Начало истории - тут (читать)
Дядя Валера объявился у нас снова с приходом лета.
Зиму-весну где-то прогулял, а летом вот объявился. Совсем как блудный кот. А впустил его к нам папа. Пожалел говорит, мужская солидарность в нем взыграла.
Мама, которая из-за него, дяди непутевого, с родителями собственными общаться перестала, встретила младшего брата в штыки. Оно и понятно - обидно ей стало: из-за него, поганца все в семье ее перессорились, а он как ни в чем ни бывало, обратно к ней заявился.
Но выгнать не смогла. Брат как-никак.
Довелось мне подслушать, как дядя Валера на маму воздействовал: к совести ее этот мужчина нагло взывал.
-Любка, опомнись! - говорил он маме моей, - У тебя тоже дети растут! Бог все видит, вот твой младшенький сын когда-нибудь оступится и что будет, коль его обе дочки твои поддержать не захотят? Вернется к тебе бумеранг, если меня сейчас выгонишь, так и знай!
-А ты не каркай, сын мой таким как ты никогда не будет! - злилась мама.
-Гены, Любка, пальцем не сотрешь! А вот возьмет и таким же как я вырастет! Закон отторжения рода, называется! Карма! Попомнишь еще мои слова, сестрица, так и знай! - невозмутимо напирал на слабые материнские чувства дядя Валера.
Мама, помню, расплакалась, убежав в дом, а дядя нагло обратно в калитку зашел и в летнюю кухню нашу прошел.
Там кровать стояла. И все продукты хранились. Мы в летний период готовили и ели там.
Там он и стал жить. Мама в дом его решила не впускать: на улице тепло, до холодов пусть там ночует, а дальше видно будет.
Первую неделю дядя вел себя образцово. Даже мыл посуду. Плохо правда, ну он же не виноват - не мужицкое это дело, посуду мыть. Ходил на цыпочках, всем улыбался. Пару раз даже брал в руки грабли и что-то чистил ими во дворе.
А неделю спустя посреди ночи нас, детей, разбудил мамин громкий плач.
-Иди! - кричала она папе, - посмотри, что Валерка там вытворяет! Сабантуй там устроил, всех местных алкашей в нашей летней кухне собрал. Сидят там, пируют! Меня Валерка за дверь выставил и на крючок заперся!
***
Уж не знаю, что там происходило, слышно было только как дядя Валера кричал, что спалит нашу "кухню", если его прогнать вздумаем.
Наутро я увидела во дворе такую картину: прямо под открытым небом, под солнышком, стоит кровать. А в ней дядя Валера спит.
Кровать эту мама с папой оказывается, ночью из летней кухни вынесли и во дворе поставили, а на дверь кухни замок навесили.
Дядя виновато всем улыбался, не перечил и спал на свежем воздухе безропотно, будто так и положено. Правда с первым же дождем кровать переместилась под навес, но дядя не унывал, радостно рассказывал всем соседям, что у него от такой жизни уличной иммунитет лучше стал и гемоглобин поднялся, вон как щеки порозовели.
А вот кто бабушку с дедушкой моих снова позвал, чтобы они на сына младшенького полюбовались, не знаю.
Бабушка ворвалась к нам домой воскресным утром и принялась кричать так, что стекла в окнах жалобно задрожали. Кричала она на маму, призывая на ее голову все кары небесные, винила в том, что издевается она над родным братом и поступает не по-людски. И вообще, мама оказывается, не человек, а существо бездушное, хуже зверя, раз брата родного на улице как собаку держит.
Дядя Валера с виноватой улыбочкой с кровати уличной "съехал". Бабушка с дедушкой его с собой увезли, громогласно заявив, что свою избушку ему одному завещают и чтобы мама и все наши тетки носу своего там не показывали.
А мы с сестрой и братом долго еще на той кровати уличной, вместо батута, прыгали.