- Какого цвета были шторы в доме ваших родителей?
Апрель недоуменно смотрит на меня.
- Простите?
Терпеливо повторяю:
- Какого. Цвета. Были. Шторы. В доме. Ваших. Родителей.
- Где именно?
- Ну… допустим… в спальне.
- Желтые. С фиолетовыми лилиями.
- Вы так уверены?
- Да, это я помню хорошо.
Снова оглядываю сидящих, выбираю очередную жертву, наконец, показываю пальцем на Января:
- Какая у вас была обложка… на тетради по математике?
Январь фыркает:
- Да вы издеваетесь.
- Вспомните хотя бы одну.
- Э-э-э… лошади там были. Белые. На синем фоне. А вот, еще вспомнил, одна обложка была как деревянная доска…
Смотрю на собравшихся, говорю себе, что делаю что-то не так. какого черта я вообще позвал их сюда, какого черта я спрашиваю, надо было хотя бы поговорить с каждым наедине, чтобы никто не догадывался, а теперь каждый из сидящих уже заранее придумывает, что ответить, они уже разгадали мой план…
…или нет?
Сентябрь старается владеть собой, но я вижу, что у него это получается плохо. Очень плохо.
.
- Мы найдем того, кто это сделал, - киваю, смотрю на Сентября, - найдем… обязательно.
Сентябрь молчит, смотрит на растерзанное тело на полу.
- Уже второй раз… - добавляю я, - кто-то хочет подставить вас… очень хочет подставить…
Сентябрь молчит. Кажется, хочет что-то сказать… нет, только кажется.
.
Распахиваю дверь.
Не верю своим глазам.
Оторопело смотрю на то, что творится в комнате, нет, нет, этого не может быть, я сплю и вижу сны…
- Сентябрь? Вы?
Сентябрь поднимает голову, смотрю на его окровавленное лицо, на труп девушки у ног Сентября, все еще не понимаю, вижу острые клыки Сентября, черт возьми, готов присягнуть, что еще вечером у него не было никаких клыков…
…бросаюсь вниз по лестнице, прочь, прочь, в никуда…
.
- …вы этого не делали.
Сентябрь оторопело смотрит на меня.
Повторяю:
- Вы этого не делали.
- Но… слушайте, Июнь, я четко помню, как сделал это… я… я не хотел… но…
- …вы этого не делали.
- Я вас не понимаю… Июнь.
Разливаю по бокалам остатки времени.
- Я буду говорить странные вещи… Сентябрь… вы же понимаете, что кроме сторонников у вас есть и недоброжелатели…
- Разумеется… и их немало.
- Ну и вот… Как вы думаете, много ли о вас напишут книг после вашей смерти?
Сентябрь удивленно вздрагивает.
- Гхм… никогда не задумывался…
- А их будет немало, поверьте мне. Те, кто работал с вами… сочтут за честь написать воспоминания…
- Никогда не…
- …но будет и немало тех, кто захочет очернить вас… кто напишет про вас неправду…
- Да… несомненно.
- …и вот представьте себе, в отдаленном будущем кто-то напишет про вас вот такую лживую книгу, книгу ложных воспоминаний… более того, этот человек… или люди… они выдумают вам несуществующего сообщника… и от его имени напишут немало клеветы…
- Но откуда… откуда вы знаете?
- Очень просто… кто-то написал эту клевету… и теперь наравне с нашей, настоящей реальностью живет реальность, в которой вы пьете кровь невинных жертв…
- Вы полагаете…
- …я уверен. Но и это еще не все… в этой параллельной реальности и правда существует тот вымышленный автор, который написал про вас все это…
.
Оглядываю сидящих в гостиной. Сжимаю зубы. Найти. Найти любой ценой, вытащить из сидящих всю подноготную, мельчайшие детали биографии, о которых не упомянули авторы лживой книги, - цвет занавесок в кухне в родительском доме, обложка тетради, а когда первый раз поцеловался, и где, и с кем, а пробовал курить, или нет, а…
Сжимаю зубы.
Искать.
Искать…
- А у вас какие были шторы в доме? – ехидно спрашивает Февраль.
Хочу ответить – тут же спотыкаюсь о собственные мысли. Понимаю, что я не помню. Нет, не помню не только шторы, но и вообще родительский дом, каким он был, какими были мои отец и мать…
Мне становится не по себе, очень сильно не по себе. Отшучиваюсь какими-то дежурными фразами, что хотел разрядить обстановку, поближе узнать присутствующих – выжидаю удачный момент, чтобы откланяться и пойти к себе спать.
Вспоминаю. Отчаянно. Безнадежно. Приказываю себе вспоминать – хоть что-нибудь, шторы в доме родителей, чайник на столе, да вообще хотя бы где я жил, в квартире, в доме, в каком доме, сколько этажей, как солнце падало утром на стены, какие обои были…
Ничего.
Ни-че-го.
Спрашиваю себя, куда я ухожу, когда не ночую у Сентября – понимаю, что не знаю. Просто. Не знаю. Потому что я никогда отсюда не ухожу, потому что я всегда здесь, рядом с Сентябрем, помогаю Сентябрю принимать гостей, давать интервью и выступать перед публикой…
Но… но где, черт возьми, мой дом…
Неужели…
…некогда, некогда, говорю себе, открываю ноут, пишу…
…все, кто встречался с Сентябрем, все, кто видел его безупречные манеры, сталкивался с его обаянием – просто не могли представить себе, каким на самом деле является их кумир. Честно признаюсь, я и сам первый раз не поверил в то, что мой вдохновитель способен на такое, уж слишком он казался правильным, слишком идеальным. Я искренне думал, что Сентябрь просто нашел труп обескровленной девушки, мы вместе возмущались, кто это мог сделать. И даже когда чуть погодя мы нашли еще двух убитых, у меня не возникло подозрений. И только в тот роковой вечер…
…одергиваю себя, не писать, не писать, - нет, что-то сильнее меня тянет мои руки к клавишам…
Снова отстраняюсь.
Выдерживаю полминуты, после чего снова –
…когда я вошел в комнату Сентября и увидел, как он вонзает свои клыки в горло очередной жертвы…
…полминуты, говорю я себе, полминуты.
Продержался.
Дальше будет легче.
Мне так кажется.
…позже я сам не раз помогал ему искать новые жертвы и заманивать в дом – о чем теперь глубоко сожалею…