— …Товарищи, сегодня мы рекомендуем к принятию в ряды кандидатов в члены Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодёжи ученика токаря цеха машинной сборки Зельдовича Ивана Петровича Зелёнкина Сергея Григорьевича! — звонким, даже звенящим голосом отчеканила Люся Тумбочкина, комсорг цеха горячей штамповки, она же — член комсомольского бюро завода.
— Какие к нему будут вопросы?
Вопросов не было. Как не было и ответов. Всё было ясно и понятно как выполнение производственного плана. У Коли Епишкина, слесаря макетной мастерской, вдруг заныл зуб.
— Зелёнкин, почему ты хочешь вступить в комсомол? — спросил он кандидата, совсем не потому, что это вопрос его действительно интересовал, а чтобы соблюсти необходимый протокол собрания.
— А чтоб быть в первых рядах, — не скрывая глумливой ухмылки, ответил Зелёнкин — долговязый прыщавый парень с бандитской чёлкой, закрывавшей половину его узкого лба.
Только тебя в этих рядах и не хватало, подумал Коля и поморщился от нового приступа боли, что не укрылось от глаз собравшихся и было расценено ими по-своему.
— Зелёнкин, вынь руки из карманов! —грозно приказала Тумбочкина. — Ты где находишься?
— А чего я? — показушно возмутился Зелёнкин (его совершенно и очевидно забавлял разыгрываемый сейчас спектакль). — Сами же сказали: надо вступить. А то порчу показатели. Вот и хочу. Чтоб в первые ряды.
Тумбочкина посмотрела на сидевшего в президиуме товарища Прохорова (член парткома): ну, чего? Прохоров чуть заметно кивнул: всё нормально. Можно рекомендовать.
В среду в городской газете была опубликован репортаж корреспондента Ивана Кудрявого о приёме в комсомол молодых рабочих кадров. Иван не первый год работал по молодёжной тематике и прекрасно знал: главное — дать хлёсткое, по молодёжному задорное название, поэтому статью озаглавил соответственно — «Спасибо, партия, тебе!».
Перегиб с некоторой фамильярностью компенсировался образцовым, выдержанным в духе единства парии и её молодёжного помощника — комсомола, текстом. Мы и впредь, говорилось в статье, будем высоко нести знамя идей, которые вот уже семьдесят лет воспитывают нашу передовую советскую молодёжь достойными строителями нашего коммунистического общества. Иван был прав: от построения коммунизма никто из комсомольских работников никогда не отказывался. Это было именно наше законное, наше гордое.
— А я в пионерском лагере свою девственность потерял, — прочитав текст и мечтательно прикрыв глаза, сказал редактор Иван Елизарович Тюфляев: — Как сейчас помню: Маргарита Львовна, старшая пионервожатая. У неё были такие… — и он не удержался, выставил руки вперёд таким жестом, как будто держал на груди два арбуза.
— Отхорохорила по полной схеме. Помню, как раз по репродуктору песню передавали «Эх, хорошо в стране Советской жить! Красный галстук с гордостью носить!». Душевная песня! Сейчас такие не сочиняют.
— Кто пел? — спросил Кудрявый. Ему было всё равно кто, но надо было проявить заинтересованность в разговоре. Или хотя бы себя в нём обозначить. Он же, в конце концов, корреспондент, а не сбоку бантик!
— Детский хор Центрального телевидения, — сказал Тюфляев. — Я тогда только-только курить начинал — так в тот же вечер бросил! Вот как она на меня развращающее подействовала своим поганым сексом!
— Почему поганым? — пожал плечами Кудрявый.
— А потому и поганый, что всем надо заниматься соответственно возрасту! — не согласился с ним Тюфляев. — И ни в коем случае не форсировать! Да… — он опять прикрыл глаза и промурлыкал. — Её потом инструктором горкома назначили. По идеологии.
— Идеологическая, значит, женщина? — позволил себе ухмыльнулся Кудрявый.
— А то! — охотно согласился Тфляев. — Я ж тебе только что показал — во! — он опять выставил вперёд руки, опять показал арбузы…
Алексей КУРГАНОВ