Археолог Клод Рапэн представляет свою реконструкцию самого загадочного похода македонского царя
Личность Александра Македонского и период его пребывания в Центральной Азии вдруг неожиданно оказались выведены из маргинального пространства исторических дискуссий в Узбекистане, которые в последние десятилетия крутились вокруг Тимура, джадидов, реконструкции истории государственности Узбекистана и построения национальной идентичности. В конце августа узбекистанские власти торжественно анонсировали сенсационное открытие Александрии Оксианской на городище Кампыртепа недалеко от Термеза. В связи с этим мы решили побольше узнать об этом эпизоде среднеазиатской и европейской истории — так называемой Горной войне Александра Македонского. На вопросы «Ферганы» согласился ответить франко-швейцарский археолог Клод Рапэн, доктор наук, директор исследований Лаборатории «Археология и филология Востока и Запада» (Национальный центр научных исследований Франции/CNRS — Высшая нормальная школа/ENS, Париж), ко-директор Узбекско-Французской археологической миссии в Согдиане (MAFOuz de Sogdiane) и приват-доцент Университета Лозанны. Сегодня мы представляем первую часть нашей беседы.
— Можно ли сказать, что современная Средняя Азия — будем условно подразумевать под этим советским термином области Бактрии и Согдианы, включающие земли Узбекистана, Таджикистана, части Афганистана, — вошла в орбиту внимания историков, начиная с античных, только с похода Александра Македонского? Ведь у того же «отца истории» Геродота об этих землях практически ничего не говорится.
— Во-первых, хотелось бы уточнить терминологию. «Средняя Азия» не может восприниматься как исключительно советский термин, поскольку его «рождение» приходится на самое начало XIX века, а его содержание менялось в зависимости от исторического периода и от контекста, в котором он использовался (смотрите книгу Светланы Горшениной, посвященную именно появлению этого термина и первым попыткам его фиксации в реальном географическом пространстве. С.М. Горшенина, Изобретение концепта Средней/Центральной Азии: между наукой и геополитикой. Washington, D.C.: The George Washington University, Central Asia Program, 2019). Во-вторых, упоминание исключительно Бактрии и Согдианы в отношении истории Александра в Средней Азии также является лимитирующим. На момент похода Александра как минимум три из нынешних независимых среднеазиатских республик – Узбекистан, Таджикистан и Туркменистан – входили полностью или частично в Ахеменидскую империю, в кадастрах которой они фигурировали под названиями Бактриана, Согдиана, Маргиана и Парфия. Границы последних лишь отчасти совпадают с нынешними политическим границами современных государств региона.
Что же до собственно источников, повествующих о Средней Азии до завоевания Александра, то надо признать, что они редки и очень неполны. Средняя Азия появляется в «письменной» истории только в эпоху империи Ахеменидов, главным образом в персидской официальной документации (особенно в надписях Дария I и его наследников) и в меньшей степени в сочинении Геродота.
Открытия новых документов редки, но они могут сыграть очень важную роль, как это было с коллекцией пергаментов на арамейском языке, обнаруженной несколько лет тому назад в пещере на севере Афганистана. Эти документы, пролившие свет на многие детали бактрийской и согдийской администрации, происходили из непосредственного окружения сатрапа (правителя или губернатора), который управлял бактрами в IV веке до н.э. в эпоху ахеменидского царя Артаксеркса III.
Что до Геродота, то он имел в своем распоряжении информацию из вторых рук, корни которой восходят главным образом к западной части персидской империи. У него Бактрия и другие сатрапии региона (сейчас бы мы назвали их департаментами, областями или округами) присутствуют по большей части в виде нескольких списков народов империи, таких как, в частности, список народов-данников Дария I, плативших подати центральной ахеменидской администрации около 500 года до нашей эры, то есть через 30 лет после завоевания региона ахеменидским царем Киром; либо в виде списка народов, составлявших армию другого царя, Ксеркса. Эти два списка, по сути, восходят к одному источнику, но до Геродота они дошли различными путями благодаря разным посредникам. Скифский мир, более подробно описанный Геродотом, ограничен в основном территорией западнее Каспийского моря, которая примыкает к Черноморскому региону.
Учитывая это, мы вправе сказать, что именно с именем Александра мы связываем первые важные письменные сведения о Центральной Азии и об Индии, которые стали известны в Европе.
