Нападение на Павлова
Монтана быстрым шагом следовал лабиринтами коридоров звездолёта, направляясь в свою каюту. «Нет будущего… Конец военной карьере…», – эхом раздавались слова полковника в его голове. «Мы испугались, и наши страхи материализовались… гипотеза Павлова… Павлов…» – молотом стучала горячая кровь в висках сержанта, панически заставляя мозг искать хоть какой-то выход. «Павлов… у меня нет будущего, Павлов… мне конец» – терзаемый навязчивыми серыми и гнетущими мыслями, он почти бежал зигзагами коридоров и отсеков, спусков и подъёмов. По иронии судьбы у шестого пищеблока он с лету натолкнулся на Сергея Геннадиевича Павлова, мысли о котором разрывали его сущность и мозг. Сержант Монтана от неожиданности застыл на месте, уставившись невидящим взглядом на профессора физики.
– Доброе утро, Сержио. Куда так торопишься? Чуть с ног меня не сбил! – Сергей Геннадиевич был в хорошем расположении духа и, как всегда, интеллигентен и приветлив, – Ты что-то не в себе. Красный, возбуждённый. Что случилось?
Если бы Павлов догадывался, насколько он был прав, то, возможно, ничего и не случилось бы. Но, то ли сержант был действительно сильно перевозбуждён, то ли последняя реплика профессора физики переполнила чашу терпения воспалённого мозга бойца, или что-то ещё бередило зыбкую психику Сержио.
Будто бы со стороны Монтана наблюдал, как его собственная правая рука, медленно сжимаясь в кулак, словно в замедленной киноленте, молниеносно отработанным движением нанесла смертельно-отточенный удар сверху вниз по голове несчастного учённого. Бедняга Павлов не то чтобы уклониться, а даже испугаться не успел. Сержант видел, как медленно обмякло тело бедного профессора и упало на люминесцентный пол коридора. Остекленевшие глаза и застывший, немного изумлённый взгляд Сергея Геннадьевича, бессознательно уставились на обидчика, словно упрекая его в необдуманном содеянном проступке.
Медленно и постепенно приходя в норму, Монтана начинал слышать звуки и различать картину происходящего в реальном, а не замедленном времени. Уставившись на распростёртого внизу Павлова, до него начала доходить вся трагичность и нелепость свершившегося поступка. Сержант беспомощно опёрся о стену и медленно съехал по ней, усевшись на корточки и обхватив голову руками. Теперь это точно был конец его карьере. Он знал, что через тысячи сенсоров и камер в обшивке корабля ЭММА зафиксировала все его чумные деяния. Сержио понимал, что обманывать, бежать или прятаться бесполезно. Он догадывался, что через одну или две минуты здесь будет весь экипаж, затем последуют изоляция, суд и наказание. «Зачем я это сделал? И как это у меня вышло?» – снова и снова задавал риторический вопрос Монтана, смиренно дожидаясь неотвратимой участи и наказания.
ЭММА, зафиксировав физическое столкновение людей на борту корабля, сразу сообщила об инциденте свободному ближайшему врачу Эндрю Прауду, находящемуся в лечебном отсеке. Натали в тот момент вместе с Андерсом уже направлялись к рубке управления. Эндрю с головной болью еле дослушал информацию киберледи и через секунду уже мчался к шестому пищеблоку. Застав распростёртое лежащее тело физика и сгорбленную поникшую гору мускул Сержио Монтаны, Прауд что есть духу рванул к рубке управления, даже не удосужившись оказать первую медицинскую помощь пострадавшему.
В рубку с бешеными глазами ворвался Эндрю Прауд, неловко поскальзываясь и неуклюже падая на колени.
– Павлова убили! – как гром среди ясного неба прозвучали его слова, повергнув всех присутствующих в полный шок.
Гробовая тишина была ему ответом, которую разрезало неровное и прерывистое дыхание гонца
– Где, кто и когда? – первым овладев собою, спокойно задал вопрос Иван Петрович, – ЭММА, доложить обстановку.
– Павлов не убит, жив, нуждается в срочной медицинской помощи, параметры жизнедеятельности составляют 20 % нормы, – прозвучал холодный и монотонный голос бортовой системы.
