Слух о необычайном событии молниеносно облетел поселок.
Паулюса ведут, пленного фельдмаршала, передавалось из уст в уста, от дома к дому. Впрочем, слуху и лететь шибко-то некуда: поселок Лежнево небольшой, раскинулся по берегам реки Ухтохма в самой что ни на есть русской местности между Иваново и Москвой. Хорошо здесь летом. Окрест леса грибные да ягодные, бескрайние хлебные и картофельные поля.
Особая радость река. С мая по сентябрь не вылезает из нее детвора. Мальчишки прыгают с перил моста, ныряют между сваями, девчонки жарятся на золотистом песочке или собирают вишни, черемуху в прибрежных кустах.
Теперь река накрепко скована льдом: февраль самый холодный месяц. На мосту снежные колдобины, едва укатанные санными полозьями. Редко по нему ныне ездят. Но именно здесь, по этому мосту должны вести Паулюса_- другого пути в Тейково нет.
С раннего утра мальчишки и девченки, да и любопытные взрослые дежурят у моста -интересно же пленного фельдмаршала посмотреть. Поочередно ходят греться в соседние дома. Одежонка ведь старенькая, оборванная войной - не до обновок ныне. У многих из варежек пальцы торчат. Вовка Калинин старательно растирает свой легендарный указательный палец- кормилец. О знаменитом Вовкином пальце надо рассказать особо. Случилось это в первые дни войны. Туча фашистских бомбардировщиков шла на Москву —в обход, с севера, через Иваново. Летела совсем низко видны были свастики на фюзеляжах самолетов и даже лица пилотов, если забраться куда повыше и внимательно посмотреть.
Вот две ватаги мальчишечья и девчоночья и взбежали по лестнице на колокольню. Не ссорились, как обычно, мальчишки на сей раз даже пропустили девчонок вперед, что бывало крайне редко. В мальчишечьей команде верховодил Вовка, в девчоночьей Сарья, тоненькая, пышноволосая, сероглазая татарочка. Перекрестили ее на русский лад и называли Соней. Бойкая, неуемная заступница всех, кто послабее, она не давала в обиду девчонок Вовке и его команде, дралась до царапин, до крови.
…Девчонки заняли все лучшие места на колокольне, мальчишки приспосабливались кто где смог. Вовка просунул голову между метровыми стрелками огромных часов, по которым узнавали время многие годы все жители поселка. Часы громко тикали. Минутная стрелка приближалась к часовой...
Вот уже скрылись вдали самолеты, а Вовка не может вытащить голову из проема между стрелок, они, как гильотина, приблизились к шее. Вовка закричал, потом схватился рукой за стрелки, но они начали, как ножницы, отстригать один за другим пальцы. Из руки хлынула кровь. Сарья стремглав бросилась вниз и притащила за собой отца с волнистыми, как у дочери, волосами — Шариффулу. Он тащил большой молоток-кувалду. Шариффула не знал, как остановить часы, и начал бить кувалдой по их механизму. Стрелки встали.
С большим трудом их развели и вытащили буйную Вовкину головушку.
Пальцы руки пришлось отрезать они болтались на сухожилиях - за исключением указательного, его спасли. А часы так и замерли навсегда, показывая время налета стервятников.
Потом Вовка так натренировал этот палец, что он действовал за все пять, даже ловчее. Так быстро выщелкивал с прилавка в магазине конфеты и печенье, что продавщица и не замечала подвоха. Кормил всех мальчишек, и девчонкам кое-что перепадало.
Вот этот палец и торчал из Вовкиной варежки, готовый к любым действиям.
Ребятня сбилась в кучу и громко спорила как поведут Паулюса. В кандалах или наручниках, под конвоем или с собаками вот было бы интересно! В полдень примчался мальчишка на деревянных самодельных коньках, подбитых снизу проволокой, и сообщил, что пленные находятся у военкомата, там какая-то остановка - может, регистрация или еще что.
И вот они появились - несколько подвод с фашистскими генералами. Пленники не были ни в кандалах, ни в наручниках. Они сидели в широких санях, запряженных белыми сытыми конями. Как в сказке или на картине с изображением боярыни Морозовой. Изумлению ребят не было границ. Одеты генералы в добротные белые полушубки. Особое внимание ребятни, выстроившейся коридорами у дороги, привлекли туго набитые и развязанные мешки в ногах пленников. Мешки с продуктами!
Кони замедлили шаг. Высокий немец привстал на колени, вытащил из мешка несколько плиток шоколада и протянул детям.. Это был Паулюс. Ребята узнали его по четкому красивому профилю - раз видели в газетах. Другие генералы последовали его примеру.
Сарья взглянула на Вовку. Тот шмыгал носом, почуяв дурманящие запахи, и вытянулся в стойку - совсем как охотничья собака над тетеревом. Он бы сейчас прицепился к саням, побалакал с фельдмаршалом на его родном немецком языке! В школе мальчишки хоть и утверждали, что научат немцев говорить по-русски, но немного слов, вполне достаточных для краткого разговора, Вовка все-таки запомнил. Мог даже песенку спеть: «Гутен морген, гутен так, шлеп по морде -вот так-так...» И тем временем запросто выщелкать своим быстрым, натасканным пальцем-кормильцем шоколадки из мешка. Такой план мгновенно созрел в отчаянной Вовкиной голове. Сарья сразу поняла это по его стойке. Серые глаза ее стали холоднее снега. Она строго посмотрела на Вовку. Тот понял все и осекся.
Руки генералов с плитками шоколада повисли в воздухе. Ни одна детская рука не протянулась навстречу. Генералы были изумлены, а фельдмаршал присел и глубоко задумался.
Так в молчании и ехал он весь дальнейший путь по поселку. Как знать, может, ни одна неудача и даже поражение в Сталинградской битве и плен не потрясли его так, как эти детские глаза и руки, сжатые в кулаки. Так ли он, военный человек, жил? Сколько людей лишилось самого дорогого - жизни - по его личной вине!
И никакая честь и воинская доблесть никакое подаяние - даже шоколад для этих голодных ребятишек —не смогут возместить ту ненависть, какую он увидел в детских глазах.