Однако так называемые «прямые» источники Александра очень сложно использовать. Те знаменитые историки, благодаря которым мы имеем представление о большей части жизни Александра, такие как Арриан или Квинт Курций Руф, не были его современниками; они жили в римскую эпоху, четыре века спустя после смерти завоевателя. Между этими двумя эпохами – временем жизни Александра и периодом написания основных историй о нем – скорее всего, существовали другие источники – оригинальные и вторичные, которые были утрачены, а потому остались в большей степени неизвестными для нас. Поэтому очень трудно понять, каким образом оригинальные источники с течением времени изменялись, сокращались или же, наоборот, обрастали новыми деталями. Вместе с тем в доступных нам текстах при внимательном анализе можно обнаружить разнообразные «вклейки», противоречащие друг другу и нарушающие внутреннюю логику повествования.
Хронология похода Александра Македонского в Азию:
Май 334 года до н. э. — В битве на реке Граник 21-летний царь Македонии Александр, к тому времени захвативший Грецию и Фракию, разбил войско персидских сатрапов и после этого покорил всю Малую Азию.
Ноябрь 333 года до н. э. — В битве при Иссе Александр разгромил персидское войско царя Дария III и затем проник в Сирию.
Январь-июль 332 года до н. э. — Семимесячная осада и взятие штурмом финикийского города Тира. После его захвата персидская держава лишилась своего морского флота, и Александр, взяв под контроль Финикию и Палестину, смог действовать без оглядки на тыл.
Конец 332 года до н. э. — Захват Египта.
1 октября 331 года до н. э. — Битва при Гавгамелах (север современного Ирака): решающее сражение, после которого центральная власть в Персидской империи рухнула, и Александр вошел в Вавилон.
331-330 годы до н.э. — Взятие Персеполя. Александр устраивает в мае 330 пожар во дворцах города.
Июль 330 год до н.э. — Сатрап Бактрии Бесс убивает Дария, находящегося в бегах с момента битвы при Гавгамелах.
Октябрь 330 год до н.э. — «Заговор» командира конницы Филоты против Александра и его убийство в Фраде/Профтазии (главный город Дрангианы). Основание Александрии Кавказской (Беграм на севере Кабула).
329—327 годы до н. э. — Переход Гиндукуша к северу. Горная война Александра в Бактрии и Согдиане.
Весна 329 года до н.э. — Александр переходит Окс (Амударья) и основывает Александрию Оксианскую (в районе Шерабаддарьи), затем берет в плен Бесса, убийцу Дария, в Кашкадарье, в районе Шахрисабза (возможно на месте укрепленного святилища на городище Сангир-тепе).
Лето 329 года до н.э. — Экспедиция к Яксарту (Сырдарья) для защиты северо-восточной границы империи от кочевников скифов. Осада Мараканды (Зариаспы) Спитаменом, бывшим сатрапом Согдианы, уничтожившим в 329 и в 328 гг. две армии македонцев в районе реки Зерафшан (Спитамен был единственным полководцем, сумевшим неоднократно одержать победу над македонской армией за все время ее похода в Азию). Александр провел зиму в Бактрах.
Весна-лето 328 года до н.э. — Захват согдийских «скал» Хориена и Аримаза в районе Железных Ворот. Основание крепостей (Узундара, Курганзол). Два восстания в Ксениппе (Еркурган/Карши) и новая осада Мараканды/Зариаспы Спитаменом. Визит к Александру хорезмийского царя Фарасмана в Мараканде. Убийство Клита Александром во дворце сатрапов в Мараканде (северная зона Афрасиаба).
Осень-зима 328 год до н.э. — Захват «скалы» Сисимитра, сатрапа Наутаки. Убийство Спитамена.
327 год до н.э. — Пир у Хориена и женитьба Александра на Роксане (в Газабе, возможно городище Кизылтепе в районе верхней Сурхандарьи). Возвращение в Бактры. «Заговор пажей» против Александра.
326 года до н. э. — Переход Инда в направлении к Таксиле. Битва с индийским царем Пором на реке Гидасп, притоке Инда. После очередной победы Александр под давлением своего войска отказывается от продолжения похода на восток. Его армия разными путями возвращается в Сузы в Персии. Александр умирает в Вавилоне в 323 году до н.э. в возрасте 32 лет.
