Его голубая спинка мелькнула в последний раз возле слоистой черной скалы и пропала. Друзья несколько раз обошли глыбу вокруг, но маленького беглеца нигде не было.
– Похоже, это тот самый зверь, – запыхавшись, проговорил Вовка и привалился спиной к нагретому камню. – Интересно, где он выбрался?
– Где-то здесь, – Женька опустился на четвереньки и склонил голову к самой земле, заглянув под нависающий край.
У основания скалы в густом сплетении трав обнаружилась узкая щель. Мальчишки в четыре руки разгребли в стороны каменистую почву, пытаясь расширить отверстие, но провал вел глубоко вниз сквозь толщу гранита, и увеличить его никакой возможности не было. Вовка бросил в темноту камешек. До слуха ребят донесся далекий испуганный шорох, и снова все стихло.
– Убежал в пещеру, а нам за ним туда не попасть, – разочарованно проговорил Женька. – Будем, как Алиса в стране чудес, смотреть через маленькую дверцу и кусать локти, что нет волшебного пирожка.
– Я могу провести вас по другой дорожке без всяких пирожков, – раздался вдруг за спинами друзей девичий голос.
От неожиданности мальчишки опять стукнулись лбами, подскочили с коленей, и в изумлении уставились на Ольгу, с грустной улыбкой на лице стоявшую перед ними в мокром цветастом купальнике. В правой руке она держала объёмистый прозрачный пакет с одеждой, запечатанный странной застёжкой, вроде "молнии".
Глава четвертая
Завеса чуть-чуть приподнимается
– Папа советовал мне обратиться к вам за помощью только в случае крайней необходимости, – продолжила Ольга и улыбка исчезла с ее губ. – Но я подумала, что крайней необходимости лучше не дожидаться.
Друзья молча смотрели на нее, не зная, что делать.
– Вы совсем говорить разучились или просто так пеньками прикинулись? – Ольга в сомнении покачала головой, отвернулась, спустилась к берегу и присела возле воды на высокий камень.
Ребята, как привязанные, пошли за ней и остановились рядом. Первым нарушил затянувшееся молчание Женька.
– Чем мы можем тебе помочь? – просто спросил он и присел на корточки.
– Нет, ты лучше скажи сначала, кто ты такая?! – тут же перебил его Вовка. – Чья ты шпионка? Признавайся!
Он наклонился, упер ладони в коленки и пристально уставился Ольге прямо в глаза, нахмурив брови. От этого его заявления и строгой насупленной физиономии, не только Ольга покатилась со смеху, но и Женька чуть не брякнулся затылком о булыжники, откинувшись от хохота на спину.
– Вы, действительно, приняли меня за шпионку?! – Ольга перестала смеяться, утёрла навернувшиеся на глаза слезы. – Придется мне вас разочаровать, я обыкновенная девушка из 2013 года.
– Ну, уж и девушка, от горшка два вершка, – насмешливо вставил Вовка, в отместку за недавний смех, и тут до него дошел смысл фразы. – Как, как ты сказала?!
– Да, мне четырнадцать лет, в этом возрасте у нас уже получают паспорт, – невозмутимо ответила ему Ольга. – Я живу со своими родителями в маленьком городке в Австрии, недалеко от Инсбрука. У нас сейчас март 2013 года, а к вам я попала с помощью установки, которую мой папа называет «Коридор в бесконечность» и которая находится в пещере под водопадом. Вы же туда хотели пробраться?
Вовка с Женькой снова уставились на рассказчицу во все глаза, не зная, верить ей, или нет.
– Нас-то ты откуда знаешь?
– Я вас не знаю, вернее не знала. Это папа про вас рассказал, провожая меня сюда. Он сказал, что вы как раз в это время должны обнаружить пещеру. А мне нужно провести вас в неё, если понадобится помощь.
– Ты опять говоришь о нашей помощи, в чём? – повторил Женька свой вопрос, оставшийся без ответа.
– Давайте, я по дороге вам всё расскажу, постепенно. А сейчас нам нужно отправиться ко мне домой.
– Как же мы уйдем, нас хватятся вечером, – Вовка покачал головой. – Мы и так на заметке у директора, как кандидаты на исключение.
– Мы вернемся примерно через час, вы забыли об установке, – Ольга поднялась с валуна.
– Это что, машина времени? – Женя смущенно отвел глаза от её фигурки в облегающем ярком купальнике.
– Не только. Сейчас я вам все покажу.
Она расстегнул свой пакет, сложила в него одежду мальчишек и подала свёрток Женьке. Вовка с фонариком пошёл впереди.
В пещере ребята обсохли немного и оделись, Ольга вынула из кармана ту самую коробочку, что обнаружил у неё в рюкзаке Женька, направила антенну вглубь подземного хода и нажала одну из кнопок.
– Что это у тебя такое? – Вовка с интересом наблюдал за её действиями, подсвечивая «жучком».
– Сотовый телефон со встроенным управлением силовым полем станции.
Получив это разъяснение, состоящее из знакомых слов, но мало понятное по смыслу, друзья переглянулись и благоразумно промолчали. Им всё ещё не верилось, что происходящее случилось на самом деле, а не во сне.
