Грейнджер и Уизли вздрогнули одновременно.
"Так что мы не можем доверять никому, кто заменит», продолжила Грейнджер. «Скорее всего, они не на нашей стороне."
Уизли не возражал. Он ударился обратно на свое место, как будто откровение физически отбросило его назад; он смотрел в огонь.
"Ну что ж, - сказал он, наконец, - я… больше не беспокоюсь об испытаниях по квиддичу."
"Это дух," - сказала Гермиона слабо и предложила колеблющуюся улыбку.
"Гарри? Гарри?"
Драко потребовалось на мгновение больше, чем следовало бы, чтобы вспомнить, что она имела в виду его.
"Что ты думаешь обо всем этом?" - спросила Грейнджер - нежно для нее.
Что за вопрос. Драко думал, что Вэнс и Кости были предателями крови и должны были быть уничтожены.
Это было некрасиво и -, и (неправильно, интуиция Драко сказал ему - неправильно неправильно), - но это должно было быть сделано, и те, у кого была проницательность, чтобы знать это и способность делать это, должны были восхищаться.
Он когда-нибудь стремился, надеясь, стать одним из тех людей сам: того, кого вы призывали выполнять сложные задачи, которые нужно было выполнить.
Вид, который был выше раскаяния - уверенный в своем превосходном понимании того, как должны быть вещи, и в его способности - и способности таких, как он, - переломить ситуацию, чтобы мир вращался на более ровном и упорядоченном киле.
Назад, как это было прежде, чем были Грязнокровки и магглборны, загрязняющие Волшебный мир.
Назад, когда его место было неприкосновенным и бесспорным и окончательно по отношению к окружающим.
Драко поднял голову и увидел, что Уизли и Грейнджер смотрят на него.
"Гарри", снова прошептала Грейнджер.
Гарри.
Правильно.
Но Поттер палимпсест замолчал на этот раз.
"Просто ты, вероятно, права, Гермиона", - сказал он
И ее имя звучало как Уизли: естественное скатывание с языка Поттера.
"Мы не можем доверять никому, кого заменили."
Поздно ночью Драко подкрался к Комнате Требования только для того, чтобы заметить маленькую девочку с слизеринским значком, шествующую взад-вперед: Крэбб или Гойл, замаскировались.
Драко уперся в нишу, пока крошечный стражник не прошел, прежде чем отправиться обратно в Гриффиндорскую башню…
Он проснулся, вздрогнув, так быстро, что движение заставило его голову пульсировать. Или ... нет, его голова просто пульсировала, он - где он был? Как он попал туда, где он был?
Вокруг него было темно. Тогда еще ночью?
Мерлин - он должен был знать, что, будучи Поттером, его убьют раньше, чем позже.
Хотя тот, кто его нокаутировал - или перевез, как только его нокаутировали - очевидно, не намеревался убить его ...
Возможно, Темный Лорд намеревался убить самого Гарри Поттера. Он не будет удивлен.
Он определенно находился в комнате, на кровати - хотя и неслучайно переброшенный через кровать, и никто не удосужился снять его ботинки или накинуть на него поверхностное одеяло; но все это было еще более утешительно, чем внутри каменного погреба с решеткой у двери.
Поднимаясь, все еще потирая затылок
не его, не его, и этот поток непослушных кудрей и бабочек все еще был таким странным, что ему пришлось снова сесть прямо, головокружение ...
Или это было не то, почему у него кружилась голова, если честно, но это должно было быть достойной мерой того, почему ...
Затем дверь открылась, и грубые руки подняли его на ноги; и когда он попытался возразить, из его рта ничего не вышло ... кто-то, должно быть, бросил Силенсио ...
Яркие огни ослепили его так сильно, что прошло полминуты, прежде чем он понял, где он находится.
Черт
Он перевел взгляд на своих похитителей; Крэбб и Гойл старший держали руку по обе стороны. Он был в восточном крыле усадьбы Малфоев. Его схватили и отвезли в поместье Малфоев.
Драко уставился на него, когда они потащили его вперед. Его собирались убить. Он собирался быть убитым в доме своих предков.
Если бы он мог, он мог бы смеяться, пока он плакал.
Как и было, он пинал и шипел, извивался и плевался; он кричал молчаливо о влиянии своих семей, родословной.
Он боролся за свою жизнь и удивлялся - со стороны мозга, склонной быть честным с самим собой, - что, если бы ему пришлось делать это ежегодно, как Поттер, он, возможно, не сошел бы с ума.
На самом деле он чувствовал, что немного сходит с ума, пока Крэбб, старший, не дал ему довольно отрезвляющую пощечину.