Когда хочешь поговорить о любви, оказываешься в положении Волшебника, которому пришлось придумать сказку о Медведе, чтобы поговорить с женой о любви... Вот и поэту каждый раз приходится придумывать свою сказку. Особенно сейчас, когда "врачество", оказывается, ассоциируется с "враньём",а за словом "тварь" не замечают Творца, или за словом "гады" видят не название группы животных, а ругательство. И всё равно обиднее всего слышать слово "любовь", употребляемое направо и налево в немыслимых сочетаниях и в значении исключительно только физиологическом. Наверное, лишь в поэзии остались ещё крупицы возвышенного понимания этого чувства. Вот моё любимое у Иннокентия Анненского:
СРЕДИ МИРОВ
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.
Какое очарование проникает сквозь строки, как непреложны последние слова: "С Ней не надо света"! Это оттого, что Она сама свет, такая чистая любовь? Или оттого, что любовь вообще не нуждается в освещении, потому что освящена?
Как правило, первая любовь приходит к человеку ещё в столь юном возрасте, когда он даже и не готов к физической близости, когда просто быть рядом с любимым человеком, ловить его взгляд - уже всё счастье жизни. Как умели ценить такую, скажем, бесплотную(не будем говорить платоническую, потому что там другие оттенки смысла), любовь, наши классики:
Константин Батюшков
МОЙ ГЕНИЙ
О, память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной
И часто сладостью твоей
Меня в стране пленяешь дальной.
Я помню голос милых слов,
Я помню очи голубые,
Я помню локоны златые
Небрежно вьющихся власов.
Моей пастушки несравненной
Я помню весь наряд простой,
И образ милый, незабвенный,
Повсюду странствует со мной.
Хранитель гений мой - любовью
В утеху дан разлуке он;
Засну ль?- приникнет к изголовью
И усладит печальный сон.
Нет здесь никаких "интимных" подробностей, нет здесь никакого вожделения - только радость о милом образе, только счастье, что он существует. Задержаться сердцем на этой ступеньке, насладиться первым чувством - что может быть приятнее. Но нашим юношам и девушкам не дают остановиться: с экранов ТВ, со страниц глянцевых журналов их толкают друг ко другу почти насильно, уверяя, что смысл жизни в физических наслаждениях, в удовлетворении плоти. Тишины чувств нет в нас, может быть, и потому, что нет глубокого внутреннего, сокровенного благоговения. В пору первой любви о своих чувствах молчат - тем вернее они переполняют сердце и выливаются в прекрасные стихи:
Афанасий Фет
Я тебе ничего не скажу,
И тебя не встревожу ничуть,
И о том, что я молча твержу,
Не решусь ни за что намекнуть.
Целый день спят ночные цветы,
Но лишь солнце за рощу зайдет,
Раскрываются тихо листы,
И я слышу, как сердце цветет.
И в больную, усталую грудь
Веет влагой ночной... я дрожу,
Я тебя не встревожу ничуть,
Я тебе ничего не скажу.
Как это не похоже на современную нам "оголённость" и тел, и чувств. Если всё выставлено напоказ, откуда взяться стыдливости и кротости - тем самым качествам, которые так ценились в женщине испокон века? Современная девушка никак не претендует на известную "Незнакомку" Блока: в самой фразе "дыша дахами и туманами она садится у окна" уже слышна отстранённость, бесплотность образа, неприкосновенного для автора. Обладать им - это было бы кощунство с точки зрения влюблённого. Не то сейчас - зрелость понимается исключительно физиологически, забыто ощущение чего-то недозволенного, тайного и в этой великой тайне - прекрасного. Никто не считает, что любовь нужно вырастить в себе, как цветок, оберегать её от досужих глаз, хранить глубоко в сердце. Как целомудренно звучит стихотворение севастопольского поэта Николая Ярко:
Какая блажь ступать по тёплым плитам,
и крылья чуять за своей спиной,
и бормотать: "тобой, одной тобой...".
и прибегать к сравнениям избитым.
Ну, например, старушку, у которой
Букет последний выхватил из рук,
сравнить с добрейшей феей. Думать вслух:
"Приходится сравненье это впору".
"Но с бородавками бывают разве феи?" -
засомневаться вдруг. Увидеть двери.
Прислушиваться, долго не стучать.
шаги - нет! нет! - земные услыхать.
Потом сидеть на колченогом стуле,
с блаженною улыбкой повторять
смешной романс на музыку июля:
Ну где вы ходите? Я так устала ждать.
Недосказанность, сокровенность и даже сакральность любви предполагает некую закрытость от посторонних, тайное знание, которое поддерживается только между двумя посвящёнными. Ведь любовь - это такая гигантская невавилонская башня, которая позволяет влюблённым говорить на одном языке - сердцем (моё "Со-словие"):
А башня? А башню сносит:
и красное солнце - конское -
купается в море сосен.
И невавилонская башня
единый язык транслирует
влюблённым.
Поймёт ли вчерашний?
А завтрашний - аплодирует!
Мне думается, что сегодняшние наши дети, которые считают себя взрослыми, всё же должны услышать предупреждение в стихах современного крымского поэта Олега Воробьёва(из стихотворения "Надир"):"О нет, не в постели становится мальчик мужчиной"! Приведу здесь одно из ранних стихотворений Олега, моё любимое:
Черный ветер сквозь белый остов...
Черный ветер сквозь белый остов.
Я уже не боюсь молчанья.
Умирать надо очень просто,
Умирая под звон венчальный.
Мел и глина, печати солнца.
Память склепа – под меч заката.
Каждый плачет, когда проснется –
Слезы речи и кровь объятий.
Черный ветер сквозь белый остов,
Эти лица – слепяще-близко –
Раскаленных земных погостов
И оскаленных обелисков.
Ветер вновь развевает стяги
Вечной скорбью над смертным градом,
Но огню не хватает тяги,
Кто-то прячется где-то рядом.
Черный ветер сквозь белый остов,
Хороводы любви и тени,
Черный полдень на перекрестке,
Поцелуи в часы затмений.
Заблудившейся и безумной,
Никогда не согреться стае,
И восходят другие луны,
Забывая и расцветая…
Черный ветер сквозь белый остов.
Я уже не боюсь молчанья –
Умирать надо очень просто,
Умирая под звон венчальный.
Удивительное состояние - умирание чистой любви, завершение этого этапа жизни воспевает поэт со всей силой своего странного чувства. В ту пору я испытывала практически такие же чувства, когда выходила замуж. Не было только звона венчального, была простая "советская" свадьба, но мучительный переход состояния был - это очень помню.
Мне казалось, что свадьба - это и смерть, и рождение одновременно.
И ещё одно очень важное замечание: любовь - это не получение каких-то благ и удовольствий от другого человека. Такой прагматический подход убивает чувства. Любовь - это всегда жертвенность, всегда забвение себя ради другого:
коротко о ней
Ты думал, это битва двух гордынь,
а оказалось - жертвенное пламя,
в огне его мы обращаем в дым
плоды непониманья между нами...