В примеченном раньше месте, где их разворачивала непонятная сила, Женя вспомнил про голубого зверька, обитателя подземелья, и спросил на ходу у провожатой:
– Это твой зайчонок с рожками здесь скачет?
– Какой зайчонок? – Ольга недоумённо взглянула на него.
– Маленький, голубой и пушистый. Он из той трещины в скале вылез, возле которой ты нас застала.
– Нет у меня никакого зайчонка.
– Ладно, может, мы его ещё раз где-нибудь здесь увидим, – проговорил Вовка. – Тогда предъявим тебе.
По его скептической ухмылке Женька понял, что тот до сих пор не верит ни единому слову загадочной девчонки.
Подземный ход скоро привёл их под купол высокого сводчатого зала, в центре которого, на широком квадратном постаменте, возвышались две массивные металлические плиты, напоминающие гигантский конденсатор. Луч фонарика с трудом рассеивал мрак на открытом пространстве, и вдруг вспыхнул свет, ярким сиянием озарив серые гладкие стены, испуганных мальчишек и их провожатую. Под потолком висел выпуклый эллипс, излучающий зеленоватое свечение.
– Вот это да! – пробормотал Женька, осматриваясь вокруг.
– Ничего особенного, – нарочито громко отозвался Вовка. – Автоматика.
Его голос гулко отозвался от стен, распугивая эхом застоявшуюся тишину, и мальчишки, осмелев, поднялись вслед за Ольгой на ступенчатый постамент. Она уже прошла прямо между параллельными плитами к противоположному краю возвышения и колдовала возле широкого экрана, встроенного под углом в металлический пол и напоминающего большой сферический экран телевизора.
Поверхность вертикальных плит вблизи оказалась абсолютно гладкой и матово зеркальной. Гигантские зеркала расплывчато отражались друг в друге один раз, два, три... и так до бесконечности, образуя светящийся туманный коридор, расходящийся в обе стороны глубокими прямыми рукавами.
Мальчишки невольно остановились в центре постамента, вглядываясь в таинственный тоннель, и внезапно обнаружили, что не видят в зеркалах своих отражений. Это открытие так неприятно поразило их, что они невольно схватились за руки и остолбенели на несколько секунд, как будто заглянули с огромной высоты в бездонный колодец. Ольга продолжала свои манипуляции с экраном спиной к ребятам, выписывая на выпуклой сфере какие-то пассы и знаки пальцами обеих рук. Поэтому она и не увидела ни замешательства друзей, ни то, как они вышли из ступора, углядев в правом рукаве коридора того самого голубого «зайца». Рогатый знакомец сидел на задних лапках в зазеркальном мире и настороженно смотрел круглыми глазами на непрошенных гостей.
– Смотри, вот он! – крикнул Вовка в спину Ольге. – Иди скорее сюда.
Зверёк при звуках громкого голоса тут же шарахнулся в сторону. Вместо него в коридоре мелькнула высокая тёмная фигура и тут же исчезла, а в стекле появилось вдруг отражение обоих мальчишек. Женька с опаской прижал ладони к гладкой поверхности, пытаясь заглянуть сквозь прозрачную завесу, но у него ничего не вышло.
– Не может там никого быть, пока эта станция не синхронизирована с другой, – сказала Ольга, обернувшись к ребятам. – Идите ко мне, я попытаюсь объяснить вам, что это такое.
Друзья, оставшись при своем мнении, так как не верить собственным глазам было невозможно, отлепились от зеркала и подошли к своей проводнице.
– Мой папа уже давно занимается изучением этой установки. Для этого мы и поселились в том домике, куда мы сейчас отправимся, в австрийских Альпах. Я попытаюсь объяснить вам её действие, как сама поняла из его рассказов.
Ольга обвела своды зала круговым жестом руки, словно экскурсовод, продолжая рассказ:
– Эта станция представляет собой часть бесконечно огромной установки для перемещения во времени и пространстве. Кто ее построил и когда, неизвестно, по крайней мере нам. Тем более что сама установка находится вне пространственно-временного континуума. Отдельные ее станции расположены в нескольких местах на Земле. Но, так как вся установка имеет временной статус отличный от обычного течения времени, получить доступ извне к каждой отдельной станции можно, только синхронизировав её силовое поле с текущим отрезком времени в той точке, где она находится. Я это сделала своим "сотиком", когда мы проходили по подземному ходу. Вы что-нибудь поняли?
Ольга с надеждой взглянула на развесивших уши мальчишек.
– Не тупые, научную фантастику тоже читаем, – язвительно ответил Вовка. – Трави дальше.
Женька покачал головой, без слов принося извинения за своего беспардонного товарища.
– Чтобы попасть на другую станцию, ко мне домой, нам нужно синхронизировать обе станции друг с другом в пространстве, то есть сделать так называемый прокол Мёбиуса, с помощью вот этого сенсорного компьютера. Но если я сделаю это прямо сейчас, мы с вами попадем в Австрию в тот же момент, что и здесь, а в доме ведь живут чужие люди. Если мы выйдем к ним, я думаю, одной тирольской легендой о привидениях станет больше. Поэтому, мы сначала отправимся в будущее, а потом уже переместимся к нам домой. Посмотрите на монитор.
