Ведьма. часть 1
Я хорошо помню эту маленькую, неопределенного возраста женщину.
Говорили, что в селе она появилась после войны. И что она всегда была такой старой, угрюмой и молчаливой. Тёмное лицо бабки Сони , как называли все эту женщину, уродовали глубокие, многочисленные шрамы. Лоб женщины неизменно был низко, до самых глаз, укутан тёмным платком, наподобие мусульманских хиджабов.
С чьей-то не доброй руки, бабку Соню прозвали "ведьмой". Не в глаза конечно, но за спиной перешептывались, называя не только ведьмой но и непонятными для нас, маленьких ребятишек словами: "жидовка", "уродина пустопорожняя". Что это означало, мы, конечно же, не понимали, но глупо, по-детски повторяли эти некрасивые слова. Правда, многим из нас попадало от родителей за такие слова, но были и такие из взрослых, что наоборот, поддерживали нас, мелкоту, подталкивая на то, чтобы мы как глупые попуги, обзывали бабушку непонятными нам самим словами.
Бабка Соня была совершенно одинокой. Ни детей, ни близких, ни дальних родственников, у неё не было. Жила она в крохотном, старом домике, вросшим по окна в землю. Наши родители и бабушки говорили, что настоящие хозяева этой конуры, бросили своё ветхое жилище из-за его непригодности, ещё до войны. Одноногий печник, дядька Василий, пожалел бедную переселенку. Не обращая внимания на косые взгляды односельчан (не всех конечно), он переложил в домике печь, не взяв с неё ни копейки. Не в пример сельским хозяйкам, бабка Соня не держала на подворье никакой живности. Чем жила переселенка, непонятно. В разорившемся за годы войны, маленьком колхозике, за работу рассчитывались трудоднями. Бабка Соня исправно ходила на поденщину, в конце года получала пару мешков муки. Сажала в огороде картошку и морковь. Никому не было сладко в конце пятидесятых. Особенно в маленьких деревеньках, наподобие моей Комаровки. Но люди выживали, в основном, за счет собственного хозяйства. Конечно, мы пяти-семи летняя мелкота, в те годы не задумывались, как и чем жила какая-то там "ведьма". Не до этого нам было. Детство, хоть и полуголодное, но на-то детство и есть. Однажды, моя бабушка, у которой я в основном проводила время, подвернула ногу. К вечеру нога распухла так, что деду пришлось просить лошадь в колхозе, чтобы отвезти бабушку в районную больницу. Пока дед ходил за лошадью, бабушка подозвала меня к себе. То, что она мне рассказала привело меня в недетское замешательство. Оказывается, моя добрая бабуля, ежедневно, тайком от деда, уносила "ведьме" пол литровую бутылку молока и кусок домашнего хлеба. Мне было всего лет семь, но корову подоить я уже могла. Во время бабушкиного отсутствия, я должна была, после каждой вечерний дойки относить бабке Соне бутылку молока, заткнув её бумажной пробкой, свёрнутой из клочка газеты. Честно говоря, я хорошо помню, что данная почётная обязанность меня не очень обрадовала. "Баб, ну зачем ? И дед ругаться будет. Почему ты ей молоко даёшь? Она же злая!" Бабушка рассердилась не на шутку. Она для начала, отругала меня, а потом рассказала, что бабушка Соня сбежала от войны, от немцев, которые изуродовали. Бабушка мне ещё сказала, что Соня никакая не ведьма, что ведьмы-это некоторые из сельских сплетниц. "Баба, А почему дед и её и тебя "жидовками" называет ? Ты ведь не жадная ! Ты хорошая". И бабушка ответила, что "жидовка" , это не от слова "жадная", это евреев так называют. Впервые в жизни, я узнала, что моя бабушка, мать моей мамы, оказывается наполовину еврейка. И что, девичья её фамилия-Охман. Я сделала всё так, как велела бабуля. По утрам во время бабушкиного отсутствия, корову доила моя мама. Видимо от того, что поднять в пять утра семилетнего ребёнка было не так-то просто. Вечерами, я это делала сама. Мать моя была слишком загружена работой, маленькими детьми и собственным хозяйством.
Подоив корову, я с трудом тащила в дом тяжелое ведро с молоком. Дед, через кусок чистой холстины, разливал молоко по глиняным кувшинам. За весь месяц бабушкиного отсутствия, молоко стало нашей основной пищей. Выждав удобный момент, я наливала молока в стеклянную бутылку отмытую от подсолнечного масла, затыкала бумагой. Спрятав бутылку полу платьица, прижав ее локтем к боку, я осторожно, огородами, пробиралась к дому бабушки Сони. Я ставила бутылку на пороге и убегала, захватив сменную чистую бутылку, что неизменно дожидалась меня на пороге домика. Скорее всего, дед знал о моём "мошенничестве". Сердитым он был только для порядка. На самом деле, дедушка Саня, отец моей мамы, был добрейшей души человеком. Однажды я сильно запоздала с доставкой молока. Бурёнка в тот день загуляла. Уже в темноте, я прибежала к домику бабушки Сони и заменив на порожке пустую бутылку на полную, собралась уже бежать назад. Но тут от ворот отделилась темная фигура. Я испуганно пискнула и присела от страха. "Не бойсь ты меня, милая",- голос у "ведьмы" был скрипучим, как старенькие её несмазанные ворота. Бабушка Соня присела рядом со мной на корточки и погладила меня по голове жесткой рукой.-"спаси тебя, Господь, душа светлая. Бабушке твоей здоровья пошли. Иди, милая до дому. Да улицей иди. На огородах роса холодная"
Валентина Сараева