После караула сон крепкий, мы сутки почти не спали и пять часов сна подряд были хорошим отдыхом. И когда раздалась команда « Дивизион, подъем! Тревога!», все подумали, что дневальный дурачится, и на самом деле утро. В шесть утра-то темно, так же, как и в три. Но, оказалось, что сейчас три часа ночи и это не шутки. Оделись, построились, ждем офицеров. Прибыл командир дивизиона, дал приказ бежать в парк, грузить машины, готовиться к маршу. Партизан, так в армии называют резервистов, привезли в 4 утра 27 декабря, а мы уже таскали в парк все имущество. Имущество боевое. Все остальное уходило на склад. И, через сутки или чуть более, когда мы погрузились в эшелон и двинулись - казармы остались полностью пустыми, парадную форму, кровати, все-все, мы сдали на склад. Музвзвод и взвод визирования встали в долгосрочный караул, это для них было уже не впервые. На этот раз, видимо, до формирования или прибытия новой части. У нас в гаубичных расчетах по штату военного времени было 7 человек - командир, наводчик, водитель - срочники и четверо орудийных номеров – партизаны-резервисты. Форма времен Великой Отечественной была выдана партизанам, но, ее было много и ее и наши офицеры некоторые позднее носили, по приколу, видимо. Всеми сборами и погрузкой занимались срочники. Партизаны практически ничего не делали, бухали в казарме или сбегали домой. Мне тоже раз с ними довелось водки выпить, хоть я только после госпиталя был. После гепатита водочка самое то. Кто знал, что у нас впереди? Ближе к отправке они относительно протрезвели и собрались. Нас уже держали в тонусе - постоянные построения, переклички, и днем и ночью, чтобы никто не разбежался. Это может, и не очень вероятно было, но, некоторым удалось соскочить - с нашей батареи Миша Попов, белгородский парнишка, когда нас подняли по тревоге, впал в ступор- побелел весь и застыл, уставившись на стену. Так и стоял и никто его не мог сдвинуть с места. Госпитализировали, с психозом каким-то. Особо одаренные пытались заболеть гепатитом. Позднее я читал в воспоминаниях участников тех событий, что кто-то пил мочу желтушника. Чудовищная мерзость. Не буду врать, но, тарелку, из которой ел больной гепатитом лизали при мне, это я сам видел. Последнюю ночь в казарме спали на полу. Затемно поехали грузить эшелон, закрепили технику на платформах, нас же заселили в пассажирские плацкартные вагоны, понятно, что без гражданского комфорта - половина народу разместилась на полу. Эшелон прошел через Туркмению и Узбекистан, ровно по афганской границе вдоль речки. Так по-свойски будут звать все поколения интернационалистов реку Аму-Дарью. В Мары стоянка была довольно долгая, мы смогли убедиться в правильности поговорки про три дыры. Поговорка знаменитая в Средне-Азиатском военном округе: «В КСАВО три дыры – Отар, Кушка и Мары. Во всех, получается, и мне довелось побывать, хотя бы проездом. Ближе к Термезу появились еще эшелоны, в основном с техникой. Они раньше приехали, но, видимо, пропускали нас. Несколько платформ с транспортерами для эвакуации раненых произвели гнетущее впечатление. С другой стороны, а едем-то мы куда? Военная тайна. Местные мальчишки, подбегавшие к поезду, кричали – В Афганистан вы едете, в Афганистан! От мальчишек не скроешь. Нашу батарею поставили в караул – охранять эшелон. Новый, 1980 год я встретил в карауле. Не знаю, где были посты еще, но, мне досталась кабина машинистов локомотива. Довольно интересно было смотреть на железную дорогу из кабины. Машинисты напоили меня чаем, а я поделился с ними своими мыслями тревожными, типа неизвестно, что нас там ждет. А машинист меня успокоил, не ссы, дескать, парень, нас во время карибского кризиса, в трюмах на Кубу везли, тайно. Думали все. А потом все наладилось и мы вернулись. В той кабине, видать, сошлись исторические параллели. Только, у нас нескоро все наладилось, да и вернулись не все. Следующим вечером, уже недалеко от Термеза, при смене караула, когда я возвращался в свой вагон, поезд неожиданно тронулся и я чуть не отстал от эшелона. Чудом успел заскочить на платформу с техникой. Один перегон ехал на свежем воздухе. Уцепился за автомобиль, чтоб не слететь, болтало здорово. Приехали в Термез, уже темнело, несколько часов выгружались. Местные уже знали, что мы идем в Афганистан, и некоторое пьяные исламисты, при выходе из привокзального ресторана, пытались провоцировать, но, офицеры их быстро наладили. Умотались мы при разгрузке, и, заплутав в узких улочках Термеза, просто остановились где-то, прямо посреди