Мальчишки, всё больше увлекаясь, неотступно следили взглядом за руками Ольги, порхающими по поверхности экрана. В левой его части светились непонятные жёлтые значки, а справа, через две вертикальные черты, пальцы девочки начертали другую группу знаков, поочередно прикасаясь к определенным точкам на зернистом сером стекле.
– Я набрала дату и время – 20 марта 2013 года, 14:00, в соответствующих символах дискретного времени станции. Это через четыре дня от того момента, когда папа переправил меня сюда. Теперь включаю синхронизацию.
Между вертикальными линиями на экране компьютера, под магическим воздействием Ольгиного указательного пальца, возникло наконец-то хоть одно знакомое мальчишкам изображение – математический знак равенства. Девочка встала рядом с друзьями.
– Можно идти, открылась правая ветвь коридора. Точно так же мы потом вернёмся обратно.
Затаив дыхание, ребята непроизвольно схватились за руки и разом шагнули сквозь призрачно светящееся зеркало, опять переставшее отражать их фигуры. Ощущение, возникшее при пересечении ставшей податливой поверхности, напоминало движение сквозь водяной пузырь в невесомости. Мягкая теплая плёнка облепила лица, руки и ноги, полностью повторяя контуры тел, и с легким всхлипом пропустила их на другую сторону, сразу же затянувшись за спинами нетронутой зеленоватой гладью. Вокруг ничего не изменилось.
– Прибыли, – коротко сказала Ольга. – Живы?
– Ты хочешь сказать, что мы уже в будущем? – деловито осведомился Вовка, оглядываясь по сторонам. – А где же наши радостные лупоглазые потомки, с почтением приветствующие путешественников по времени?
Женька от его слов так и покатился со смеху, Ольга тоже не удержалась от улыбки.
– Здесь кроме нас и моего папы давно никого не было, потому что ни России, ни Казахстану пока не до изучения техники пришельцев из других миров.
– России, Казахстану? – удивился Женя. – Почему ты так говоришь?
– Потому что Советского Союза давно уже нет, он распался на отдельные государства еще в 1991 году. И коммунизм здесь никто не строит, мы теперь все снова капиталисты, вернее демократы.
Это сообщение повергло мальчишек в очередной столбняк. То, что они услышали, не лезло ни в какие ворота, не укладывалось в голове и не имело ни малейшего смысла. Тем более, было оно где-то очень далеко от 1983-го года.
– И как же вы тут живете, бедные?! – вырвалось у Вовки.
Теперь уже Ольга не выдержала и заливисто засмеялась, а Женька улыбнулся одними уголками губ, пытаясь собраться с мыслями.
– Так и живем. Кто в России, кто в Казахстане, кто в Америке, а кто в Германию или в Австрию, как мы, уехал.
– Ну ладно, уговорила. Пошли, посмотрим, как вы там устроились, – Вовка почесал затылок. – Показывай дальше свои фокусы.
Ольга снова склонилась над монитором. Теперь изображение на нем сменилось светящимися полушариями земной поверхности, как в географическом атласе. Тонкий указательный палец легонько ткнул в восточное полушарие, и оно тут же развернулось во весь экран, представив взорам ребят объемные фотографии материков. В нескольких местах сферической карты светились синие и жёлтые точки, словно булавочные головки. Ольга провела указательным пальцем яркую соединительную линию между двумя синими точками в Азии и Европе, и на мониторе вновь возникло стилизованное изображение пластин конденсатора. Только россыпи цветных значков с обеих сторон экрана отличались от написанных ранее.
– Компьютер автоматически ввёл координаты станции, где мы сейчас находимся, и в Альпах, куда нам нужно. Как видите, все довольно просто. Дальше вы знаете, что делать. Хотите сами включить установку?
Друзья переглянулись, и Вовка кивнул Женьке. Тот вытер о штанины вспотевшие вдруг ладони и протянул руку к выпуклому стеклу. Лёгкое прикосновение подушечки пальца к поверхности экрана, и на ней снова возник знак равенства.
– Готово, теперь нам в левый коридор, – сказала Ольга и шагнула между зеркальными плитами.
Второй переход был уже делом знакомым, и через секунду ребята очутились в похожем сводчатом зале, только стены и потолок его были бурого цвета, с белыми кварцевыми прожилками, искрящимися в ярком свете.
Подземный тоннель привел их к крепкой дубовой двери, которую Ольга открыла самым обыкновенным ключом, не забыв предварительно включить синхронизацию силового поля.
Глава пятая
Исторический винегрет с приправой из географии
По широкой деревянной лестнице ребята поднялись из каменного подвала, заставленного пыльными стеллажами с пустыми рассохшимися бочонками, оставшимися видно еще от прежних хозяев, к двери, ведущей в дом. Пока пробирались в полумраке между штабелями бочек, Женя обратил внимание на приглушенный мерный гул, доносившийся из смежного подвального помещения, как будто рядом, прямо за стеной шумел речной водопад, такой же, как и на Алтае. Он хотел спросить об этом Ольгу, но она пальцами сделала знак молчать и приложила ухо к филенчатой двери. Мальчишки последовали ее примеру. В доме царила абсолютная тишина.
