Наконец, их останавливали перед дверью, закрытой пурпуровой завесой. После томительного ожидания завеса как бы внезапно отдёргивалась и изумлённым взорам зрителей представал император во всём блеске своего величия: он сидел на троне, над его головой две статуи Победы держали лавровый венок, вокруг трона группировались телохранители в белых туниках с золотыми ожерельями на шеях, а поодаль располагались сенаторы и сановники в пышных одеяниях.
Посол и его свита троекратно повергались ниц, ожидая каждый раз приглашения императора подняться; затем, приблизившись, посол лобызал ноги государя и унижённо просил его соизволить принять подарки, которые он привёз. Тогда подарки неторопливо расставлялись перед монархом, который уже заблаговременно получил их списки и знал им точную цену; после принятия подарков император несколькими милостивыми словами прекращал аудиенцию и отпускал послов.
Весь этот затейливый и громоздкий церемониал, пышные приёмы послов возникли не по прихоти императора, не из пустого тщеславия Феодоры. Император стремился восстановить былое могущество и величие всемирной Римской империи, подчинить себе все народы, вернуть утерянные . земли и затмить своим блеском и силой все известные тогда государства.
Этой идеей и определялась вся деятельность Юстиниана. Пышный придворный церемониал был также составной частью этой политики. Он должен был производить неотразимое впечатление на иностранцев, внушать им мысль о недосягаемом величии и могуществе византийского императора.
Однако Юстиниану осуществление его политики стоило огромных трудов и упорной, непримиримой борьбы с очень сильными врагами: его главным врагом были крупные землевладельцы-сенаторы, которые презирали императора за его низкое происхождение и ещё более ненавидели за то, что он решительно посягал на их могущество.
Получая большие доходы со своих земель, они чувствовали себя и экономически, и политически совершенно самостоятельными и независимыми от центральной власти. Это были как бы маленькие царьки. Они помнили императора Анастасия, исполнявшего всё, что было угодно аристократии. Юстин и особенно Юстиниан повели совершенно иную политику, они всячески старались подчинить себе непокорных магнатов. Юстиниан боролся против них всеми мерами, не брезгуя даже подлогом и подкупом; так, иногда он просто отбирал земли у магнатов по ложным доносам; насильно вынуждал дарения; составлял подложные завещания, по которым земля должна была перейти к государству после смерти сановника, и т. д.
Но уничтожая крупное сенаторское землевладение, Юстиниан, ища поддержки у церкви, жаловал ей огромные поместья. Это усиливало церковное землевладение, способствовало росту независимости церкви от государства и, следовательно, ослабляло центральную власть. Получался, таким образом, замкнутый круг, из которого Юстиниан не мог выйти.
Борьба с сенаторской знатью велась в очень острых формах и порой принимала устрашающие размеры. Пробой сил была борьба партий ипподрома — места, где происходили конские состязания.
В истории Византии ипподром играл совершенно исключительную роль. Он представлял собою не только арену спортивных состязаний. Он был в то же время центром всей общественной жизни. Здесь при огромном стечении народа происходили торжественные празднества. Здесь выставлялись напоказ всем праздношатающимся и очень многочисленной в Византии городской бедноте, жившей на случайные заработки и государственные подачки, — военные трофеи после победной войны.
В этих случаях толпа, заполнявшая ступени цирка, любовалась грудами драгоценных камней, роскошными колесницами, дорогими вазами, а иногда золотыми тронами. С особенным любопытством рассматривали пленников-иноземцев, следили, как у ложи императора их бросали перед ним ниц, после чего начиналась раздача военной добычи народу. На ипподроме народ приветствовал Юстиниана и Феодору после их коронации. Здесь же происходили и столкновения между императором и населением столицы. Именно на ипподроме государь и народ встречались лицом к лицу, один — со всею пышностью императорского величия, другой — в своём страшном численном могуществе, и не раз всемогущий император принуждён был сдаваться перед ропотом цирка. Юстиниан немало боялся этой шумной, волнующейся и легко воспламеняющейся толпы.
Поэтому главной его заботой было кормить, занимать и непрерывно развлекать население столицы, привыкшее жить за счёт императорских щедрот. Поведение столичного населения, его ежечасно готовое вспыхнуть недовольство внушали Юстиниану постоянное беспокойство. Как некогда в Риме, так и в Византии население требовало от своих владык двух вещей: хлеба и зрелищ.