Царь Иоанн Грозный показывает свои сокровища Английскому послу Горсею. Картина А.Литовченко. 1875 год
История иногда действительно ничему не учит нынешних властителей «мира сего». Вот и «Министерство обороны США представило конгрессу «Арктическая доктрину», направленную на блокирование российского Северного морского пути… В подготовленном американским военным ведомством документе подчеркивается, что Арктика «имеет прямое отношение к национальной безопасности США"».
ВЛАДИМИР СТАНУЛЕВИЧ, 24 октября 2019, 21:57 — REGNUM История иногда действительно ничему не учит нынешних властителей «мира сего». Вот и «Министерство обороны США представило конгрессу «Арктическая доктрину», направленную на блокирование российского Северного морского пути (СМП)… В подготовленном американским военным ведомством документе подчеркивается, что Арктика «имеет прямое отношение к национальной безопасности США». Главная задача Вашингтона — «развертывание более смертоносной, устойчивой, гибкой боевой группировки, способной обеспечить конкурентное преимущество в этом ключевом регионе» (1). Тягаться с первой мировой державой даже имея законные основания — большая нагрузка на нервы. Если не припомнить Историю, и не сыграть на противоречиях гигантов-игроков, группировок государств поменьше, вплоть до маленьких, но смелых «стран-птичек». Как это уже было в XVI веке.Если где-то прибыло, значит где-то убыло. После плавания Р. Ченслера 1553 года к устью Северной Двины потянулись английские купеческие суда, переориентировавшиеся с Балтики, куда до этого везли товары. Но в Балтике они платили датскому королю пошлину за прохождение пролива Зунд, а на пути в Белое море не платили никому. Король Дании Фредерик II только закончил дорогую, но безрезультатную войну со Швецией, и крайне нуждался в деньгах. Потеря пошлин его не радовала, и он, как король Дании и Норвегии, решился призвать англичан и русских к порядку. Назвав Норвежское море частью датских проливов, а провинцию Финнмарк — норвежской, его чиновники предупредили торговцев, что их занятия незаконны, коли они не платят Фредерику II. Королева Елизавета I, половина окружения которой была акционерами Московской компании, переадресовала датские претензии Ивану IV Василевичу, чтобы купцы ссылались на русские грамоты:
Елизавета I — Ивану IV: «И не в давне ныне проведали мы, по гостей наших челобитью, что им в Кегоре да в Печенге торговати не велено по приказу короля датцкого, потому что король Датцкой те волости называет к своей земле, и грамоты жаловалные на те волости велит у себя имать, и пошлины с тех волостей велит себе жь платить, а опроче собя с тех волостей пошлин иному никому не велит платить. И мы ныне тому дивимся, что прежь сего таковы заповеди не слыхали и про то ныне тобе извещаем… А мы не хотячи никоторыми обычаи твоей царской земле убытка учинити ни в которых в тех странах, да не хотим же брата нашего короля датцкого в убытке и в обидах ни в каких учинити. Да ныне б нам по твоей царской грамоте ведомо было: которые он волости своими называет, и те волости под его ли областию или не под его? Мы твое величество всею любовью прошаем грамоты… и будет к нам те свои грамоты пришлешь, и мы своим гостем о тех делех вперед по твоей грамоте прикажем, как им бытии…
Писана в Вестьминстер граде. Лета от P. X. 1581 генваря месяца в 23 день, а государства нашего 23» (2).
Иван IV Васильевич (1530-1584), царь Всея Руси
Иван IV Васильевич посчитал, что разделить ответственность за конфликт будет более правильно. Не имея флота, он предложил усилить охрану купеческих судов английскими военными кораблями и продолжить торговлю на основании прежних грамот:
Иван IV — Елизавете I: «…ты б, сестра наша любная, к нам своим гостем и торговым всяким людем велела в наши государства, ко всем пристанищам на Колмогоры к Николе и х Коле приезжати по нашей прежней жаловалной грамоте, какова им дана, безо всякаго сумненья; а велела б еси своим гостем и торговым людем ездити бережно с провожатыми, с воинскими корабли для того, что датцкой король, докончанье и крестное целованье прежних королей датцких и свое с нами поруша, вчинает новое дело, чего николи не бывало, называет наши искони вечные вотчинные земли волость Колу и Печенгу своею… А то ныне Фредерик, датцкой король… твоих гостей к нашей вотчине, к пристанищам пропущать не велит… И ты б, сестра наша любная, Елисавет-королевна, гостем своим от тех от датцкого короля разбойников на море ходить велела с воинскими корабли, чтоб им проезжать от тех датцкого короля разбойников в нашу отчину во все пристанища морские и на Колмогоры, и на Колу безстрашно, и их бы с моря согнати и дорога очистить; а мы людей воинских в те пристанища посылаем и велим от датцкого короля людей от приходу бережение держать с вашими людьми и с гостми за один… и нашим людем и твоим и иных земель гостем в торговле и во всяком прибытке от датцкого короля людей ни в чем убытка не было, и гости б твои поволно в нашу отчину, во все те пристанища по прежней жаловалной грамоте ходили безо всякого опасенья, а от датцкого короля разбойников береженье держали.