– Фу, Эндрю, а ты пугаешь, – облегчённо выдохнул Сергеенко, аккуратно массируя область сердца, – так самому недолго распрощаться с жизнью. В мои-то годы. Ты, смотрю, после вчерашнего сам еле жив. Без слёз на тебя не взглянешь.
– Есть малость, командор, голова раскалывается, – жаловался и одновременно извинялся Прауд, – увидев в коридоре неестественно лежащего физика рядом с сержантом, я так растерялся, что даже предположить не мог, что Павлов ещё жив. Вы бы видели глаза Монтаны?! Бр-ррр… Я таких стеклянных отрешённых глаз ещё не видел. Просто живой труп какой-то.
– А что ты хотел увидеть у человека в состоянии шока? – вмешалась Натали, – Иди лучше я тебе помогу снять головную боль. С трезвыми мыслями от тебя будет намного больше толка и пользы в терапевтической области, а нам необходимо срочно оказать помощь Сергею Геннадиевичу, пока ещё не поздно.
Натали Сьюме колдовала над корабельным врачом, делая только лишь ей одной известные манипуляции руками. Прауд наслаждался близостью и красотой её благоухающего тела, прикрыв глаза от удовольствия.
– Как самочувствие? – поинтересовалась Элла Штольц у Прауда, – Мне Натали убрала спазмы головы буквально за несколько секунд, а ты уже вторую минуту на процедуре.
– Мне очень-очень плохо, – жаловался Эндрю, не сводя жадных глаз с бюста помощницы и лекаря, заставляя Сьюме чувствовать себя неловко и стеснительно.
– Не обманывай, Эндрю, ты уже должен быть в норме, – улыбаясь и отталкивая коллегу, произнесла Натали, – Андерс и Эндрю поможете мне отнести Сергея Геннадиевича в регенерирующую камеру, посмотрим, чем можно ему помочь? И что там с сержантом? Его тоже нужно обследовать.
– Мне нравится твой оптимизм, Сьюме, у человека показатель жизнедеятельности составляет 20% от нормы, а ты хочешь ему чем-то помочь. Здесь необходим целый академический институт и оборудование. Регенерирующая камера в этом состоянии не поможет, – нехотя возражал Прауд.
– Если мы ещё несколько минут поразглагольствуем с тобой, то этот показатель вообще опустится до нуля.
– Натали права! Срочно окажите помощь Павлову, а если нужно, то и с Земли и с Трило специалисты помогут и подскажут, что дальше нам делать, – взял бразды правления в свои руки Сергеенко, – Ганлоу, посмотри, что там с Сержио, если что-либо выкинет ещё, ты знаешь что делать! Фантози, помоги, пожалуйста, Андерсу, если понадобиться. Я свяжусь с полковником Грейсом и лейтенантом Павленко, пусть разберутся со своим подчинённым. Но сначала нужно доложить о случившемся неприятном инциденте в Центр Управления Космической Навигацией (ЦУКН).
– Командир, я уже всё сообщила. Центр на связи, с Вами хочет говорить дежурный диспетчер Юрий Зелёный, – раздался ровный спокойный голос бортового гиперкомпа ЭММЫ.
Пока Натали в сопровождении двух мужчин спешила на помощь пострадавшему, Иван Петрович попросил киберледи направить Филиппа Грейса и Нину Павленко к шестому пищеблоку для решения вопроса по временной изоляции Сержио Монтаны до выяснения всех обстоятельств и тонкостей утреннего происшествия.
– Теперь соединяй с Землёй, – спокойно командовал Иван Петрович, обращая свой взор на огромный терминал пульта управления, под которым мигали сотни индикаторов, сообщая о готовящемся старте «Звёздного странника».
С экрана на Сергеенко смотрели карие серьёзные глаза старого и доброго знакомого, с которым они побывали, в своё время, во многих опасных экспедициях и переделках.
– Привет, старина, – обратился к Ивану Петровичу седовласый, но молодо выглядевший человек, – никак не ожидал встретить тебя при столь неординарных обстоятельствах. От тебя поступило сообщение о чрезвычайном происшествии под 173 кодом. На тебя это не похоже, Иван! Что там произошло?
– Утро доброе, Юра! Я очень рад тебя видеть при любых обстоятельствах, – командор знал, что нужно держаться спокойно и уверенно, потому что от их разговора зависит решение диспетчера, а значит и будущий маршрут экспедиции и корабля.