— То есть, по сути, можно ли сказать, что именно благодаря Александру упомянутые территории стали частью Ойкумены?
— Как было сказано выше, именно благодаря завоеваниям Александра Средняя Азия действительно вошла в греческую ойкумену и, соответственно, в европейскую историю, как, впрочем, и все другие составляющие Ахеменидской империи, которые также стали частью империи македонского завоевателя после падения ахеменидов. И именно это объясняет тот факт, что в западной историографии сложился миф Александра-географа, который «открыл» миру неведомые страны. Только в средние века благодаря смелым путешественникам – послам, миссионерам и торговцам, таким как, в частности, Марко Поло, – Европа смогла получить новую порцию информации об огромном пространстве, протянувшемся от Каспия до Китая. Однако не надо забывать, что ойкумена обозначала «известный мир» исключительно с точки зрения греков, и что это «открытие» Александра было «открытием» только для Европы, поэтому и этот вопрос отражает европейскую точку зрения, ориентализирующую (в понимании Эдварда Саида) среднеазиатский регион.
Чтобы избежать подобного перекоса, необходимо помнить, что в рамках Ахеменидской империи, бывшей до Александра величайшей державой в мире, Средняя Азия играла важную политическую и экономическую роль. Она не была ни «белым пятном», ни terra incognita; напротив, она была хорошо известна персам и занимала видное место на картах их империи, центр которой располагался в Персеполе.
— Что из себя представляла Средняя Азия к моменту прихода в эти края Александра? На каком уровне развития находилось местное население? Какое место занимали (какую роль играли) Бактрия и Согдиана в составе державы Ахеменидов?
— Бактры, столица Бактрии (неподалеку от афганского Балха), играла важную роль на политической арене Ахеменидской империи, так как именно отсюда ахеменидская власть контролировала другие сатрапии Средней Азии. Более того, именно отсюда сатрап региона Бесc провозгласил себя преемником царя Дария III, к смерти которого он был напрямую причастен. Вместе с тем наша информация о Средней Азии ахеменидского периода в основном базируется на сведениях, сообщаемых в более поздних древнегреческих и римских источниках, описывающих завоевание Александра. Поэтому реконструировать повседневную жизнь населения по этим источникам весьма сложно без привлечения археологических данных.
Однако столь же нелегко дается и понимание урбанистического контекста этого периода в ходе археологических раскопок, которые, будучи немногочисленными, дают относительно скудные результаты из-за глубины ахеменидских слоев по отношению к современному уровню земной поверхности. И даже тогда, когда археологи обнаруживают следы монументальной архитектуры, их интерпретация довольно сложна. Вместе с тем надо сказать, что, например, в Самаркандской области, на городищах Афрасиаб (Самарканд) и Коктепа (в 25 километрах на север от Самарканда) или в Кашкадарьинской области, на городищах древних Ксениппы (Еркурган) и Киша (древний Кеш рядом с Шахрисабзом) сохранились остатки фортификационных сооружений, дворцов, а также несколько святилищ, связанных с авестийской (зороастрийской) религией (в частности, раскопки на городище Коктера и Сангиртепа, святилище рядом с Кишем, где, возможно, Бесс был пленен). В этот период в Средней Азии существовала богатая аристократия, владевшая многочисленными предметами роскоши, которые широко циркулировали в обширном регионе, о чем свидетельствуют как находки из храма Окса в Тахти-Сангине (у слияния Пянджа и Вахша), так и ахеменидские предметы, обнаруженные в скифских гробницах степного мира, граничащего с империей Ахеменидов на севере-востоке.
Но при раскопках этих городищ подобные находки являются скорее исключением; в большинстве случаев мы имеем дело с сельскими поселениями. В отличие от греков, которые целенаправленно производили и внедряли качественные «греческие» вещи в повседневную жизнь обитателей своих колоний, Ахемениды оставили большую свободу в организации повседневной жизни населения Средней Азии. Это означало, что в целом коренные жители региона по-прежнему вели свой собственный, очень традиционный образ жизни. В Согдиане мы находим очень мало предметов роскоши, а предметы быта, такие как керамические вазы и архитектура, отличаются весьма скромными характеристиками. Однако верно и то, что качество здешних почв не способствует сохранности органических материалов, а потому для нас остаются неизвестными технический уровень и качественные характеристики тканей, ковров и изделий из дерева.
