Целые края заселялись старообрядцами, бежавшими от преследований властей. В Северо-Двинском Поморье, Сибири, на Урале, на Дону, в Керженских, Муромских, Брянских лесах возникали группы деревень, основанных приверженцами двоеперстия и имени «Исус»... Наверное, покажется удивительным, что один из таких краёв находится совсем рядом с первопрестольной.
Под самым боком у Москвы
Гуслицкая волость располагалась на нынешнем пограничье Орехово-Зуевского, Егорьевского и Воскресенского районов Московской области. Её исторический центр – станция Ильинский Погост Казанского направления, бывшее село Гуслицы – меньше чем в 100 км от Москвы. Впервые она упомянута ещё в духовной грамоте (завещании) московского князя Ивана Калиты в 14 веке.
Со второй половины 17 века здесь, на окраине необжитого Мещёрского лесного края, начали густо селиться раскольники. Несмотря на все правительственные притеснения, они тут удержались и создали самобытную этнографическую область, особенности которой, говорят, можно наблюдать по сей день.
Создание отрицательного образа
Широкой публике Гуслицы (с ударением на первом слоге) могут быть известны из упоминаний Мельникова-Печерского в книге «На горах» и из короткого очерка Гиляровского «Гуслицы и гусляки». Оба автора писали об обитателях этой местности как о некой экзотике. Заметен некоторый оттенок пренебрежения. Так, у Гиляровского читаем:
«Жители многих гуслицких деревень, привыкшие жить без работы, – мастера пускаться на всевозможные афёры: от делания фальшивых денег до воровства включительно. После первого беззаконного, но сильно развитого промысла, второе место занимает хождение с «викторками» и «малашками»... «Викторкой» называется фальшивое свидетельство, выданное будто бы от волостного правления, на сбор подаяния по городам и сёлам, в пользу погоревших или пострадавших от голода и неурожая... Главными жертвователями бывают богатые раскольники... «Малашками» называются написанные на настоящих бланках фальшивые паспорта на чужие имена, но с приметами лица, которому даются. Аферисты запасаются каждый пять-шестью «малашками», являются в город, нанимаются в услужение и при удобном случае жестоко обкрадывают хозяина».
О фальшивомонетничестве гусляков писал и Мельников-Печерский.
Конечно, этим писателям было далеко до таких отзывов, какой, например, принадлежал православному миссионеру 2-й половины 19 века, Ивану Шевелкину:
«Гуслицкие раскольники с особенным искусством при посторонних разыгрывают из себя людей благочестивых, в разврате и пьянстве и проделках лицом в грязь не ударят; обмануть, обокрасть, изувечить и даже убить православного почитается у них чуть ли не за добродетель. Не напрасно в Москве, Рязани, Владимире и даже Нижнем Новгороде под словом гусляк разумеют вора и отъявленного плута».
Тенденциозность этих сообщений очевидна. Но нет дыма без огня. Историк Е. А. Агеева из Екатеринбурга подтверждает, например, что нищенством жители Гуслиц широко промышляли в отдалённых регионах вплоть до 1950-х гг.
В блоге одного краеведа автор прочёл полицейские и судебные протоколы конца 18-19 вв., составленные на жителей Гуслиц. В них действительно часто фиксируются такие преступления, как фальшивомонетничество и даже конокрадство. Особенно характерно последнее. Гуслицкая волость находилась у самой границы с Рязанской и Владимирской губерниями. Город Егорьевск был рукой подать, а это была уже Рязанская губерния. Конокрады уводили оттуда лошадей в Гуслицы, в Московскую губернию, где для поиска воров надо было задействовать уже другие местные власти. Не отсюда ли пошло словечко «объегорить»?
Особенности культуры
Кстати, о местных словечках. Многие жители Гуслиц, уверяет Агеева, знали «масойский» язык, как называлась разновидность тайного языка офеней — бродячих торговцев-разносчиков, и нередко использовали его ещё в конце 20 столетия. Среди слов этого «языка», встречающихся в нынешнем русском сленге, есть, например, такие, как «лох» (но в значении просто «мужчина», без всякого уничижительного смысла) и «клёвый».
Но, конечно же, большинству обывателей Гуслиц доставляли пропитание отнюдь не преступные занятия. Что гусляки широко занимались промыслами, это понятно из характера местности. Почвы здесь песчаные, хлеб родится плохо. Можно выращивать картофель, но старообрядцы сильнее всех противились разведению этого «блудного растения». Главной сельскохозяйственной культурой на здешних землях стал хмель. Хмелеводство и было единственной товарной отраслью гуслицкого земледелия, занятием большинства населения.
Однако самую большую славу Гуслицам ещё в 19 веке принесли старообрядческая иконопись и каллиграфическое переписывание от руки староверческих книг. Эти занятия могли процветать только в единоверческой среде, поэтому не имели широкого спроса по стране.
Среди традиционных занятий гусляков Агеева называет также ткачество и окраску тканей, изготовление гребней. В блоге одного путешественника автор прочёл, что гусляки славились как лучшие в России «тараканники», то есть специалисты по выведению вредных насекомых, дезинсекторы. Их для этой цели иногда приглашала даже дирекция Императорских театров в Москве.
Гуслицы служили прибежищем для представителей многих старообрядческих течений, в том числе весьма радикальных. Множество толков и сект – поди разберись, кто тут законный, а кто нет! Иногда царская полиция предпринимала скопом меры против здешних «раскольников». В статье Агеевой приводятся полицейские рапорты 1839-1841 гг., касающиеся принудительного закрытия и сожжения староверческой часовни в деревне Нареевой. Московский губернатор торопил с уничтожением незаконного молитвенного дома, а исправник Богородского уезда, очевидно, лучше знакомый с обстановкой, докладывал, что приостановил исполнение решения до лучшего времени, «дабы не раздражить оным» местных обывателей.
Неудивительно, что гусляки и жители, так сказать, «большой земли», испытывали друг к другу известное отчуждение, отчётливо выраженное в приведённых отрывках разных писателей. Действительно, на «никонианина» не всегда могли распространяться нравственные нормы, применимые между «истинно верующими». И нарушить закон безбожного государства тоже, чай, не грех.
В 1860-е годы Гуслицы стали центром ещё одного раскола, уже в староверческой среде. Здесь нашли оплот противники объединения с Единоверческой церковью (уния старообрядцев с официальным православием). Они отвергли «Окружное послание» своих архиереев из-за их согласия с тем, что Иисус никониан есть Тот же, Кто и старообрядческий Исус. «Противоокружники», как их назвали, откололись от Белокриницкой иерархии и выбрали себе собственного архиепископа. Законным он стал только в 1905 году, со введением свободы вероисповедания.