Выждав несколько минут, Ольга повернула фигурную бронзовую ручку, осторожно вошла в прихожую и, оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, направилась в следующие комнаты. Ребята неслышно ступали за ней, сдерживая дыхание и невольно ожидая какого-нибудь подвоха, неизвестно откуда. Но постепенно таинственность сменилась простым любопытством, так как сам дом, большой, обставленный красивой деревянной мебелью и непонятной техникой, был очень интересен юным пришельцам из прошлого.
– И вы здесь вот живете?! Вы что, буржуи? – без обиняков поинтересовался Вовка, скептически осматривая окружающую обстановку.
– Наверное, – пожала плечами Ольга. – Я как-то об этом не задумывалась. Раньше, конечно, у нас ничего такого не было. До приезда в Австрию мои родители жили в Сибири. Мне было всего три года, когда папа нашел работу на Крайнем Севере и забрал нас с мамой из Новосибирска к себе. Там мы сначала обитали в деревянном вагончике в лесу, а потом, когда я пошла в школу, переехали в обыкновенную двухкомнатную квартиру в панельной пятиэтажке. Так что, я думаю, еще два года назад мы жили так же, как и вы.
По ходу рассказа Ольга поднялась на второй этаж в свою комнату и только тут догадалась глянуть в окно. Лужайка возле дома была огорожена невысоким деревянным заборчиком, по верхней планке которого сейчас была натянута желто-синяя полицейская лента, закрывающая доступ в дом. Ольга обескуражено посмотрела на этот зловещий знак, подошла к столу и включила системный блок компьютера.
Плоский экран монитора засветился майкросовтовским "окошком", из динамиков раздалась переливчатая мелодия. Девчушка кликнула на значок браузера и в открывшемся сайте городского портала начала просматривать колонку новостей за последнюю неделю.
Вовка с Женькой стояли у нее за спиной и, открыв рты, заворожено наблюдали за манипуляциями хозяйки.
– Что это такое? – Вовка первым не удержался от вопроса.
– Компьютер, – сквозь зубы ответила Ольга, напряженно "перелистывая" новости. – По-вашему – электронно-вычислительная машина. Объяснять, как она работает, не буду, сама не знаю.
– И что ты сейчас делаешь? – спросил Женька, вглядываясь в экран, заполненный цветными фотографиями и столбцами текста на немецком языке.
– Пытаюсь найти в новостях упоминание о своих родителях. Сейчас это вроде как газета, только без бумаги.
Ольга замерла, увидев на экране родные имена, и наклонилась ближе к монитору, шевеля губами. Несмотря на то, что на немецком она изъяснялась уже довольно сносно, привычка проговаривать про себя или шепотом длинные предложения никак от нее не отставала.
– Слава Богу, пока они только пропали. Муниципальная полиция два дня назад, проверяя заявление наших соседей, осмотрела дом и не нашла никаких следов моих родителей и, конечно, меня. Версий у них никаких нет, так как признаки преступления отсутствуют. Просто просят всех сообщать любую информацию, связанную с этим загадочным исчезновением.
– Ну, ты шпаришь, как наша классная на политинформации, – присвистнул Вовка. – Вы что, все здесь такие умные?
– Все, – улыбнулась Ольга. – Я думаю, вы тоже скоро освоитесь. Ладно, сейчас я еще электронную почту проверю, и постараюсь рассказать вам, в чем дело. Хорошо?
Женька кивнул, не отрывая глаз от девичьих рук, порхающих над клавиатурой.
– Хорошо, хорошо, – Вовка скептически ухмыльнулся, отошел к окну, отдернул портьеру и с интересом начал оглядывать окрестности.
Дом стоял на пологом склоне горы, покрытом ровной, словно ковер, травой. Ветвистые вербы с набухшими пушистыми почками росли по сторонам у ворот, через которые к дому вела асфальтированная дорога, а от калитки, расположенной в правом углу двора, к крыльцу протянулась песчаная тропинка между аккуратными голубыми елочками. За елочками чернел невысокий каменный парапет, окаймлявший русло быстрой речки. Ниже по склону были разбросаны похожие одиночные участки с разноцветными домиками, некоторые из которых напоминали миниатюрные средневековые замки. Дальше в широкой межгорной долине, прорезанной пунктиром нескольких речушек, дома толпились все плотнее, постепенно собираясь в самом центре котловины, отмеченном остроконечным шпилем готического собора, в небольшой городишко. Если бы не высота домов в два-три этажа, Вовка бы назвал этот населенный пункт не иначе как деревней. К тому же он ясно расслышал невдалеке коровье мычанье. В низинах и под деревьями, на изумрудной траве еще лежал клочками ноздреватый лед, а горные вершины, вздымающиеся вокруг, были полностью укрыты снегом, до боли в глазах искрящимся на ярком весеннем солнце.
– Нет, в электронной почте ничего нет, кроме писем от подружек и всякого спама, – Ольга оторвалась от монитора и повернулась к мальчишкам. – Вова, не выглядывай, пожалуйста, из окна. За домом могут следить. Да и сосед нам попался ужасно любопытный, глазастый. Увидит, тут же начнет звонить в полицию.