— Почему, по вашему мнению, Александр, разобравшись с «заговором Филоты» и убедившись в смерти Дария, не пошел сразу на Индию, за которой, по его представлениям, Земля заканчивалась, а вместо этого уклонился к северу, чтобы потерять почти три года, усмиряя периферийную Согдиану?
— Целью Александра было взятие под контроль всей территории завоеванной им Ахеменидской империи. Поэтому его маршрут не был линейным и не следовал прямо на Восток, а проходил зигзагом, следуя из одной покоренной столицы провинции в другую. Когда умер Дарий III, Александр, вероятно, уже принял решение двинуться в Индию, но он также считал, что до этого ему необходимо взять под свой контроль все отдаленные регионы бывшей империи Ахеменидов, сначала побережье Каспийского моря, где находилась Гиркания, затем южный Афганистан, где были такие крупные города, как Герат и Кандагар. Он также был уверен, что после установления контроля над дорогой, идущей в Кабул и Капису (Беграм), он должен первым делом отправиться через Гиндукуш в Бактры, столицу всей Средней Азии. Именно значимость этого города мотивировала принятие подобного решения. Вместе с тем Александр, еще находясь на северных подступах к Герату, узнал, что Бесс, убийца Дария, провозгласил себя царем, преемником того же Дария. Тот факт, что Бесс укрылся за стенами Бактр, лишь усилил намерение Александра немедленно выступить в поход и добраться до Бактрии непосредственно с северо-востока Ирана. Но восстание сатрапа Герата заставило Александра поменять эти новые планы и вернуться на юг. Подавив бунт, он вновь, но уже из Герата, возвращается к маршруту, который был первоначально запланирован через Кандагар и Беграм, где он заложит две новые Александрии (Арахозийскую и Кавказскую).
В ходе продвижения македонской армии от Каспийских ворот, которые находятся немного восточнее Тегерана, в сторону внутренних районов Средней Азии происходит постепенная трансформация идеологии Александра, который вводит все больше и больше восточных обычаев в свои царские функции. Этот процесс идет параллельно с усиливающейся тенденцией к абсолютизму, что обнаруживается в бесконечных подозрениях в измене, которые Александр выказывает в отношении своих ближайших соратников; мы видим это на примере так называемого заговора Филоты на пути в Дрангиану, к югу от Герата. Нет сомнений, что в этот момент захват Бесса оставался для Александра абсолютным приоритетом, но для этого ему было необходимо сначала полностью изолировать этого бактрийца от его соседей на юге Гиндукуша. Александр поставил себе целью стать единственным преемником Дария и лишь только после этого отправиться в Индию с тем, чтобы взять под свой контроль всю бывшие территории империи Ахеменидов вплоть до индийского субконтинента. О последнем в то время в Европе почти ничего не было известно, кроме того, что там успели побывать Геракл и Дионис.
Очень быстро захватив Бесса, Александр, однако, не мог предвидеть, что в Средней Азии его ожидают еще более сложные проблемы со скифами и со Спитаменом.
— Чем объяснить, что именно эта часть империи Ахеменидов уже после крушения центральной власти потребовала от Александра таких усилий при ее покорении?
— Завоевание Согдианы было очень трудным не только из-за высокогорной местности, но, возможно, и из-за местных правителей, особенно в той части Согдианы, что лежит к западу от Железных ворот близ Дербента (в горах Байсунтау на территории Сурхандарьинской области Узбекистана; не путать с Дербентским проходом на Кавказе). Эти локальные правители имели мощные войска, куда входили многочисленные отряды скифов, лучники и всадники, и эти вооруженные силы могли передвигаться с очень большой скоростью. В то же время скифы, дислоцированные в степях за пределами империи (на север от Зеравшана и за Сырдарьей), также представляли серьезную угрозу в южном направлении, которую не следует недооценивать, говоря о проблемах Александра в Средней Азии.
— Спитамен — чего в этом историческом персонаже больше — мифа или реальности? И можно ли его назвать первым национальным героем Средней Азии?
