На прикроватном столике стоял свежий букет белых ландышей. Элишка удивилась, откуда Карел их достал в такое время года.
— Привет, мама, — поздоровалась она, присев возле нее на стул. — Не знаю, как ты отнесешься к тому, что я собираюсь сделать. Я говорила, что теперь занимаюсь музыкой. Карел меня учит играть на скрипке после уроков и иногда по выходным. Говорит, что я способная ученица и у меня длинные пальцы все в тебя. Недавно мы пробовали играть вслепую. Это было, — она запнулась, вспоминая свои тогдашние ощущения, — так странно. Будто бы играешь и не ты вовсе. А часть твоей руки переходит в скрипку, и ты уже не способна сопротивляться, ты будто бы становишься частью инструмента, и любая твоя эмоция тут же отражается в музыке. Всегда страшно закрывать глаза, потому что кажется, а вдруг ты больше никогда их не откроешь. Если честно, — она положила ладонь на запястье матери, — я очень-очень этого боюсь. И сегодня я решилась сыграть кое-что для тебя. Я тоже закрою глаза, и мы с тобой окажемся в одном мире. Ведь такое может быть, мам, правда?
Девочка глубоко вздохнула, стараясь успокоить громко бьющиеся в груди сердце, и встала возле окна спиною к утреннему солнцу. Как только скрипка легла на плечо, по телу разлилась странная волна спокойствия, будто бы ее укрыли пледом. Элишка положила левую руку на нужные струны и погрузилась в темноту. Сквозь неплотно сомкнутые ресницы свет из окна проникал под веки. И от этого казалось, будто бы она собралась играть в католическом храме под золотом икон. Она постояла так какое-то время, чтобы привыкнуть, вслушиваясь в собственное биение сердца, и наконец смычок скользнул по струнам.
Первые робкие ноты, смычок отказывался идеально слушаться, руки от напряжения дрожали. Элишка старалась не забыть последовательность нот и оттого постоянно ошибалась, и сбивалась с избранного ритма. Недовольная она открыла глаза и уже хотела уйти, как вдруг заметила легкое движение мизинца на левой руке матери.
— Доктор, — едва слышно произнесла она и тут же прикрыла рот рукой. Ей вдруг подумалось, что если она позовет кого-то из врачей сейчас, то мама снова впадет в сон, как и тогда в первый день.
— Я буду играть, — решила девочка и снова закрыла глаза.
Во второй раз она не могла думать ни о правильности звучавших аккордов, ни о последовательности. Она так глубоко ушла в собственные мысли, что скрипка принялась играть без ее сознания. А Элишка все думала и думала о маме, что если она очнется. Что будет тогда?
За дверью в коридоре собралась небольшая толпа слушателей из десяти человек. Все они стояли склонившись к двери и слушали, как играет девочка. У многих на глазах появились слезы, когда Элишка вышла из палаты и молча отдала скрипку Карелу.
— Она не проснулась. Все бесполезно.
Врачи проводили ее полным сочувствия взглядом, от которого девочке стало еще горче прежнего.
23.3#Praga_book (Прага)
Продолжение следует в новой статье. Подписывайтесь на канал, чтобы быть в курсе событий.
Читать все главы сначала по ссылке.