– Что ему, делать нечего? – Вовка недоверчиво округлил глаза, но вернул портьеру на место и уселся на разноцветный мягкий диванчик, притулившийся к стене между платяным и книжным шкафами.
– Просто ему до всего есть дело. И называет он себя не иначе как «господин Мюллер». Позвонит и скажет: «Это господин Мюллер, ваш сосед. Вы уже получили штрафную квитанцию за нестриженный газон? Нет? Ну, значит, скоро получите сразу две. Потому что я сейчас позвоню в муниципалитет и сообщу, что вы не следите за порядком на своем дворе!» – рассказала короткую историю Ольга. – Дался ему наш газон. Это у австрийцев такие правила. А ведь гораздо лучше, когда трава высокая вырастает и в ней цветы распускаются.
Женя присвистнул, выслушав Ольгин рассказ, и окинул взглядом комнату. Поверху над диванчиком шкафы были соединены между собой широкой стеллажной полкой, на которой в беспорядке разместились мягкие игрушки, куклы и всяческие безделушки, а под полкой стена была увешана фотографиями в резных рамочках.
– Здесь, на фотках есть твои предки? – Вовка вполоборота указал на снимки рукой.
– Конечно, – откликнулась Ольга. – Вон там, в центре, на самой большой мы сняты втроем с родителями, как раз после приезда из России.
Женька подошел ближе и всмотрелся в фигуры на цветной карточке. Радостная и удивленная рожица Ольги – заметно младше по возрасту, чем сейчас, – высовывалась между локтями родителей, усталые лица которых с улыбками смотрели на фотографа, а за их спинами в окнах дома отражалось тусклое закатное солнце и розовые вершины противоположной цепочки гор. Отец Ольги, высокий худощавый мужчина в толстом вязаном свитере, потертых джинсах и лохматых унтах на ногах. Улыбка угадывалась только в его темных прищуренных глазах, так как пол-лица пряталось в густой бороде, а лоб и уши скрывали волнистые волосы. Чуть вздернутый нос на лице матери, лучистые глаза и ровные зубы в оправе полных малиновых губ, раскрасневшиеся яблоки щек выдавали её смешливый добрый характер. Ростом ниже своего мужа на голову, миниатюрная, но совсем не худенькая, она была одета в зеленый спортивный костюм и кроссовки.
– Так как же все-таки зовут твоего отца? – спросил Женька, скользнув взглядом по соседним снимкам.
– Герман Хоймгарт.
Женя удивленно вскинул брови.
– В первый раз слышу! Откуда же тогда он знает меня и Вовку?
Вовка в поддержку этих слов кивнул, состроил зверскую физиономию и пристально уставился в глаза Ольги:
– Сама сознаешься или придется тебя уговаривать?
– Сама, сама! – Ольга не выдержала и рассмеялась. – Он в тот год вместе с вами был в «Юном геологе».
– Ну, это ты врешь! Не было у нас такого пацана!
– Просто его тогда звали по-другому! Он сменил имя, когда получал паспорт.
– Что ж ты нам головы морочишь? Как его раньше звали?
– Не знаю, – пожала плечами Ольга. – Родители мне об этом ничего не говорили, а рассказали только перед тем, как меня к вам отправить.
– Зачем же они забросили тебя в прошлое? Шпионить за нами? – Вовка никак не хотел отступать от своей версии.
– Наоборот, спрятать меня от похитителей!
– Ну, ты загнула! – присвистнул Вовка. – Кому это нужно тебя похищать?
– Тому, кто украл моих родителей, – сказала Ольга серьезно и сжала губы.
Она помолчала немного, потом достала с полки тонкий миниатюрный диск в прозрачной обложке и вышла из комнаты, жестом пригласив друзей следовать за собой. Спустившись по лестнице на первый этаж, Ольга прошла в гостиную, остановилась возле тумбочки с телевизором и включила видеоплеер.
– А это что такое? – поинтересовался Женька.
– Видеокомбайн. На нем можно смотреть кассеты и диски с фильмами. А эту запись с видеокамеры папа специально для вас оставил. Может быть, из нее мы что-то еще узнаем.
Экран телевизора зарябил полосами, потом изображение сфокусировалось, и на ребят приветливо взглянул мужчина лет сорока, уже знакомый по фотографии.
«– Привет, Вовка и Женька! Здравствуй, Оля! Во-первых, не переживай, с нами ничего страшного не произошло. Во-вторых, надеюсь, Ольга уже рассказала вам в общих чертах, куда вы попали, и во что мы вас втянули? И вопросов у вас стало, конечно, еще больше! А чтобы ответить на них, я должен сначала немного рассказать вам о том, что же все-таки случилось за то время, через которое вы перескочили. Ольге тоже будет не лишним послушать.
Начать мне придется, как ни странно, с истории нашей страны. А чтобы вам было не очень скучно, я расскажу вам сказку о стране…, например, Холопии, и о ее жителях, к которым относилось и семейство Хоймгартов».
