Советское прошлое не отпускает. Его ненавидят, его боготворят – и постоянно к нему обращаются: и те, кто боготворит, и другие, кто ненавидит.
Мощная эпоха – ничего не скажешь: вне зависимости от знака – плюса или минуса – какой ей придает вспоминающий о ней. Невероятный энергетический заряд того водоворота, что захватил Россию сто лет назад, ощущается до сих пор.
Образы той эпохи сегодня эксплуатируют нещадно. И вот недавно добрались до одного из главных символов Страны Советов – знаменитой мухинской скульптуры «Рабочий и колхозница». Про нее сочинили целую оперу, и продемонстрировали получившееся в московском концертном зале «Зарядье».
Проект нашел поддержку московских властей: глава департамента культуры столицы Александр Кибовский самолично расхваливал со сцены получившийся продукт, предваряя его показ. Мировую премьеру посвятили 80-летию ВДНХ, где шедевр советского монументального искусства и прописан с 1939 года.
Оперу-буфф – а именно так определен жанр нового произведения – написал композитор Владимир Николаев, о котором едва упоминают в рекламе проекта – такие времена, такие нравы, автор музыки в опере (пусть и буфф) теперь, увы, не на первом месте.
Написал нарочито простым, ясным, понятным рядовому слушателю языком – мелодичным, гармоничным, с ариями и дуэтами, ненавязчивыми, вполне вокальными речитативами. Поскупился лишь на ансамбли – их в опере практически нет (за исключением финала).
Современной оперой, как мы ее знаем по трудам таких флагманов композиторского цеха, как Невский, Курляндский, Филановский и иже с ними, тут и не пахнет – это МОЖНО слушать. Но и на классическую оперу «Рабочий и колхозница» едва ли тянет: слишком эклектична и полна всякого рода стилизаторских аллюзий.
Получившееся гораздо больше похоже на мюзикл – такой демократичный и динамичный музыкальный жанр, невозможно модный сегодня и всем и каждому понятный. В пользу этого говорит и способ подачи материала – все пение идет через микрофоны, хотя акустика «Зарядья», как известно, превосходно подходит для живого звука.
Большой состав оркестра, который использовал композитор, тут едва ли может объяснить выбор в пользу звукоусиления вокальных строчек – у Вагнера или Римского-Корсакова он тоже внушительный, и ведь справляются певцы, при чем без особых потерь.
Либретто написал Михаил Чевега. Естественно, речь идет об истории а ля Пигмалион и Галатея. Скульптор Вера Мухина на пару с архитектором Борисом Иофаном оживила свои изваяния, а те, отправившись на Всемирную выставку 1937 года в Париж, сбежали там с пьедестала и пустились в амурные похождения. Город любви все же, как-никак!
У рабочего Николая все лихо закрутилось со статной красавицей Марлен Дитрих. На колхозницу Анну заглядывается сам Пабло Пикассо, но еще больше ее впечатляющие формы бодрят Адольфа Гитлера, любителя здоровых арийских женщин.
Помимо последнего в мюзикловой опере выведен на сцену и Иосиф Сталин – в его роли на академической сцене попробовался эстрадный кумир Сергей Мазаев. Таким образом, два весьма противоречивых персонажа первой половины 20 века выведены в новом опусе эдакими милыми комическими масками, по типу того, как в советском агитпропе начального периода войны (вспомним, например, дурацкую киноленту «Антоша Рыбкин») показывались гитлеровцы – забавными, почти безобидными дуралеями.
Все это, конечно, очень веселит публику, но над всем ли можно и стоит смеяться?
У текста ладные рифмы и не лишенные юмора строфы. А у спектакля – подходящий визуальный контекст. Его придумал автор всего проекта и идеи оперы-буфф как таковой Павел Каплевич, который в последние годы много пробует на поле музыкального театра. Он даже выдумал новый термин – «полиформа» – и утверждает, что именно за таким мультижанровым, синтетическим и эклектическим искусством – будущее театра.
Возможно, он и прав: междисциплинарность и всякого рода переплетения сегодня не только модны, но вполне вероятно, являются неким новым качественным уровнем в развитии культуры в целом.
Для «Рабочего и колхозницы» Каплевич берет изобразительный «язык революции» – конструктивизм, кубизм, супрематизм – и ловко ими жонглируя, создает яркое шоу. На сцене все блестит и искрится – и посеребренные статуи героев, и их громадные головы, лежащие отдельно в сторонке, и огромные неоновые экраны-плазмы, с которых на зрителя буквально обрушивается безостановочный видеоряд.
Кстати, визуальное решение спектакля – еще один аргумент в пользу того, что перед нами мюзикл, пусть большой и многолюдный по задействованным в нем ресурсам – почти как гранд-опера. Но настоящий мюзикл бродвейского типа и не может быть скромным и бюджетным.
На шоу мюзиклового типа настроен и режиссер Евгений Кулагин, и оно ему в целом удается: действие разворачивается динамично и броско, скучать здесь не приходится. Вместе с видеохудожником Ильей Шагаловым, световиком Александром Краснолуцким, художниками по костюмам Хаиком Симоняном и Федором Додоновым Кулагину и Каплевичу удается добиться цельности своего высказывания, и при этом не утерять ироничную интонацию, без которой подобный продукт неизбежно превращается в совсем уж откровенный стёб.
Особый бонус от постановщиков – хореографический вставной номер-антракт от самой Илзе Лиепа, в котором знаменитая балерина предстает в амбивалентном образе Дитрих-Пикассо – и это, не побоюсь такого слова, настоящий сценический шедевр (работа хореографа Ивана Естегнеева).
За пультом в разы расширенного состава оркестра «Квеста музика» стоял его руководитель Филипп Чижевский – в немыслимом не то пальто, не то камзоле, под стать оформлению всего спектакля. Оркестр играл бойко и ладно, но практически все время очень громко, так, что и микрофоны вокалистам не всегда помогали.
Спеть новоиспеченную оперу-мюзикл помимо Мазаева позвали солистов разных московских оперных театров – Михаила Никанорова (Николай), Евгению Афанасьеву (Анна), Екатерину Лукаш (Дитрих), Георгия Фараджева (Гитлер), Евгения Либермана (Иофан), Юлию Никанорову (Мухина), Кирилла Золочевского (Пикассо) и др.
У всех – прекрасные голоса и почти у всех – неумение петь в микрофон, который не выдерживает плотного, резонирующего звука профессиональных вокалистов – частенько получается плохо различимая каша.
При этом актерских удач немало, чувствуется, что певцы работают с энтузиазмом. Оно и понятно: ну не каждый же день можно поучаствовать в мировой премьере произведения, в котором ни связки рвать не нужно, ни мозги ломать над по определению невпеваемым текстом.
31 октября 2019 г., "Новости классической музыки"