Писана в государствия нашего дворе граде Москвы. Лета от созданья миру 7090 июля месяца, индикта десятого, государствия нашего 48-го, а царств наших Росийского 37-го, Казанского 30-го, Астраханского 29-го» (2).
Грамота Ивана IV Васильевича была передана через посла Ф.А.Писемского, отправленного в 1583 году в Лондон сватать царя к племяннице королевы Елизаветы I Марии Гастингс. Но королева демонстративно начала разговоры с «датской проблемы».
Казимир Валишевский, русский историк: «13 декабря он (посол Ф. Писемский — прим. автора) узнал, что графу Лейчестеру, лорду Генсдону, сэру Кристофу Геттону и секретарю Френсису Уольсингему было поручено вести с ним переговоры… Елизавету более всего интересовало защитить свою торговлю на Белом море от Дании» (3).
Елизавета хотела торговать с Россией, сохраняя хорошие отношения с владеющей ключевыми проливами Данией, как и с врагом Дании Швецией.
Елизавета I Тюдор (1558-1603), королева Англии и Ирландии
Казимир Валишевский: «Королей же датского и шведского она считает лучшими своими друзьями» (3).
Фредерик II, чувствующий себя оскорбленным, пошел на эскалацию конфликта. Дания вышла из войны со Швецией с большим флотом и опытными моряками, это не была безвольная Дания XVIII—XX веков.
Кольская энциклопедия: «В начале 1580-х датский король Фредерик II (1559−1588), претендуя на часть дохода Мурманского торга, объявил Норвежское море «Датским проливом» и начал собирать пошлины с торговых судов, идущих в Колу и Холмогоры. Для обеспечения этих мер в апреле 1582 в Баренцево и Белое моря была направлена датская эскадра Эрика Мунка, захватившая и разграбившая несколько английских и голландских судов, захватив товаров на 50 тыс. руб. Подобные действия производились даже в Кольском заливе, «ибо Кола принадлежит на столько же Норвегии, на сколько и России». Одновременно король приказал своим даньщикам, посылаемым на Кольский Север, собирать дань не только с саамов, но и «с руссских, карел, монастырей, деревень и всех поданных Лапландии» (4).
В 1582 году в Баренцевом и Белом морях дошло до погонь с артиллерийской стрельбой, и проблема имела важные для Русского Севера последствия.
Лоуренс Хаккеборд, голландский историк: «В 1578 г. Я. ван де Валле (голландский купец — прим. автора) тоже получил от царя Ивана IV разрешение ездить с торговыми целями в Колу и Холмогоры… несмотря на препятствия, чинимые датским королем Кристианом IV (ошибка, на датском престоле в эти годы находился Фредерик II — прим. автора) видевшим в этом новом северном торговом маршруте угрозу балтийской торговле, приносившей ему пошлинные сборы в проливе Зунд. Кристиан IV (на самом деле Фредерик II — прим. автора) даже отправлял свои военные корабли в Белое море для перехвата иностранных торговых судов. В 1582 г. таким образом датчане захватили пять голландских торговых парусников. Эти враждебные действия датчан вынудили голландских купцов перенести в 1584 г. свой торговый пост к монастырю Св. Михаила Архангела…
Когда в 1582 г. несколько датских военных кораблей гнались за голландскими торговыми судами, капитан Клас Янсс ван Хоорн, очень хорошо знавший реку, принял решение зайти вверх по ней гораздо дальше, чем обычно. Он на своем судне достиг монастыря Св. Михаила Архангела, стоявшего на высоком берегу среди густого елового леса приблизительно в 35 км выше устья» (5).
Царь Иван IV, по просьбе пострадавших голландцев, перенес международную торговлю из Колы и порта Святого Николая в основанный для этого Архангельск.