Глава 5а, посреди главы пятой
Сказка о стране Холопии и ее жителях
«Замечательная страна Холопия возникла в стародавние времена и занимала огромную часть материка, омываемого водами всех океанов, известных человеку на Земле. Богатства земли и воды достались народу страны этой неисчислимые, и все бы ничего, да только очень не везло Холопии на правителей. Поэтому за нищету, грязь непролазную и безропотное смирение никто местных жителей иначе как холопами и не называл. И проблемой основной, для управления страной, была как раз огромность ее территории. В древности народ холопский призывал соседей-варягов: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет: приходите княжить и владеть нами». Со временем, нашлись, конечно, и свои светлые головы у власти в Холопии. Но, только соберется новый царь что-нибудь путное для своих подданных сделать, как тут же или сам раздумает, или соратнички отсоветуют. Мол, люд у нас темный, дикий, нельзя ему волю давать, не туда его нелегкая вынесет. В общем, так всегда и считалось, что это именно им, правителям, не повезло с народом, за что ему, народу холопскому, частенько и пускали обильную кровь, наперегонки с иноземными завоевателями.
Вот однажды очередной царь, по прозванью Петр Великий, вознамерился было положить конец тьме и дреме, в которой страна его пребывала. Прорубил он «окно в Европу», заморским наукам сам обучился и подданных своих грамоте натаскивать начал. Для развития промышленности призвал Петр Великий специалистов из Германии, Англии, Франции и других заморских стран на постоянное жительство. За время своего правления создал первый император холопский Академию наук, регулярную армию, флот, и значительно расширил границы государства. Правда, все его начинания на костях простого люда воздвигались. Нравы такие в те времена царили, не только в Холопии, а и в других державах. Ничего с этим не поделаешь.
А вот Фридрих Вильгельм фон Хоймгарт попал в Холопию чуть позже и совсем другим способом. Он был младшим отпрыском обедневшего дворянского семейства, имевшего родовое гнездо в маленьком городке Лайбах в австрийских Альпах. Родители побеспокоились за сына и выхлопотали ему пажеское место в свите герцога Брауншвейгского, племянник которого, принц Антон Ульрих, как раз находился в Холопии. Состоял он в те времена штатным женихом Анны Леопольдовны, племянницы императрицы Анны Иоанновны, и в ожидании свадьбы ваньку не валял, а поступил на военную службу. В 1737 году он участвовал во взятии турецкой крепости Очаков, где в пылу сражения потерял двоих своих пажей. На освободившиеся места в далекую заснеженную Холопию большого числа охотников не наблюдалось, но, по прошествии времени, нашлись все же двое – семнадцатилетние сорвиголовы фон Хоймгарт и фон Мюнхаузен.
Да, да, вы не ослышались: напарником Фридриха оказался тот самый барон Мюнхаузен, о котором написана всем известная книжка. Поэтому, я о нём много распространяться не буду. Скажу только, что оба юных пажа были довольно честолюбивы и в стремлении продвинуться на военном поприще старались перещеголять друг друга, участвуя в свите принца в очередной военной кампании против турок. За такое рвение Антон Ульрих, став, наконец, мужем Анны Леопольдовны, даровал им звание корнетов Брауншвейгского кирасирского полка, а затем приказал перевести из корнетов в поручики. Переход из свиты принца на армейские должности и спас обоих искателей приключений от карающей руки Елизаветы Петровны, отправившей все Брауншвейгское семейство в тюрьму.
После 1750 года пути-дорожки двух друзей-поручиков разошлись. Мюнхаузен женился и уехал на родину в отпуск, из которого так и не вернулся. Дома он занимался тем, что рассказывал друзьям свои правдивые истории, и потом всю жизнь открещивался от них. А Фридрих Хоймгарт служил в армии еще много лет и дослужился до чина полковника, так как имел настоящую немецкую «железную волю», конечно, не такую сильную как у земляка Пекторалиса, описанного Лесковым, но тоже порядочную. В 1763 году, выйдя в отставку, по манифесту новой императрицы Екатерины Великой принял Хоймгарт холопское гражданство. Местожительство выбрал он себе в одном из волжских городов, где женился и завёл небольшую мануфактуру. Так что страна эта стала родной и ему, и всем его отпрыскам на долгие годы и десятилетия. Гнездо же его родовое осталось в местах, где вы, ребята, сейчас и находитесь.
После правления Петра Великого и Екатерины Великой, наследники их тоже пытались государственным устройством Холопии заняться, и у некоторых это даже получалось. Иногда и о народе холопском задумывались. То отпустят узду чуток, то опять петлю на шее народной затянут. Много лучше местного населения жили в те времена немецкие колонисты, так как имели по царскому указу разные привилегии. Это и позволило обрусевшим потомкам Хоймгарта, не потеряться в пучине времён и сохранить фамилию, последнее официальное упоминание которой относится к 1904 году, в связи со строительством в маленьком городке Михайловске Саратовской губернии паровой мельницы. Она, кстати, до сих пор ещё работает, уже больше ста лет! Однако к концу девятнадцатого века все дарованные ранее иностранным переселенцам привилегии были отменены и стали все «немцы» обычными холопскими гражданами.
