Екатерина Казейкина создает детские книжки, но делает это особенным образом: конструирует их из бумаги. Возьмите в руки её открытку, книгу или игру и приготовьтесь к сюрпризу. На развороте возникнет ажурная, невесомая чудо-снежинка, вырастет пряничный домик, или появится миниатюрная копия Дома Пашкова. А может быть, вам помашет рукой весёлый клоун! Всё дело в том, что эта удивительная художница придумывает искусные конструкции и механизмы в технике pop-up.
В интервью нашему сайту Екатерина рассказала, как она совершенствовала своё мастерство, училась во Франции на факультете философии искусства, а также о серии «Волшебное окно», над которой сейчас работает.
Расскажите, с чего все начиналось? Как вы начали рисовать?
Когда мне было четыре, я решила стать художником. Но родители сказали, что все известные художники начинали в три года. Я поняла, что опоздала, и очень расстроилась.
Если же говорить серьёзно, то в детстве я много рисовала, но в художественную школу мне идти не хотелось. Я боялась, что там будет тоска смертная. Всё из-за скучных уроков ИЗО в обычной школе. Там учительница давала нам рисовать натюрморт, а на самом деле просто огурец и помидор, и пока не нарисуешь – никаких тебе других заданий. Мне казалось, и в художественной школе будет то же самое: придётся рисовать огурец с помидором, и на этом всё обучение закончится.
В девятом классе надо было решать, где учиться дальше. Я очень быстро выбрала Полиграф (факультет Графических искусств Московского государственного университета печати им. И. Фёдорова – Прим. ред.). Родители выдали мне список художественных вузов. Я увидела, что есть вуз, связанный с книгоизданием, и сразу поняла, что для меня это идеальный вариант. Я больше всего любила читать и рисовать, а там это всё соединяется. Другие варианты, по сути, и не рассматривала.
А вы знали, что туда очень сложно поступить? Что там большой конкурс и специальные экзамены по рисунку, живописи и книжной иллюстрации?
Да, я это знала. И понимала, что времени на подготовку очень мало. Поэтому в 9-м классе я всё-таки пошла в художественную школу и ещё дополнительно стала заниматься с другими преподавателями, чтобы целенаправленно подготовиться к экзаменам.
Конечно, были сомнения. Но я очень хотела поступить. И не просто поступить, а обязательно на бесплатное отделение, чтобы доказать родителям, что я серьёзно настроена и у меня есть способности.
А родители у вас как-то связаны с искусством?
Никак не связаны. Наверное, в то время им было бы спокойнее, если бы я поступила в лингвистический вуз, поскольку я училась в школе с языковым уклоном. Там был первый иностранный язык английский, а второй – французский. Я хорошо училась. В школе все удивлялись, что я иду в художественный институт, а не в МГУ, например. Там никто и не слышал об этом Полиграфе. Но родители с уважением отнеслись к моему выбору, за что я им очень благодарна.
Как проходила ваша подготовка?
Я готовилась два года, и складывались они по-разному. Первый год был тяжёлый. Мой преподаватель не верил, что я смогу поступить. У меня было плохое настроение, надежды угасали.
На следующий год я решила, что надо готовиться отдельно к каждому экзамену. Мне повезло попасть в группу, которую вели преподаватели, работающие в Полиграфе. Андрей Ювенальевич Коровин преподавал рисунок и живопись, а Яков Владимирович Косынкин – композицию и шрифт. Хотя впоследствии мне очень нравилось учиться в Полиграфе, тот год подготовки оказался самым интересным в моей жизни. Во-первых, это среда: на курсах подобралась замечательная компания, со многими одногруппниками я дружу до сих пор. Во-вторых, мы выполняли по-настоящему творческие задания: делали макеты, шрифтовые композиции, осмысливали литературные произведения. Потом эта база мне очень пригодилась во время обучения в институте.
Что в итоге? Вы поступили с первого раза?
Да.
Это большая редкость в Полиграфе.
У меня был такой настрой, что я должна поступить на бесплатное – и всё тут.
Кто из преподавателей во время учёбы в институте оказал наибольшее влияние на ваш творческий рост?
У нас было много сильных преподавателей. Например, в течение года я училась у того же Якова Владимировича Косынкина. Отдельно стоит упомянуть и Веру Алексеевну Цепилову, которая вела у нас иллюстрацию. У неё свой яркий узнаваемый стиль рисования, а студенты нередко подпадают под влияние таких преподавателей. Однако все её ученики не похожи на неё. Всё благодаря тому, что Вера Алексеевна хотела, чтобы каждый из них развивался в своём направлении. Она не подавляла своим стилем, а напротив, постоянно подталкивала к поиску. К 4-5 курсу мы все уже были способны сделать вполне гармоничную книжку, но она всё время требовала от нас большего. Вера Алексеевна часто мне говорила: «Всё это хорошо, но я знаю, что ты можешь лучше». Мне кажется, это очень важно.