— Спитамен, конечно, является знаковой фигурой эпохи Александра. В отличие от Бесса, убийцы Дария III, Спитамен лично не участвовал в войне на западе империи во время нападения Александра, и его вооруженные силы, без сомнения, оставались нетронутыми. Более того, он находился на своей собственной территории, что давало ему большое преимущество перед Александром. Что касается вопроса, является ли он мифическим или реальным персонажем, то я бы ответил, что Спитамен – реальный персонаж, который сыграл очень важную роль, оказав реальное влияние на весь ход событий, но при этом не был приукрашен впоследствии. Поскольку написание Истории, как правило, является привилегией победителей, пропаганда Александра, безусловно, стремилась превратить Спитамена в разбойника с большой дороги во главе отряда «варваров»; греческие и римские источники не дают нам точного портрета Спитамена, а ограничиваются лишь описанием исключительно негативных аспектов, оправдывающих его незавидную смерть. Впоследствии европейская традиция в своем большинстве придерживалась этой же линии, что было логично, учитывая, что главной целью европейской историографии за редкими исключениями было создание образа Александра-героя, с которым связывались наилучшие достоинства европейцев.
Однако на сегодняшний день мы можем лучше понять подлинную роль Спитамена благодаря новой реконструкции географии маршрута Александра. Локализация города Зариаспы (вокруг этого города раскручивается цепь событий, связанных с противостоянием Александра и Спитамена) всегда была проблематичной, и со времен античности авторы считали это наименование дуплетом названия города Бактры. Однако недавний анализ источников показал, что в действительности под названием Зариаспа скрывается Самарканд-Мараканда. Соответственно, приняв эту идентификацию, мы понимаем, что именно в Самарканде разворачивалось подавляющее большинство действий Спитамена, и, даже если источники не говорят о его статусе, можно сделать вывод, что на момент прибытия Александра в Самарканд Спитамен, вероятнее всего, был сатрапом Согдианы. Тот факт, что Александр, переполненный недоверием, лишил его власти в Мараканде после пленения Бесса под Шахрисабзом, без сомнения объясняет причину восстания Спитамена.
Спитамен сохранил часть своих союзников, в том числе несколько согдийских правителей и их войска, в состав которых входили отряды всадников, укомплектованных кочевниками, — скифами и дахами. Их присутствие позволяет сделать вывод, что в Самарканде именно Спитамен возглавлял согдийские провинции-оазисы вплоть до Окса (Амударьи), а именно: область Зеравшана, которая называлась Зарапса или Дарапса (откуда происходит эллинизированная форма Зариаспа); область Кашкадарьи, включавшая в себя Ксениппу, губернатор которой Датафернес базировался в Эркургане близ Карши, и Наутаку, губернатор которой Сисимитр (Сисимифр) находился в Кише около Шахрисабза; область Шерабаддарьи, иными словами Оксиана, губернатором которой, вероятно, был Аримаз; и область Сурхандарьи, губернаторами которой, возможно, были Хориен и Хаустан/Гаустан/Аустан (см. ниже по поводу идентификации античных топонимов). К югу от Окса, как представляется, Александр не встретил никакого сопротивления, в частности, потому, что ему удалось практически сразу же подчинить себе губернатора Бактр Оксиарта, отца Роксана и первого среднеазиатского правителя, покинувшего Бесса.
В заключение скажем, что именно из-за Спитамена и того важного статуса, которым он располагал по отношению к другим правителям региона, Александр так надолго застрял на территориях к северу от Окса.
— Как относится историческая наука к «царю хорасмиев Фарасману» и его невероятному предложению Александру идти воевать с колхами и амазонками вплоть до берегов Черного моря? Нет ли тут корреляции с тем, что Квинт Курций Руф, например, называет Дон и Сырдарью одним и тем же «Танаисом»? Есть мнения, что вышеупомянутый Фарасман просто морочил голову Александру и рассчитывал на гибель его войска в пустынях вокруг Арала и Каспия.
— Царь хорезмийцев Фарасман – это историческая личность; летом 328 года он действительно направил посланников к Александру в Самарканд. Мы знаем, что зимой предыдущего года он укрывал в своем доме Спитамена, воззвавшего к нему о помощи, но впоследствии, очевидно, отказался взять на себя ответственность в ходе разразившегося кризиса с Александром.