Кольская энциклопедия: «Иван Грозный, потребовав от Фредерика II прекращения нападений и возмещения ущерба иноземным купцам, перевел в 1585 торг в г. Новые Холмогоры (Архангельск), послал в г. Колу отряд стрельцов и распорядился о строительстве Кольского острога, после чего мир был восстановлен» (4).
Это не совсем так. Мира, да и силового противостояния России с Данией не получилось — датчане ходили по морям, русские — не имевшие флота — пешком. Купцам товары не возвратили, ущерб не возместили, корабли не отпустили, «дань» продолжали требовать. Ситуация «подвисла» на несколько лет, пока не получила новый импульс после событий на другом конце Европы — в проливе Ла-Манш. Англичане в 1588 году успешно отбились от Непобедимой армады, и перекрыли Ла-Манш не только испанцам, но и всем корабля идущим в их сторону.
Кристиан IV (1577-1648), король Дании и Норвегии
Лондонская Московская компания, акционерами которой были чиновники и адмиралы, решила порешать в этой ситуации и «датскую проблему». Корабли из Зунда идущие в Испанию задержали, товар конфисковали, а в Копенгаген отправили одного из лучших королевских переговорщиков и посланника в Москве Джерома Горсея. Это один из самых загадочных деятелей, определявший многие годы формы сотрудничества Лондона с Москвой. Елизавета так писала о нем, когда просила царя Федора Иоанновича не «сердиться» на Горсея: «Доставитель письма, наш любезный подданный и слуга Джером Горсей, эсквайр… мы просим Вас, наш любезнейший брат, сменить гнев на милость, оказать ему обычное расположение… Мы также решили на серьезном основании, в доказательство доверия к нашему слуге, упомянутому Джерому Горсею, передать Вашему Величеству некоторые поручения устно. Мы просим Вас выслушать их и отнестись с доверием к сказанному им…» (6). Редкое доверие!
Это еще не все. Главным русским заинтересантом в успехе Д. Горсея в Дании был покровитель англичан в Москве и правитель России Борис Годунов. С английским дипломатом он имел весьма доверительные отношения, судя по переписке и значительным кредитам выдаваемых Московской компании из царской казны через Д. Горсея, и только частично оприходуемых в кассу. Эти финансовые мероприятия совпадали с подписанием правителем льгот Московской компании. Не отдавал ли часть денег Д. Горсей Борису Годунову? А вот, например, доверительное письмо Б. Годунова Д. Горсею: «От Бориса Федоровича, по воле бога правителя всея Руси… к моему почтенному другу Джерому, сыну Уильяма, дворянину. Будь здрав, мой добрый Джером, и счастлив, дай бог, чтобы мы услышали, что ты и впредь в добром здравии и благополучии… В том, о чем мы беседовали прошлый раз, на Троицу, я не сомневаюсь, но ты должен обдумать это и быть осторожным с Робертом, если он собирается, то пусть приезжает… так и скажи ему. Мою милость и расположение ты узнаешь в посланном тебе с Иваном Волковым знаке внимания: сорок соболей на шубу. И от меня тебе, сыну Уильяма, низкий поклон» (7).
Не будет ошибкой считать Джерома Горсея посланцем как королевы и Московской компании, так и некоторых лиц в русском правительстве. Уверенно утверждать нельзя, так как никаких следов об этом поручении Д. Горсею, как и о пребывании его в Копенгагене не сохранилось. Джерому только выдали письма королевы новому датскому королю Кристиану IV, также не сохранившиеся.
Речь свою перед датским королем и государственными деятелями Д. Горсей опубликовал в своих мемуарах, как решившую конфликт без пушек — в устном жанре. Читать ее одно удовольствие, это смесь шантажа, подманивания выгодами, обозначения границ переходить которые не следует.
Джером Горсей: «Я предъявил письма королевы и произнес свою речь перед королем, который меня приветствовал. Я низко ему поклонился. Он спросил, как здоровье его любезной сестры. «Ее величество была в полном здравии при моем отъезде и желала этого же вашему величеству»… Эндрю Кейт, посол Шотландского короля… сказал мне, что ответ на мое посольство уже составлен, что король сердится на королеву…» (8).