А как получилось, что вы занялись детскими книгами в технике pop-up?
Это случилось довольно неожиданно. У нас был курс по бумагопластике, где мы делали простые pop-up и модели из бумаги. Мне всё это было интересно, но я не очень любила резать. Мне казалось, что я режу неаккуратно, особенно по сравнению с моими однокурсниками. Они уже делали pop-up-книги в качестве курсовых. Я смотрела на их работы и завидовала. И думала, что мне такое недоступно.
И вдруг мне пришлось заняться pop-up на дипломе!
Я собиралась сделать для дипломного проекта книжку про цирк. Моя руководительница согласилась, но сказала, что после Лебедева трудно придумать что-то новое по этой теме. Поэтому работу нужно сделать в технике pop-up.
Её слова привели меня в ужас. Я же никогда этим не занималась, какой тут может быть диплом! Хотела даже тему поменять.
Но потом решила поискать pop-up-книги в интернете. Посмотрела много работ Лотара Меггендорфера – немецкого художника, бумажного инженера, с которого начался золотой век pop-up. Он, правда, делал не объёмный, а плоскостной анимированный pop-up. Такие механизмы называются pull-tab. Pull по-английски – тянуть, а tab – язычок. Тянешь за специальный язычок, и картинка на странице движется.
Я раньше не видела таких книг. И меня настолько восхитила вся эта инженерия, что я забыла о том, что ничего не умею. Оказалось, что придумывать эти механизмы очень увлекательно! В то время по этой теме не было ни материалов, ни обучающих схем. Я, правда, нашла один американский учебник и заказала его, но он так долго шёл ко мне по почте, что я получила его уже после завершения работы над дипломом. И это сыграло ключевую роль, потому что все механизмы мне пришлось придумывать самой. По сути, я изобретала велосипед, но зато глубоко разобралась в том, как работает pop-up. У меня появилось новое отношение к пространству в книге. Я вдруг поняла, что мне интереснее всего сочетать инженерию с художественной формой.
Расскажите, как шла работа над дипломной книгой. Как техника pop-up открывалась перед вами?
Дипломная работа была посвящена восьми цирковым жанром. Соответственно, в ней было восемь персонажей, которые «оживают» при движении язычка. В этой книге не было объёмных конструкций. Я взяла ту самую технику pull-tab, которую использовал Лотар Меггендорфер. Движение фигур происходит на плоскости, и лишь один механизм поднимает изображение персонажа вертикально. В тот момент эта техника была мне интереснее, потому что она предполагает более тесное взаимодействие читателя с книгой, чем объёмный pop-up. Там ты просто раскрываешь книгу – и конструкция возникает сама собой. Это завораживает, но не даёт возможности управлять процессом.
После Полиграфа вы ещё учились во Франции, верно?
Да. После окончания университета я поступила в магистратуру по философии искусства на факультете Философии Университета Париж 8 Сен-Дени-Венсенн. Меня потом многие спрашивали, откуда такой разброс интересов: и графика, и философия. А я удивлялась этому вопросу, потому что на самом деле никакого разброса нет. Все мои интересы крутятся вокруг одного объекта – книги. Она интересует меня и с практической, и с теоретической точки зрения.
Еще учась в Полиграфе, я открыла для себя Фаворского (Владимир Андреевич Фаворский – российский и советский график, мастер ксилографии и книжной графики – Прим. ред.). Одна из главных его идей в том, что художник книги должен пытаться осмыслить свою деятельность и свое отношение к пространству книги и к пространству вокруг нас. Поэтому все мои работы по философии в той или иной степени посвящены теме книги и чтения.
В ходе исследования я переводила выдержки из работ Фаворского. Преподаватели предлагали мне сделать полный перевод каких-то его книг, но я не чувствовала в себе ни желания, ни способностей быть переводчиком. А самое главное – мне хотелось создавать книги, в первую очередь в качестве художника. Поэтому и не стала продолжать исследовательскую работу во Франции.
А в какой момент вы пришли к объёмному pop-up?
Меня привела к нему та же книга про цирк. Во Франции я разослала своё портфолио, в том числе и видео с дипломной работой, по нескольким местным издательствам. К моей радости, один из издателей откликнулся. Он посмотрел это видео со своим пятилетним сыном, и им обоим книга очень понравилось. Ему захотелось издать её, и он пригласил меня познакомиться и обсудить условия.
На встрече издатель предложил сделать что-то и в технике объёмного pop-up. Я согласилась. Мы стали думать, и возникла идея с русскими народными сказками, которые, оказывается, очень популярны во Франции. Однако для начала мы решили взять английскую сказку «Джек и бобовый стебель», потому что она по своей динамике и сюжету идеально подходит как раз для объёмного pop-up. В этой книге я планировала сделать не просто панорамку, а соединить разные виды механизмов.
В процессе работы я поняла, что готова оставить традиционную иллюстрацию и заниматься только pop-up.
Продолжение читайте на нашем сайте.
Издательство «Архипелаг»