Так, с переменным успехом, дотянулась Холопия, вместе со своими жителями, до двадцатого века. И, толи совсем невмоготу народу жизнь стала, толи как обычно за него другие все решили, а только случилась однажды в стране Великая Октябрьская Революция. Главным ее зачинщиком был Владимир Мудрый, который в детстве зачитывался книжками про индейцев, в юношестве изучал труды одного немецкого экономиста и, не утруждая себя получением законченного образования, решил заняться политикой, так как никаким другим делам обучен не был. Себя он нарёк Вождем Всех Холопов и провозгласил всеобщий бунт против прежнего правительства, что ему в конце концов и удалось провернуть.
Сподвижники его говорили, что Мудрым он зовётся за безмерную глубину ума и дальновидность, а в народе шептались, что, не зная жизни холопской, нельзя решать судьбы людские. Шептунов, правда, скоро совсем не осталось, ликвидировали их постепенно, под видом так называемой классовой борьбы. Долго ли, коротко ли правил Владимир Мудрый, а только смерть однажды заставила его сдать дела государственные.
Наследство принял к управлению Иосиф Стальной. Тело Владимира Мудрого приказал он поместить в мраморный гроб под хрустальную крышку и определил его Вечно Живым Святым На Все Времена. И продолжил творить в стране тёмные дела, чуть что, прикрываясь именем Святого Владимира Мудрого. Имея за душой и вовсе лишь неоконченную духовную семинарию, Иосиф, недолго думая, решил развить революционную теорию, и под её маркой истреблял всякие умственные брожения, которые возникали вдруг у начинающих понемногу приходить в себя холопов.
Понял он, что есть и пить досыта холопам никак нельзя позволять, а то они совсем отобьются от рук. К тому же плотность населения в стране была очень неравномерной, поэтому новой теорией можно было убить сразу двух зайцев: часть народа истребить сразу, а часть расселить в места не столь и даже очень отдаленные, освоить их руками обширные бесхозные территории и природные ресурсы, а потом пустить в расход.
Для простоты отбора был брошен клич: «Ищи шпионов!» И тысячи рьяных служак и добровольцев тут же кинулись подслушивать, да подсматривать друг за другом – не мелькнет ли где шпионская личина, под маской обычного холопского жителя. И ощерились ночи в Холопии воронёными дулами вопросов: «А ну, давай, покажь, что там у тебя под одёжей, под кожей, под сердцем? Покажь, покажь, покажь-ка!» Потрудились, извели малейшие проблески других, «не наших» мыслей, и выстудили народу души ледяным дыханьем подлости, страха и смерти. Под эту зубодробительную волну угодил и старший Хоймгарт, отец которого знаменитую мельницу ставил, и в прощальных словах наказал своей семье забыть фамилию, от греха подальше. Отправился он вместе с тысячами других холопов в Ямальскую тундру на строительство заполярной железной дороги. Там и сгинул.
Беззаботная Европа смотрела-радовалась, как Холопия опять сама себя истребляет, да не заметила, что в Германии собственный гнойник образовался. Вылез там на свет другой вождь – Адольф Бесноватый, кинул клич: «Мир принадлежит только нам, арийцам! А всех остальных, особенно холопов – в расход!» Ну, и вознамерился он остальные страны под себя подмять.
Перепугался тут весь мир, бегом к Иосифу Стальному на поклон, просят: «Может вы защитите себя, и нас заодно от этого проклятого Адольфа, пока мы с силами собираемся?» А у Иосифа и так другого выхода не было. Бесноватый уже границу нарушил, войну с Холопией начал и у самой столицы топтался, того и гляди за крутой нос схватит. Пришлось срочно оставшийся народ Холопии на него бросить. В то же время, все немецкое население из Поволжья насильно переселили на восток страны, как предполагаемых изменников Родины. Остатки семьи Хоймгартов попали в Казахстан, где потом и похоронили свою фамилию вместе с мужской частью семьи, что в трудармии, да в лагерях осталась на вечные времена.
А у многонационального народа холопского во время Великой Отечественной Войны выбор и так был небольшой – не до жиру, как говорится, быть бы живу. Собрался он с силами и с техникой и погнал войско Адольфово через пол-Европы до самого логова. Иосиф тут же духом воспрянул, и незамедлительно посадил своих наместников во всех странах, что по дороге к Германии попались под солдатский сапог.
После войны Иосиф Стальной подивился людской живучести и снова, чтобы голов не поднимали, загнал часть станы в лагеря и развернул грандиозное строительство, на устрашенье притихшим Европе и Америке. Да тут его самого здоровье подвело, и приказал он долго жить своим многострадальным подданным.
Свято место пусто не бывает. Заступил тогда на управление в Холопии Никита Справедливый. И опять же, прикрываясь именем незабвенного Владимира Мудрого, осудил он деяния Иосифа и сказал, что теперь поведёт страну кратчайшим путем к настоящему благоденствию. Но, при этом, приказал лишних вопросов не задавать и поменьше знать и думать, чтоб крепче спать. Так как сон для настоящего холопа, есть проявление высшего разума и государственной лояльности. Вручив каждому по кукурузине, он так же пообещал в скором времени коммунистический рай на земле, как только проклятые империалисты лично познакомятся с матерью его кума Кузьки.
