Она смердила, покрытая шубой какой-то предсмертной травки, часть деревьев, стоящих по корневую шейку в воде, погибла, другая часть безропотно сохла.
Чтобы что-то почувствовать в истории с Таловеньким, необходимо было «далеко пойти», сделать, даже рискуя ошибиться, важные выводы и обобщения.
Но пришли мы с Михаилом пока домой, нашли у Владимира Ивановича Даля толкование слова «источник».
Сказано: «вода и иная жидкость, истекающая из земли, ключ, родник и живец, водяная жила».
И далее обобщено: «всякое начало или основание, корень и причина, исход, исходная точка; запас или сила, из которой что истекает и рождается, происходит».
Именно это обобщенное толкование послужило эпиграфом моей первой статьи о Таловеньком для районной газеты, и эпиграф сей был снят — вероятно, во избежание «нежелательных» обобщений — в областной газете, где она появилась спустя некоторое время в сокращенном виде.
Необходимо добавить, что первая статья не подошла тогдашнему редактору районной газеты, сославшемуся на секретность данных по нерестовым рекам...
Летом 1987 года случились и перемены, принимались солидные решения, были организованы субботники по очистке ручья и самого источника — организованы пусть и прежним порядком, по разнарядкам на предприятия, мимо чьих территорий протекал ручей, но все-таки организованы, — сломаны и вывезены срубы брошенных домов, почищены пруды, растасканы завалы мусора.
И вот теперь, когда снова пришла зима и снег засыпал русло ручья, в котором протаивают дымящие на крепком мильковском морозе полыньи, когда снова намечаются перемены в районном руководстве, — невольно возникает сомнение в том, что судьба Таловенького наконец-то решена, и бесповоротно.
А вдруг отодвинется дело “до лучших времен”, а там как-нибудь «не впишется» в планы да и пойдет по самому легкому пути — забьют русло гравием и сверху асфальт пустят, как предполагалось сделать еще до разговоров о Таловеньком.
Ведь это соблазнительно с точки зрения производства большого объема работ.
Да и не решена еще судьба ручья теми людьми, которые живут на его берегах и в чьих огородах и мимо чьих хлевов и теплиц он проистекает.
А пока опять отложилось дело, хочется отойти немного в сторонку и понять, почему судьба ни в чем не повинного ручья так тесно переплелась с человеческой жизнью и деятельностью. Щемит душа, не дают покоя неутолимые думки...
Если вода дает жизнь, то начало жизни с родника начинается, с источника.
Чиста вода в источнике — чисты жизнь, отношения людей между собой, совесть чиста.
Этим и свят источник.
И старыми людьми чувствовалась зависимость от состояния источника.
На Востоке даже поверье такое есть: загадил источник — погибнешь. И нет в этом преувеличения, а есть ясное понимание иерархии жизненных ценностей.
Но теперь наш Таловенький, который до недавнего времени брал разгон в зловонной помойке, замутился отравой и нечистью в своем недолгом течении.
Теперь ручей вместе с чистой собственной водой понес грязь и зло, которое не под силу пресечь маломощной районной санэпидстанции.
Проще всего, как кажется, объяснить беду Таловенького неумелым и неумным хозяйствованием, неустроенностью людей, их все обостряющимся равнодушием к общему благу и общему делу, настроением и психологией временщичества, ставшими бичом Камчатки и определяющими не только рваческие, сиюминутные интересы «на уровне» отдельного человека, но и принципы отношения людей к природе вообще.
Что-то изменилось в людях, что-то важное утрачено ими...
Понимание святости?
Необходимость ценить пусть не очень важное сегодня, но прекрасное? Выперло на первое место голое «рацио»?
Думают ли те мильковчане, которые живут на берегах ручья, о том, что если строить личное благо на неблагополучии природы, за счет собственных внуков, то не вырастет ли им на смену поколение, безнадежно ущербное в доброте своей.
А в ком добра нет, в том и правды мало...
Не передергиваешь ли? — останавливаю себя. Кто родничок под увалом вставил в деревянную рамочку, чтоб красиво было?
А отмостки кто сколотил на ручье? А разве не трудолюбивыми руками плотника сооружен вон тот пешеходный мост через Таловенький?
Кто на субботник добровольно явился, а не по разнарядке?
И до тебя, умника, за ручей вступались — и журналисты о нем писали, и рыбинспектора сражения вели, и санэпидстанции. И начали ручей возрождать не со зла же...
Все так, соглашаюсь.
Но ведь кто-то ночью и стекла бил в окнах мильковского музея, чтобы его директору, энтузиасту борьбы за чистый ручей, досадить.
А кто к нему с угрозами приходил? И кто, ночью же, опять вывалил залежалый в сарае хлам в только что, минувшим днем, расчищенное место: дескать, нате, радетели!
А главное — почему?
Если подняться выше над источником мильковской «речечки» да глянуть вниз по течению и дальше, то увидятся там:
- изрытые карьерами и котлованами низины,
- укатанная в пыль катками земля совхозных полей, по которым каждое лето гуляют смерчи, снося десятки и сотни тонн гумуса,
- рубка леса в водоохранной зоне (и ловушки всяческие изобрели, чтобы закон обойти),
- тундра, изорванная и измученная гусеницами тракторов и вездеходов, там, подальше в горы,
- место, что уже подыскали для строительства горнообогатительного комбината в сейсмоопасной зоне,
- дно реки Камчатки, на десятки километров устланное утонувшим после молевого сплава лесом,
- рыбачьи суда, тралами извлекающие из мелководья ободранного шельфа
- рваные сапоги и куски стальных тросов, которые сами же рыбаки в прошлом году, в путину, на этом же самом месте и выбросили.
...Продолжение в следующей части.