Однако, анализируя источники, не следует забывать, что речи главных протагонистов, таких как Фарасман в Самарканде, часто являются литературными вымыслами. Географические описания, созданные спустя столетия после смерти Александра, очень часто не имеют ничего общего с реальностью. По словам Квинта Курция, сатрап Хорезмии, области, описанной как находящейся по соседству с массагетами и дахами, просто отправил к Александру своих посланников. По словам же Арриана, сатрап сам лично прибыл в Самарканд, где он, как непосредственный сосед Колхиды и царства амазонок, предложил Александру сопровождать его в походе к Черному морю, чтобы покорить народы этого региона. Эта странная географическая конфигурация, представляемая древними источниками, возможно, связана с путаницей, возникшей между двумя Фарасманами: один Фарасман был из Хорезмии, другой Фарасман был во времена римского императора Тиберия в I веке нашей эры царем Иберии Кавказской, географически прилегающей к землям Колхиды и амазонок.
Подобное описание было бы невозможно, если бы авторы не имели перед глазами соответствующую географическую карту. Географические карты в эллинистическую эпоху были еще очень далеки от какой-либо унификации. В дополнение к известной карте Эратосфена должны были также существовать и другие карты, более или менее фантазийные, но созданные для того, чтобы историки и их читатели могли лучше понять географию «Востока» вдоль всего маршрута Александра. Основными ошибками этих карт была путаница между Сырдарьей-Яксартом и Доном, который греки называли Танаисом, и Гиндукушем, который неверно определялся как Кавказ. Подобная путаница опиралась также и на писания пропагандистов и более поздних историков Александра, которые, чтобы подчеркнуть величие и непобедимость македонского завоевателя, ставили в параллель поход Александра на «Восток» и греческие мифы о Геракле и Дионисе, чтобы показать, что герой-завоеватель может соперничать с богами, чьи истории были связаны с реальным Кавказом.
Традиция Квинта Курция Руфа соотносится с существованием некой воображаемой карты, отличной от карты Арриана. Ее автор раздул все ошибки до такой степени, что, согласно его интерпретации, Александр в ходе своего похода пересек настоящий Кавказ между Черным и Каспийским морями. Оказавшись севернее горного хребта, Александр якобы повернул налево, пройдя через Бактрию, которую автор карты, вдохновляющей, в частности, Квинта Курция, считал протянувшейся по соседству от Понта (Черное море), чтобы добраться до Танаиса, где и столкнулся с так называемыми «европейскими» скифами, так как если бы он был действительно на севере от Черного моря. Эти скифы якобы отговорили Александра от плана пересечения реки, потому что, по их словам, в их тылу были сарматы, затем Фракия, рядом с которой уже начиналась Македония. Поэтому, выступая с берегов Танаиса, эти «европейские» скифы могли бы легко взять Македонию с тыла. Это описание, корни которого восходят к фантазийной карте, конечно же, является выдумкой; даже если многие читатели истории Александра верили этой версии, нам ясно, что скифы за Сырдарьей не могли знать географию Македонии и разрабатывать детали наступления, которое должно было разворачиваться за Каспийским морем.
Более того, эта же воображаемая география повествует об эпизодах, напрямую вышедших из греческих мифов, а именно о встрече Александра с амазонками и аримаспами (мифический одноглазый народ на крайнем северо-востоке древнего мира) и о посещении скалы, к которой был прикован герой Прометей, подаривший людям огонь. Безусловно, никакие положения этой географии нельзя принимать на веру и интерпретировать как реальную данность. Соответственно, даже если для нас остается непонятным, действительно ли Александр думал достичь Танаиса, нам ясно, что он никак не мог перепутать Гиндукуш с Кавказом. Поэтому мы не можем строить пустые догадки по поводу того, собирался в действительности или нет Фарасман, как Иван Сусанин, завести на погибель армию Александра в пустыни Аральского моря.
— Стоит ли сделать из вышесказанного вывод о том, что вся география античных источников фантазийная?
— Ясно, что истории Александра не отличаются точностью с точки зрения географии, и их анализ требует специальной методики. Так, в частности, они дают не больше информации, чем ахеменидские источники, по поводу лимитов областей Средней Азии, особенно Бактрии и Согдианы. Начиная с XIX века большинство ученых считают, что граница между Бактрией и Согдианой проходит по Гиссарскому хребту, у Железных ворот; исходя из этого, они определяют регион к северу от Амударьи (Окса) сконструированным наименованием «Северная Бактрия». Сегодня это положение стало аксиомой для многих археологов.