За время правления Никиты Справедливого оставшаяся в живых немецкая часть населения Холопии получила реабилитацию. Как и другие репрессированные в годы войны народы. Только произошло это лишь на бумаге. Поэтому семья Хоймгартов вспоминать свою фамилию не спешила.
Все бы ничего, да скоро соратники Никиты Справедливого, поняв, что их в ближайшее время никто к стенке ставить не собирается, объявили его неспособным к управлению великой державой и «культурно» отправили на пенсию. А наверх вытолкнули благодушного Леонида Доброго, за спиной которого можно было потихоньку прибирать к рукам закрома Холопии, постоянно подбрасывая чуть вздохнувшему народу дешёвую водку и закуску, а так же немного зрелищ, чтоб не заскучал и не начал опять чего-нибудь думать. А так как обширные территории страны всё же требовали дальнейшего освоения, вместо лагерей поманили холопов на Север за нефтью и газом длинным рублем и романтикой, сэкономив при этом на охране и колючей проволоке. А тех отдельных субъектов, кто пытался чего-то осмыслить и – что самое наглое! – делать выводы, или просто не замечали, или выставляли вон из страны, будто их и не было.
Леонид Добрый правил долго. Нефтяные деньги спасали до поры до времени разваливающуюся экономику Холопии. Сколько бы это прозябание так тянулось, неизвестно, если бы тем, кто присосался к кормушке, не надоело прятать свое мизерное богатство и не захотелось бы богатства большего и легального. Пока народ действительно не расчухался и не решил бы это дело непредсказуемо по-своему. Тем временем, разжиревший при Леониде совет старейшин стройными рядами отправился, вслед за своим вождем, к ожидающим их на том свете праотцам – Владимиру, Иосифу и Никите.
И стало правителям Холопским не до немцев. Некогда было. Пришла пора снова власть делить. Поэтому один из отпрысков семейства Хоймгартов осмелился в 1995 году узнать у живых еще родственников историю семьи, и решил восстановить своё настоящее имя и фамилию.
Тем временем на освободившийся верховный стул взобрался Михаил Говорливый, который думал, что его выбрали исключительно за деловые качества и прозорливость, с помощью которых он надеялся добиться благоденствия для народа Холопии. Забыл он, однако, что страна эта, как была Холопией, так Холопией и останется, пока не возродятся в ней новые поколения людей по-настоящему грамотных и умных. Так как в последнее время у «элиты» культивировались прежде всего непролазная тупость и начхательство на всё и вся, кроме собственной рожи и собственного пуза. Ну, а у народа особо поощрялись бесконечное терпение, непритязательность и умение держать язык за зубами, пока их не выбили, а язык не вырвали. А за спиной у Говорливого уже маячили головы молодой политической поросли, приготовившейся зубами рвать страну на части.
Первым делом Говорливый, из совершенно «чистых» побуждений, провозгласил полную свободу в Холопии, и на клич этот сразу же отозвался Борис Правый, один из опальных приближенных Михаила. Его выпихнули наверх желающие пока оставаться в тени, но уже потирающие руки в предвкушении близкой поживы, молодые соратнички. После чего от Холопии тут же откололись порядочные куски бывших имперских владений, в которых уселись верховодить местные вожди, их родственники и престольные блюдолизы. И понеслась душа в рай…
Делёжка шла по-крупному. Про народ, конечно, не забыли, сунули каждому холопу цветной фантик-ваучер в руки, якобы это кусочек общего богатства, да народ и сам, немного ошалев от свалившейся воли, начал потихоньку шевелить мозгами. Но опомниться ему не дали, тут же снова обобрали до нитки и бросили на произвол судьбы, предоставив самому выкарабкиваться из нищеты, в попытках хоть что-нибудь честно заработать или подключаясь к разграблению остатков закромов. И вот уже всплыли наверх захребетники, вышли из-за спины Бориса Правого с постными физиономиями, скромными улыбками и глумливыми глазками, и оказалось, что всё в Холопии теперь принадлежит им.
Борис со временем, не зная, что дальше делать, умыл руки водкой и ушёл на покой, благословив вместо себя Владимира Тихого. Молодого и хваткого своего сподвижника, который, понимая опасность, нависшую над страной, обходными манёврами усыпил бдительность новоявленных олигархов и начал их по одному отваживать от кормушки. Но столько у них прихлебателей оказалось, что трудное это дело двигалось с большим скрипом. Да Тихий и сам спешить не любил, выбрал он себе заместителя Димитрия Кукольного и давай с ним и с олигархами в «Монополию» играть. Народу они сказали, что всё за него сами сделают – и работать сами будут, и науки развивать, и жить за него тоже будут сами… Как обещали, так и сделали, словно «двое из ларца». А народ холопский всё терпел и терпел, пока сил хватало, начиная потихоньку понимать, что к чему, и видя, что придётся ему, как исстари повелось, спасать страну от скверны, заполонившей сердца и души правителей и ослепившей их колдовским блеском Золотого Тельца. Иначе может кончиться на этом история Холопии.
Что у нас дальше получится, никто пока не знает, но вам, наверняка, придется самим делать многое, чтобы не закончилась история Холопии …»
Продолжение следует, если будут желающие... а пока жмите кнопку "добро" и подписывайтесь!