Казалось старт плохой — датская позиция неизменна, «ответ получите в письменном виде». Молодой Кристиан IV только решил дать твердый по сути ответ, не усугубляя ситуацию отказом принять Горсея. В дискуссии по теме англичанину было отказано, 11-летний король не мог тягаться с Горсеем, а доверить разговор в своем присутствии советникам, вероятно, ему было унизительно.
Европейский торговый корабль. Гравюра XVI века
Король приветствовал Джерома Горсея не обещающими ничего хорошего словами: «Наша любезная сестра, королева Англии, потребовала от нас слишком большой жертвы… Наше стремление к продолжению древнего союза и дружбы наскучили, видимо, адмиралу и казначею, они захватили корабли и товары, принадлежащие нашим подданным из-за того только, что эти люди плыли через Британский пролив, причем купцы не получили никакого возмещения. Что касается другого пункта, ежегодной уплаты нам 100 розеноблей, то это — наше право, поскольку эта дань с незапамятных времен платилась нашим предкам предками ее величества, лордам и королям Норвегии и всех прилежащих морских территорий:… Время вышло и не позволяет вам на это отвечать. …я назначу доверенных принять ваши возражения, но оставляю их без ответа». Было уже 12 часов» (9).
На этом миссию Горсея можно было бы считать законченной, но провалить поручение королевы и других влиятельных людей значило закончить карьеру. Горсей оставгийся с канцлером и тремя советниками короля, выкладывать «на стол карты» начал с небольших.
Джером Горсей: «…Я не собираюсь оправдывать купцов, чья вина названа мошенничеством… с ведома и дозволения таможенников все было сделано как всегда, с тех пор как была наложена эта береговая пошлина. Список их сукон и по количеству и по сортам был верен, исключая лишь куски, обертывавшие каждый тюк, однако теперь, по какому-то недоразумению или недовольству, это подвергается сомнению. Купцы, полагаясь на прочность дружбы и союза, существующих между Англией и Данией, могли надеяться, что если они провинились не более других иноземцев перед подданными короля, который прощает ту же вину другим, то их корабли, подобно кораблям последних, не подвергнутся задержанию. …королева просит для них только обычного правосудия, которого его величество удостаивает всех без исключения» (10).
Следущий горсеев козырь весил потяжелее — о пошлине в 100 ноблей, на которую уже готовы были согласиться датчане при пропуске судов в Архангельск и Колу, и о которых Кристиан неудачно просказался как о «дани»… Горсей повернул дело, что это оскорбление королевы.
Джером Горсей: «Что касается другого пункта… в частности ежегодной уплаты 100 нобелей подданными королевы, торгующими на северном побережье; какое-либо подобное право не может быть признано, поскольку предки ее величества никогда не платили дань предкам его величества; ни записи, ни история, ни хроники не упоминают о таком факте. Если подданные ее величества занимаются рыболовством или торговлей в любом городе — Норденграве, Трондхейме, Вардегусе, расположенном на побережье… как и другие иностранцы, от которых не требуют подобного взноса, а тем более дани, само это слово, я боюсь, будет плохо воспринято и поэтому решительно прошу не ожидать и не требовать ее» (11).
После фиксации оскорбления королевы, Горсей продолжил «эскалацию напряженности». Он прозрачно намекнул, что на арест датчанами кораблей последуют зеркальные меры — задержания идущих в Испанию грузов и судов. Датских пока не трогают, в отличии от гамбургских, любекских и других.
Джером Горсей: «Касательно задержания кораблей и товаров подданных короля… лордом-адмиралом Англии, это никак не связано с другими обстоятельствами, но могут сказать, что королева была всегда осторожна во всем, что могло дать повод к оскорблению его величества короля Дании. .Эти корабли, хотя и вышли из Зунда, являются кораблями из Любека, Щецина, Данцига, Кенигсберга, не принадлежащих территории Дании, они шли, груженые военными припасами — порохом, канатами и провизией для общего врага его величества и королевы и их кораблям не позволили пройти через пролив; также без сомнения и король Дании запретил бы в подобном случае проход кораблям королевы и другим перевозку грузов через Зунд и Балтийское море к его врагу, королю Швеции…» (12).
Горсей намекнул, что о конфискациях в Ла-Манше королю Дании рассказывают неправильно, нагнетая неприязнь к Англии. Причем делается это советниками Кристиана IV из личной материальной заинтересованности.
Джером Горсей: «…все это, возможно, было неправильно изложено некоторыми из его подчиненных, имевших в этом свою выгоду, так как между нами существует прочный союз и дружба…» (13).