Однако я хотел бы показать, опираясь на наше новое атрибутирование наименований крупных рек, что Согдиана в ахеменидскую и эллинистическую эпохи занимала иную территорию, и линия границ должна быть прочерчена иначе.
Северная граница Согдианы традиционно располагается вдоль реки Сырдарьи; однако фактически в одном из своих сегментов она совпадает с районом ворот Тамерлана близ Джизака. Это означает, что область Уструшана, лежащая между Джизаком и Сырдарьей, должна быть идентифицирована не как согдийская область, а как «скифская», наследница одной из ахеменидских сатрапий Скифии (Саки хаумавагра), располагавшейся внутри границ персидской империи.
Что касается южной границы Согдианы, то здесь ситуация еще более проблематичная: вопрос о ее расположении вплоть до сегодняшнего дня является яблоком раздора для исследователей. Согласно источникам, граница между Согдианой и Бактрией должна совпадать с Оксом. Однако этимологический анализ современных наименований рек этой речной системы показал, что граница совпадает сначала с рекой Вахш (этимологически это наименование происходит от Окса), затем, начиная от слияния Вахша и Пянджа рядом с городищем Тахти-Сангин, с Амударьей.
Именно в такой прорисовке эта граница «по Оксу» совпадает с той, что была описана Птолемеем, и может быть реконструирована на основе описаний историков Александра. Таким образом, эта часть Амударьи на северной границе Афганистана представляет собой, несмотря на всю условность этого определения, одну из немногих так называемых «естественных» границ в Центральной Азии, в частности, еще и потому, что воды реки в этой географической точке не могут быть использованы для орошения ни на севере, в Согдиане, ни на юге, в Бактрии.
На деле это означает, что Термез и Тахти-Сангин являются частью Согдианы и что Бактрия в этом районе должна быть ограничена северным Афганистаном и южным Таджикистаном к востоку от реки Вахш.
Предложенная идентификация названий рек также показывает, что знаменитый греческий город Ай-Ханум, через который Александр, как думается, согласно информации Эпитома Меца (Incerti auctoris epitoma rerum gestarum Alexandri Magni / «Краткое изложение деяний Александра Великого», согласно изданию, опубликованному в 1900 году), прошел в 328 году на одиннадцатый день своего похода из Бактр, не мог быть Александрией Оксианской. В основе этого утверждения лежит то обстоятельство, что река Пяндж, на которой расположен упомянутый город, соответствует, согласно нашей с Францем Гренэ идее, одной из двух известных в древности рек – Оху (откуда происходит современное название Вахан), а не Оксу. Настоящий же Окс протекает в 100 км к западу от Ай-Ханума, мимо города Тахти-Сангин, и, с моей точки зрения, именно этот город, где находился великий храм Окса, и является античной Оксианой (Oxiana), упоминаемой Птолемеем.
Продолжая мою логическую цепочку, это означает, что Железные ворота близ Дербента (сейчас это кишлак в Байсунском районе Сурхандарьинской области Узбекистана), в 100 км от Амударьи должны расцениваться скорее не как граница, а как важный перекресток многих дорог в самом центре Согдианы, чья значимость обусловлена тем, что район Дербента представляет собой основной перевал в цепи Гиссарских гор, обеспечивающий легкий доступ в любое время года к северу и к югу Средней Азии. Уже начиная с ахеменидской и эллинистической эпох, в этом горном регионе были выстроены крепости с тем, чтобы защищать перевалы от кочевников, живущих в приграничных с оазисами зонах (в частности, крепость Узундара, где в настоящее время активно проводятся раскопки под руководством Нигоры Двуреченской). Конечно, в кушанскую эпоху (I-III века н.э.) ситуация радикально изменилась в результате вторжения кочевников. Оно привело к полному пересмотру политической географии региона: в это время Железные ворота действительно стали границей между Кушанской империей, простиравшейся на территории от юга современного Узбекистана до северной Индии, и кочевнической конфедерацией Кангюй, сложившейся в центральной и северной Согдиане.
Продолжение следует...
https://fergana.agency/articles/112016/