улицы. Отрубились, сидя в кабине, до рассвета, а утром уже поехали дальше и нашли место сбора - полигон за городом, в пустыне. Третьего января днем всем выдали ватники, ватные штаны и валенки. Днем было солнечно и тепло, мы ходили в гимнастерках, было непонятно зачем, но, решили, что пригодится. Да и кто нас спрашивал. Размеры хорошо подошли, одевали мы их прямо на хб. И эта одежда нас просто спасла в последующие два месяца. Светлые головы у армейских снабженцев, да и опыт наверное, и традиции, тоже сыграли. Спасибо им большое. В ночь перед вводом, с третьего на четвертое января выдали боевые патроны к автоматам, наводчикам пистолеты ПМ и по две пачки патронов. Комбат показал, как обращаться с пистолетом, разбирать, чистить, заряжать. Стало ясно, что после этого уже обратной дороги не будет - рядовому пистолет без крайней необходимости не доверят. Боекомплекты к орудиям у нас уже были загружены. Ночью было довольно холодно, думаю, небольшой минус. Колонну надо было охранять, по часу примерно, на каждого выпало. Спать ночью только водителям положено, неизвестно, сколько им придется быть за рулем. Разожги костры, грелись у них как-то. Утром 4 января колонна 186 МСП двинулась через Аму-Дарью, в 11-30 наша машина перешла границу. Полк шел через понтонный мост. Забавно, не успели переехать, а уже заграница, и это как бы сразу заметно. Люди в другой одежде, машины - все иномарки, в основном старые тойоты, ну, и бурбухайки знаменитые – эти афганские переделанные, раскрашенные грузовики с высоченными бортами. Бросилось в глаза, что в легковых машинах пассажиры ехали не только в салоне, но, и в багажнике. Потом мы убедились, что это общепринятая практика в Афганистане. Проехли пару километров - все тихо, только грязные, оборванные, голодные дети выпрашивают еду и сигареты у дороги. Им щедро кидают хлеб, банки каши из сухпаев. Взводный высунулся из кабины и скомандовал – переехали границу – пристегнуть магазины. Как-то сразу стало легче на душе, мы предполагали, что при агрессии местных жителей не разрешат открывать огонь. Мы все помнили рассказы, как нашим солдатам досталось в Чехословакии, а они и ответить не имели права. Но, раз магазин пристегнут…
Проехали Мазари Шариф, там ненадолго притормозили, прямо посреди города. Народу на улице полно, подошли к колонне, пытаются поговорить, но, большинство наших не понимают. В нашем расчете был узбек и он стал с местными как-то объясняться. Сказали, что приехали помогать, никто не проявлял враждебности, наоборот, все улыбались дружелюбно. Высокий такой афганец, в пиджаке поверх национальной одежды, дал нам кусочек анаши, угостил типа, стали выяснять, как это у них называется. Оказалось – чарс. Это слово на всю жизнь войдет в лексикон тех, кто побывал за речкой. Поговорили, и он, широким жестом достал бумажник, вытащил купюру, и, продемонстрировав ее толпе, послал мальчишку куда-то, чтоб нам еще принесли, бакшиш, подарок значит. Мальчишка убежал, а колонна тронулась. Мы его видели уже издалека, он нам махал пакетиком с перекрестка, но, колонна уже двигалась дальше. Зеленый такой город, весь в садах, на ветках апельсины висят, январь же. Потом еще куда-то долго довольно ехали, планов командования мы не знали, а они уже были. Остановились на склоне какой-то горы, в красивом месте, старые такие горы, высокие холмы, покрытые травой. Рядом со стоянкой был ледник, и изо льда бил ключ с водой, вода вкуснейшая. Подошли к источнику, там местный житель, пастух с посохом таким, узбеки с ним разговорились - на севере Афганистана узбекский понимают многие. Спрашиваем, где басмачи? Убежали все, отвечает, еще был разговор про богатеев, которые угнетают бедных крестьян, ну, короче, плохие все убежали через горы. В целом, конечно, довольно бессвязная беседа. Но, дружелюбная. Поставили палатки, которых не хватало – нас развернули по штату военного времени, а палаток было только на мирный расчет. Ну, в ватных штанах и на кузове не замерзнешь в такую погоду. Часть бойцов сразу заступила в боевое охранение - ночь делили по количеству постов, и кратно количеству расчетов. Ночь на троих, как правило. Пока смеркалось мы еще успели вырыть для постов окопы для стрельбы стоя - земля здесь была мягкая, единственное место в Афгане, кроме пустыни, где было легко копать. Ночь у нас прошла спокойно, а где-то впереди , у пехоты была стрельба.
Это был первый день нашего полка на афганской земле. И последний мирный день, утром 6 января на 186мсп выдвинулся на подавление мятежного афганского полка.