Джером Горсей вскользь упомянул «право» Англии на «все моря и океан», что в случае конфронтации на Севере и осуществления этого права, привело бы к блокаде Зунда и захватам датских судов. Флот Англии после разгрома Непобедимой армады считался лучшим в мире.
Джером Горсей: «О! Пусть не достигнут своего злые умыслы тех, кто желает расстроения столь древнего союза между нашими великими монархиями и повода к запрещению прохода по морям океана для подданных ее величества, которые моря, как и пролив, состоят во владении только королевы и служат источником доходов Великобритании» (14).
По формуле «у каждой проблемы есть фамилия и имя» Горсей предложил датчанам «назначить» ответственным за конфликт в Баренцевом и Белом морях их адмирала Вольфа (на самом деле командовал эскадрой адмирал Эрик Мунк), «сдать» ретивого служаку и выйти из ситуации с минимальными кадровыми потерями.
Джером Горсей: «Нападения и оскорбления подданных ее величества адмиралом Иоганном Вольфом, отбирающем силой необходимые припасы, паруса, снасти, якоря у торговавших на северном побережье, чем он обрекал их без милосердия на верную смерть среди морей, — эти нападения остались безнаказанными по сей день» (15).
Достигнув на словах пика конфликта, опытный Горсей отодвинул кнут в сторону, и достал пряник. Переговоры не закончатся успешно, если не поманить хорошими перспективами и он не обещал Дании новых преференций. Он намекнул, что Англия может сделать Дании много нехорошего, но если интересы Англии на Севере учтут, все будет хорошо.
Джером Горсей: «Слуги и корабельные мастера ее величества переманивались в Данию, чтобы построить ваш флот по английскому образцу. Сколько орудий — медных, чугунных, ружей, военных припасов — было вывезено из Англии в Данию за время ваших жестоких войн со шведами. Сколько раз торговый флот купцов ее величества приглашался не только проходить в Балтийское море без всякого платежа, на даже оставить Зунд и через моря Норвежское и Финляндское вести торговлю прямо в Швеции, Стокгольме, Нарве, Риге, Ревеле, Данциге, Кенигсберге и других приморских городах, но они по-прежнему вынуждены ходить через Зунд, чтобы сохранить мир и дружбу с Данией, вопреки воле всех тех государей, которые рады по-любому поводу искать путь к кровопролитию» (16).
Перекрыть поставки оружия, кораблестроителей, переориентировать торговлю с Зунда на шведское побережье — в дополнении к перекрытию датским кораблям пути в Испанию… Вот и все, датчане не выдержали…
Русская лодья. Европейская гравюра XVI века
Джером Горсей: «Я не сомневаюсь, что вы, главные советники государства, по своей мудрости и благоразумию постараетесь предупредить это». Они начали возражать. Я просил извинить меня, позволить мне уйти отдохнуть, так как очень устал.
…Король прислал спросить меня, уполномочен ли я окончить это дело и принять по нему решение.
— Нет, мне приказано представить, объяснить письма королевы в соответствии с их точным смыслом, получить ответ, — это все, что велено мне.
— Успокойтесь, сэр, это дело будет решено в двух словах.
Я обедал с королем, но не мог отвечать на все тосты, пил только за здоровье ее величества, его высочества и королевы Софьи.
Я получил письма его величества, золотую цепь ценой в 40 фунтов, откланялся и был отпущен. …послал письма и отчет о том, что мною было сделано в Англию с почтенным купцом м-ром Даниэлем Бондом (сыном представителя Московской компании — прим. автора). По-видимому, мои переговоры имели успех. Купцов (английских — прим. автора) которые соглашались было идти на уступки, теперь отказались от них, добились посылки с королевскими грамотами м-ра доктора Перкинса, который быстро добился освобождения и отпуска кораблей купцов и их товаров, его за это хорошо вознаградили, тогда как на мою долю пришлось очень мало, почти ничего» (17).
После 1589 года датчане продолжали конфликтовать только по норвежско-русской границе и препятствовали проходу в Архангельск голландских и французских судов — что было выгодно англичанам. Но так как северный морской путь был свободен для основного потока товаров в Россию из Англии и из Англии в Россию, то ситуация устраивала Москву и Бориса Годунова — покровителями голландцев были другие люди в окружении царя Федора Иоанновича.
Использование Россией противоречий в лагере стран Запада и Востока, как и четыре века назад, позволят уверенно держать в руках ключи от Северного морского пути.