Диспетчера были опытными психологами и должны были принимать решения в критических ситуациях о вмешательстве в дальнейший полёт любой экспедиции, оказании необходимой технической, медицинской, военной помощи, немедленного возврата корабля на Землю или ближайшую межгалактическую станцию, подчинённую или находящуюся под юрисдикцией ССР.
– Однако, Сергей, ты достаточно бодро выглядишь для командира экипажа, у которого только что произошло убийство на борту звездолёта, - неожиданно серьёзно начал обвинение диспетчер с Земли.
– Зелёный, ты же знаешь, что человек жив! Да, низкий показатель жизнедеятельности организма, но мои опытные специалисты в настоящий момент занимаются его лечением.
– И кто у тебя такой опытный специалист на корабле?
– Натали Сьюме, знаешь же, известнейший врач, профессор психологии. Ей нет равных в пси-энергетике в нашей системе.
– А, Натали! Отчего же, конечно, знаю, наслышан! Она, говорят, может творить просто чудеса…
– И я в этом не раз убеждался, Юрий. Так что сам видишь – всё под контролем, – командор расплылся в принуждённой улыбке, одновременно поправляя густую шевелюру, а на самом деле вытирая капельки пота, выступившие на лбу, – штатная ситуация, которую мы с тобою сотни раз проходили на учениях, а ещё больше сталкивались в полётах. Помнишь?
– Да, было времечко, Иван, – задумчиво произнёс Юрий, искусно уводимый командором от проблемы, – мы были молоды, сильны, дерзки, полны сил и энергии, и мечтали изменить Мир…
– … и перед нами лежали неизведанные просторы бескрайней Вселенной! – победоносно закончил речь командор.
– Хорошо, Иван, я вижу, что здоровье Павлова в надёжных руках, – неожиданно переключился на официальный тон диспетчер Центра Управления, – а что ты будешь делать с сержантом? Он ведь может ещё кого-нибудь изувечить?!
– Мы его изолируем и будем вести медицинское и психологическое наблюдение, чтобы разобраться в мотивах, побудивших его на такое правонарушение. Думаю, что это нелепая случайность или состояние аффекта. Но, Юрий, ты же помнишь нестандартную ситуацию на Гайталесе?
– А, это когда рядовой Паранский, сознание которого, как позже установили, контролировалось местными аборигенами, начал вести огонь из бластеромёта по своим же десантникам.
– Вот, видишь, Зелёный, памяти тебе не занимать! Мы ещё благодарили судьбу, что ему в руки на тот момент не попал аннигилятор. Поэтому нужно сперва разобраться в сложившейся ситуации, не было ли какого-нибудь стороннего воздействия на сознание Сержио Монтаны, а потом уже будем делать окончательные выводы по сержанту.
– Ладно, Иван, убедил, – снисходительно бросил диспетчер, – я временно переведу Ваш случай в разряд обычных, но сам буду контролировать ход твоих расследований. При этом, если нужно, всегда готов помочь Вам консультацией любых специалистов – медиков, психологов. Ты всё знаешь!
– Знаю-знаю. Спасибо за поддержку, Юрий, как в старое доброе время. Помнишь нашу песню-девиз:
Плечо к плечу, рука к руке
Маваши, сальто и укэ.
– Шутишь, Иван, у меня же чёрный пояс по каратэ, как я могу забыть наш боевой девиз. Так что договорились! Мне пора. Много работы. Чао! До новых встреч!
– Пока! Привет жене и детям, – успел кинуть вдогонку Иван Петрович Сергеенко, перед тем как погас экран видеоса.
Задача была выполнена. Некоторое время центр не будет приставать с указаниями и расспросами, но им будет нужен результат. Поэтому теперь самое главное быстро разобраться в случившемся инциденте с Павловым и Монтаной.
– Ирман, продолжай подготовку к старту, а я пойду к ребятам схожу. Посмотрю, как у них дела! – распорядился Иван.
Сергеенко быстро направился к выходу из рубки, на ходу вытирая испарину на лбу. Он не желал, чтобы подчинённые смогли разглядеть хоть каплю сомнения в своём руководителе. Иван Петрович хотел прийти в себя после столь напряжённых переговоров с бывшим соратником. Он знал, что смог выиграть немного времени для себя и экипажа, и теперь это время необходимо было максимально рационально использовать для реабилитации сержанта Монтаны и выздоровления Павлова.